You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 110

Он все время пытался узнать что-то о моей семье и развести меня на откровенный разговор, но эта тема была настолько больной для меня, что я просто улыбался ему в лицо и уводил разговор в другое русло. Трудно говорить о семье, когда у тебя ее нет. Пауль был единственным человеком, которому я рассказывал о своей семье так много и честно, но несколько раз я действительно солгал ему о ней. Конечно, я не хотел в медицинский университет, нахуя он мне вообще сдался? Но решение было принято, и я не должен был его оспаривать.

Проблем было слишком много, но я обязан был справляться с ними, потому что врачами становятся только сильные духом и уверенные в себе люди. Под руководством собственного отца я писал исследовательские работы, защищал их на конференциях и даже ездил в гребаный Берлин, но все чего я хотел тогда — проводить время с Паулем. Вернувшись после очередной поездки, я попал на вечеринку Тилля, где выпил лишнего, а потом мне пришлось тащить на себе еще и Пауля, который также не контролировал количество выпитого алкоголя. Именно на этой вечеринке напряжение между нами достигло своего пика, и я весь вечер думал о том, что еще несколько откровенных вопросов, и я, блять, не сдержусь.

— Эй, хочешь воды? — спрашиваю я, чуть наклоняясь к нему. Пауль кивает, и я поспешно добавляю: — А то обезвоживание будет.

— А, да, — бубнит он.

— Ты бы поосторожнее с алкоголем, — зачем-то говорю я, присаживаясь рядом. Пауль делает пару глотков воды и отставляет стакан в сторону. Я устало вглядываюсь в темноту за окном: слишком поздно, завтра необходимо снова рано вставать, а я и мое тело жаждут продолжения банкета, главный участник которого сейчас сидит рядом со мной. Я тяжело вздыхаю, пытаясь контролировать поток мыслей, и произношу четкое и ясное «нет» самому себе в сознании. Не сейчас, не сегодня, не в ближайшее время. Я уже собираюсь уходить, как Пауль целует меня, и я не нахожу ничего лучше, кроме как ответить ему. В голове мимолетно проносится «к черту, я так хочу его», когда Пауль подается мне навстречу, возбуждается под моими прикосновениями, и делает со мной что-то невероятное, расстегивая пуговицы моей рубашки: его пальцы дрожат, дыхание сбивается. Я чувствую собственной кожей его страх, и все это еще больше меня заводит. Но как только рука Пауля спускается ниже дозволенного, мой разум начинает бить тревогу и та маленькая часть моего естества, все еще имеющая совесть и уважение хотя бы к этому человеку, заставляет меня оттолкнуть Пауля.

Я умоляю его остановиться, и в итоге у меня все же получается. Пауль обиженно и смущенно смотрит на меня, не понимая, в чем дело. Довольно холодно я приказываю ему лечь на мою кровать и покидаю комнату, впоследствии наливая себе еще немного алкоголя и засыпая в гостиной. Идиот. И только утром я понимаю, что же я наделал.

Пауль ушел, и мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы пойти за ним и поговорить как взрослые люди. Боже, я иду к нему и чувствую себя настолько влюбленным, что только об одной мысли о том, что я сейчас снова увижу его, улыбка появляется на моем лице. Я чувствую себя так, как никогда не чувствовал прежде. Да, одно время мне просто хотелось трахнуть его, хотелось срывать с него одежду, и заставлять его стонать под своими прикосновениями, но сейчас я отчетливо понимал, что это желание здорово притупилось. Конечно, я не перестал его хотеть, но теперь здесь было нечто другое, заставляющее меня смотреть на него иначе, хотеть держать его за руку, засыпать рядом с ним и делать прочую романтическую хуйню, которую делают все влюбленные парочки. И дело вовсе не в сексе, но я осознал это слишком поздно.

— Мне не нужно было пользоваться ситуацией, — серьезно говорю я, глядя на него, — Я бы никогда не заставил тебя делать вещи, в которых ты не уверен. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Тем более ты к этому не готов.

Вот тогда я сам и ответил на свои вопросы. Пауль является для меня чем-то иным, чем-то особенным. Раньше мне было плевать, что чувствуют мои партнеры, хотят они этого или же нет, потому что они должны были быть благодарны ебаному Богу за то, что я лег с ними в одну постель. Но сейчас все было иначе, и мое высокомерие куда-то исчезало, сменяясь внезапными приступами заботы и ебаной нежности.

— И я тоже, — добавляю я, нервно косясь на уже улыбающегося мне Пауля.

Разговоры о книгах, бешеные идеи, написание музыки вместе — вот чем мы занимаемся вместе до дня самоуправления, который сыграл слишком много в наших отношениях.

— Пиздец я скучал, — бормочу я, мягко приобнимая его, и чувствую, как на несколько секунд Пауль перестает дышать. Я настолько соскучился, настолько истосковался по нему, что готов был держать его в своих объятиях несколько часов подряд, — Ебаная химия, как я устал.

— Я… — скованно бубнит Пауль в ответ, — Я тоже.

Когда Тилль и Кристоф видят нас целующимися в кабинете биологии, я забываю, как говорить. Конечно, Тилль все знал, а вот для Шнайдера это оказалось шоком. Мне стало страшно, и я вообще прекратил с ним всякое общение, как только узнал, что тот говорил с Томасом, но Пауль был сильнее и смелее меня, когда навестил меня дома. Я свалился с огромной температурой и даже не хотел лечиться и просто заливал головную боль алкоголем. Да и зачем лечиться? Зачем что-то делать, когда ты натворил такой херни?

Но он не оставил меня. Не бросил меня умирать от гриппа. Пауль заставлял меня пить эти таблетки, принимать противные лекарства и дурацкий персиковый сироп от кашля, вкус которого я чувствую каждый раз, когда вспоминаю об этом дне. Тогда я снова извинился и дальнейшие слова были не нужны. Мы просто должны быть вместе после всего, через что мы прошли вместе.

— Так что там со стиролом? — спрашиваю я, прижимая к себе его ноги. Мы занимаемся у Пауля дома в первый раз после того, как я выхожу с больничного и посещаю школу.

— Я его прогидрировал, — Пауль улыбается мне, и я не выдерживаю, наконец целуя его.

О, Боги, если бы я знал, что именно стирол принесет нам столько проблем в будущем, то никогда бы не занимался с ним этой чертовой химией. В тот вечер я понял, что не только мы, но и наши семьи кардинально различаются, а мать вообще Пауля выгнала его из дома.

Я же шел домой настолько растерянный и ничего не понимающий, что даже жалел, что не остался там и не поддержал его. Быть может, вместе мы бы дали отпор.

Пауль пришел ко мне, я налил ему какого-то вина и с загруженным видом сел рядом. Такой мыслительной деятельности у меня в голове не было с самой гребаной олимпиады. Мне было жаль его, жаль нас, идиотизм всей ситуации просто сводил с ума, поэтому я просто хотел, чтобы он наконец расслабился. И у меня, блять, получилось.

Два врача спешным шагом направились к отделению реанимации, и я, сжав в руке стакан, довольно сильно напрягся, пытаясь отогнать от себя негативные мысли.

Я продолжил вспоминать, и на этот раз в моем сознании промелькнул тот вечер, когда я забрался к Паулю в окно.

«Герой любовник, блять» — вспоминаю слова Тилля и усмехаюсь. Есть такое.

Мы пили вино и разговаривали, и казалось, что так и должно быть, но только не в том мире, который придумала для Пауля его мать. Так мы и заснули. В одной постели. В обнимку.

«Что ты хотел сказать в тот самый день, когда наша беседа была прервана звонком?».

Я увильнул от вопроса, как я это обычно и делал. А что я мог сказать тебе, Пауль? Что ты мне нравишься? Что я люблю тебя? И именно моя любовь к тебе толкает меня на безумные слова о расставании.

«Нам нужно расстаться». — произношу я, все-таки перебарывая себя и стараясь не смотреть на Пауля, но взгляд сам скользит по его растерянному лицу и я чувствую себя последней тварью. Я успокаиваю себя мыслью о том, что все это для его же блага, для того, чтобы у него все было хорошо.

У меня никогда не было семьи, и я не стану отнимать ее у тебя. Ты единственный, кто достоин счастливой жизни. И уж точно не с таким дерьмом, как я.

— Рихард? — говорит женский голос, и я сильнее прижимаю мобильный телефон к уху, чтобы лучше расслышать ее речь, но из-за помех на линии мне так и удается сразу понять, кто это.