You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 77

— Я положил все, чтобы не ошибиться.

— Идиот, — констатировал я, сделав последний глоток.

— Уже поздно, — произнес он, поворачиваясь ко мне, когда мы остановились, проходя мимо моего дома. — Ты домой?

— Придется… — с грустью в голосе пробормотал я, осознавая, что меня вообще ждет дома. Подняв на Рихарда глаза, я снова увидел этот взволнованный взгляд в сочетании с полуулыбкой, игравшей на его лице, и просто молча взял его за руку.

— В понедельник увидимся, — успокаивающе произнес он в ответ и сжал мою ладонь в своей. — Спасибо за душевные разговоры ночью.

Вспомнив о нашей традиции, я уже было потянулся к нему, но Рихард опередил меня и, коснувшись моего затылка, притянул к себе, прильнув к моим губам своими. Нет, мы не делали этого уже несколько дней, и надо было признать, я чертовски соскучился по его поцелуям, по его рукам, обнимающим меня вот так. И мне уже было все равно, что я снова покраснел и тело постепенно пробирала мелкая дрожь, которая нарастала с каждым его прикосновением к моим волосам или затылку. Обычным прикосновением, которое я, вопреки своему же разуму, воспринимал крайне остро, и каждый раз со мной творилась какая-то невероятная ерунда. Рихарду же мое смущение доставляло огромное удовольствие, как и сейчас, когда я обнимал его, будто бы пытаясь неумело ухватиться за чертов воздух и остановить этот момент во времени.

— До встречи, — тяжело дыша, он отстранился, оставляя расстояние в пару сантиметров между нашими губами. — Все будет хорошо.

И я поверил, кивнув ему и потом наблюдая, как темная фигура Рихарда в тусклом свете единственного работающего фонаря на улице медленно удаляется в противоположную от моего дома сторону, оставив вкус карамели на моих губах, ураган из мыслей в голове и тепло своих рук на моем теле. Что ж, домой мне и правда пора.

Мельком взглянув на часы в прихожей и прошмыгнув в комнату родителей, я спокойно выдохнул: мать спала. А это значило, что нужно как можно быстрее заснуть самому, и тогда я смогу оттянуть неприятный разговор до завтрашнего вечера, потому что, благодаря ее сменному графику, утром она уйдет на работу.

Поздоровавшись с Эмили, тихо встретившей меня в коридоре уже в ночной рубашке, я прошел в комнату и, подхватив на руки сонную Тиму, завалился на кровать.

***

Как мне вообще начать разговор с ней? Что говорить и как убедить ее в том, что я, вообще-то, ощущаю себя вполне комфортно и негативные эмоции приносит в мою жизнь только она? С самого утра воскресенья я задавался этими вопросами, уже пытался отрепетировать свою тронную речь перед кошкой и зеркалом в ванной, но мои слова не внушали доверия даже мне. Я боялся. Я боялся, что мы уедем и что я ничего не могу с этим поделать. И я даже не знаю, что угнетало меня больше: наш отъезд или возможная реакция отца на заявления матери о том, что у его сына немного отношения с парнем. И не просто с парнем, а с Рихардом, с человеком, который вообще-то приходил к нам на ужин и вел с ним заумные беседы о политике. Впрочем, Рихард ему понравился, но в тот вечер никто не догадывался о том, что между нами происходит. Ох, как же я был за него горд, когда отец с заинтересованным видом слушал моего друга, и как же горели мои щеки, когда мы зашли в мою комнату и он прижал меня к стене.

И вот, стоя в душе и размышляя о своей дальнейшей судьбе, я со страхом думал о том, что же все-таки будет, когда придет мать. Скорее всего, все мои отрепетированные речи и заученные фразы разобьются о ее самоуверенность и она просто не даст мне говорить, но я все еще жил надеждой на то, что из этого разговора что-то выйдет.

Когда я вышел из ванной, укутавшись в мягкое махровое полотенце, то почти сразу же столкнулся лицом к лицу с матерью, которая только что пришла с работы.

— Где ты был? — сразу же спросила она меня, опуская пакеты, принесенные ею из магазина, на пол.

— В душе, — ответил я, чуть было не засмеявшись. И зачем я это сказал?

— Я про ночь, — все настаивала мать на своем, и я понял, что моя шутка в этот раз не прокатила, хотя и была довольно хороша.

— У Тилля, — все так же спокойно произнес я, отлично понимая, что она знает о моем вранье и наверняка ему уже звонила.

— Лжешь, — отрезала она, подходя ко мне ближе.

— Нет, — отмахнулся я, пытаясь скрыть свое волнение.

— Ты был у… него? — спросила она, как-то особенно выделяя «у него». С тех пор как все это произошло и наши отношения были раскрыты, мать больше не произносила имя Рихарда, да и вообще оно было под запретом в нашем доме, словно его носитель был проклят.

— Да, я был у Рихарда, и что с того? — спокойно ответил я, скрестив руки на груди.

— Мне даже страшно представить, чем вы там занимаетесь, — возмущенно проговорила она, смерив меня взглядом, полным презрения. А вот это я уже не мог стерпеть.

— Господи, да почему вам всем нужно связать нормальные человеческие отношения с сексом? — возмутился я, повышая на нее голос. Правда, что такого было в том, что я остался у него? Что плохого в ночных разговорах и в том, что мы просто заснули в одной кровати?

— Ты поступаешь неправильно, как же ты не понимаешь… — снова начала мать как в бреду.

— Поступаю так, как считаю нужным, — холодно произнес я в ответ, уже начиная раздражаться и трястись не только от холода после ванной, но и от нарастающего во мне возбуждения.

— Зачем тебе это? Зачем? Мы уедем в Гамбург, твоему отцу дадут должность, и ты забудешь всю эту ерунду, это просто подростковый максимализм… — вторила она одно и то же, не двигаясь с места, а я был готов просто взорваться от ярости и обиды.

— Ерунду? Максимализм? — спросил я, уже срываясь на крик. Мне было обидно, нет, мне было невероятно больно от того, что она не только обесценивает мои чувства, так еще и сваливает все это на мой возраст. Слова, которые были сказаны мною после, еще долго звучали в моей голове бесконечным эхом, но именно в тот момент я понял, что давно это знаю и должен был сказать об этом не только ей, но и себе: — Я люблю его!

— Что? — глухо переспросила она, непонятно уставившись на меня. Наверное, в этот момент я был не менее шокированным, чем она, когда увидела нас в тот день у меня в комнате.

— Я… люблю его… — уже тише сказал я, уставившись куда-то в пол и будто пробуя эти слова на вкус.

— О какой любви может идти речь? — снова закричала она. — Ты даже не в таком возрасте, когда можно испытывать такие чувства!

— То есть дело в возрасте? Или в том, что человек, которого я люблю, — парень? — я уже не мог успокоиться, да и глагол «любить» теперь я мог произносить гораздо легче, не стесняясь и даже гордясь этим фактом.

— Дело в том, что это не любовь, — с грустью в голосе произнесла она, отрицательно качая головой в ответ на мои пламенные речи.

— Что же это тогда? — поинтересовался я.

— Низость, — она буквально выплюнула эти слова мне в лицо, со свойственными ей в эту минуту презрением и ненавистью. Вот и все. Это низость.

Я молча смерил ее взглядом и, покачав головой, направился к себе в комнату, не забыв при этом демонстративно хлопнуть дверью и впоследствии запереть ее на ключ. Не могу больше этот бред слушать. Она что-то кричала мне в след о проклятом грехе, но мне уже было плевать. Я достал несколько своих рубашек из шкафа и что-то еще из одежды и бросил все в сумку с предметами первой необходимости. Надоело. Затем я написал небольшое письмо с указаниями Эмили и засунул его себе под подушку, чтобы потом написать сестре сообщение о его местонахождении. Через пару часов, вечером, дождавшись, пока мать уйдет от моей двери и прекратит донимать меня своим присутствием здесь, я распахнул окно своей комнаты и, бросив вниз сумку с вещами и убедившись в том, что мое приземление будет хотя бы мягким, прыгнул вниз, больно ударившись рукой о перила пожарной лестницы. Ну, немного не рассчитал траекторию падения, бывает.

Отряхнувшись от снега, спустившись вниз и закинув на свое плечо сумку, я направился в темный парк, выбрав для себя привычный маршрут.