You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 109

— Рихард, я честно устал. Сначала ты ненавидишь меня, и время от времени доводишь до истерики. Затем каким-то неведомым образом мы становимся друзьями, и тогда… происходят довольно странные вещи. Дважды. Затем ты просто отталкиваешь меня и снова ненавидишь. Недавно мне казалось, что я знаю тебя настоящего, но сейчас я растерян и обескуражен. Я тебя совсем не знаю. И я не могу понять, какой ты на самом деле, — произносит он на одном выдохе, и я с ужасом осознаю, что он прав во всех своих суждениях.

— Я не понимаю, что ты… — отнекиваюсь я, но Пауль перебивает меня.

— Ты все понимаешь, но сам будто не хочешь узнать себя настоящего.

— То, что было между нами — ошибка, — зачем-то лгу я.

— Ошибка? — возмущается Пауль, — А это тоже ошибка? — он придвигается чуть ближе и целует меня, но я собираю остатки разума в кулак и отстраняюсь, а затем покидаю помещение.

— Да.

Дурак, идиот и самая последняя на свете сволочь. И зачем я это сделал? Чтобы успокоить свою гордость?

Нет, я этого хочу, хочу! И я пойду к нему домой. Я, конечно, тот еще кретин, но проебать свое счастье во второй раз из-за своей же тупости, глупых страхов и предрассудков, слишком даже для меня. Как только я увидел Пауля в тот день, такого измученного, бледного и с синяками под глазами, я даже не мог длительное время смотреть на него. Так больно мне было. Но прекрасно понимая, что в этом лишь моя вина, и я уже заебал его своим загадочным поведением, я прошел в его комнату, чтобы выдавить из себя все слова, которые вообще могу. Слова, которые значат для него действительно много.

«Иногда мне хочется, чтобы меня поняли. И только ты понимаешь. Я знаю, что тебе кажется, что ты недостаточно хорошо знаешь меня и некоторые моменты в моей биографии тебя настораживают, но я не хочу терять тебя из-за этого».

Я готов был повторить это еще сотню раз, если Паулю будет этого недостаточно. В тот момент мне было плевать, что это звучало сопливо и глупо, но по-другому я не умел, да и не должен был.

Я чертовски волновался, хотя еще неизвестно, кто из нас переживал больше. Я шел домой в тот вечер, а в моей голове крутился лишь один вопрос: мы теперь пара? Пара, блять, невероятно просто, до чего же глупое слово. Но как тогда описать то, что происходит?

Когда я подходил к школе на следующий день, Томас, как и всегда, курил у дверей и предложил составить ему компанию. Соответственно и в классе мы появились вместе, но такой реакции Пауля я не ожидал. Он меня ревновал, и это было понятно. И приятно. Грело мое чертово самолюбие.

— Знаешь, это немного смущает, — ехидно говорю я во время урока, краем глаза замечая, что он внимательно смотрит на меня уже несколько минут. Пауль сразу же отворачивается и краснеет, а я просто не могу не насладиться этим моментом.

— Я, — бормочет он, все еще избегая прямого зрительного контакта, — Я не…

— Расслабься, — шепчу я прямо ему на ухо, и Пауля нехило передергивает и он отворачивается к окну.

Сжимая в руке почти пустой стаканчик с кофе, я забрался на мягкий диванчик с ногами, в очередной раз глядя в окно. Вот так значит, да? Кто бы мог подумать, что из-за моей тупости ты умираешь. В приемной начало бурного рабочего дня: то и дело шныряют медсестры и врачи, ходят пациенты из общих палат, пахнет лекарствами и еще чем-то непонятным, присущим только этим чертовым больницам. Я чуть улыбнулся, вспоминая, как мы проходили медицинский осмотр в школе. Тогда мы только начали привыкать друг к другу, шарахаться от малейших прикосновений и краснеть от взглядов. Ну, по крайней мере, так было у Пауля. Я настолько привык не показывать свои эмоции, что не позволял ему полностью завладеть моим разумом. Я даже не мог расслабиться, постоянно ждал какого-то подвоха или предательства, хотя и понимал, что он этого никогда не сделал бы.

Мы неспешно зашли в кабинет и стали раздеваться, и все бы ничего, если бы не Пауль с его чертовыми взглядами. Мне всегда нравилось, что на меня смотрят, и, да, я хотел, чтобы на меня смотрели, но этот человек просто прожигал во мне ебаную дыру своими глазами. Конечно, Ландерс и представить себе не мог, что я все вижу, но хорошо развитое боковое зрение еще никто не отменял, поэтому я заметил все его эмоции: и закушенную от нервов губу и бегающий взгляд. Но этим Пауль и вынудил меня посмотреть на него. Два года я все представлял себе, что он прячет под этими вязанными его матерью свитерами, фланелевыми рубашками и потертыми джинсами. И, надо сказать, он прятал это зря, потому что я готов был повалить его прямо на стол медицинского кабинета и сделать с ним нечто очень неприличное.

В тот же день я слышал разговор Пауля с психологом. Сначала я злился, недоумевал и все отрицал в своем сознании, но где-то в глубине душе осознавал, что эта милая девушка видит меня насквозь, даже не зная лично. Мне просто хотелось быстрее забрать оттуда Пауля, чтобы она не наговорила ему ничего лишнего и не дала какие-нибудь глупые советы. А я и сам не понимал: хочу ли я подпустить его слишком близко к себе? Надо ли? Уверен ли я в нем?

Все мои проблемы заключались в том, что я испытывая к Паулю сильнейшие чувства, и старался не отключать свое сознание и думать, а, как известно, если дело касается любви, то совместная работа чувств и мозга невозможна.

К счастью, в тот вечер чувства все-таки взяли верх над уже мутным сознанием, и я просто поддался мимолетному порыву и поцеловал его так, как давно этого хотел. На улице было очень холодно, мы с ним промокли до нитки, и когда уже собирались прощаться, я просто притянул его к себе. Так жарко и холодно одновременно мне больше никогда не было.

— Ну, до завтра, — еле слышно говорит он, чуть подрагивая от холода. Я нахожу это чертовски милым и не могу сдержать улыбки, даже несмотря на то, что я насквозь промок из-за дождя, холодные капли которого забираются за шиворот и стекают по спине, сея неприятную дрожь по всему телу.

— Да, — бормочу я ответ, и подхожу ближе, чтобы сделать то, что я так давно хотел. Я наконец целую его, удерживая одной рукой за поясницу, чтобы тот не имел возможности вырваться, но Пауль даже не пытается и лишь подается вперед, отвечая на поцелуй. В эту секунду я просто закрываю глаза и наслаждаюсь этой близостью, стараясь запечатлеть этот момент в своей памяти как можно четче, чтобы потом вспоминать, снова чувствовать и переживать. Я начинаю немного волноваться, как только чувствую, что Пауля пробирает адская дрожь и мы, тяжело дыша, наконец отрываемся друг от друга.

— Тебя трясет всего, — взволнованно шепчу я, — Пауль? Скажи что-нибудь, эй?

— Холодно, — бормочет он.

— Простудишься, — произношу я в ответ, снова понимая, что еще немного, и я просто сорвусь и наговорю ему всякой ванильной хуйни, которую никто из нас произносить не должен, — До завтра.

Тогда я шел домой невероятно промокший и замерзший, но чертовски счастливый. Я просто не мог поверить, что все это действительно происходит. Я чувствовал взаимность, понимал, что нужен ему и лучше этого чувства я не мог себе представить, поэтому прекрасно осознавал, что еще немного и Пауль, сам того и не зная, заберет у меня всякую возможность трезво мыслить и держать его на расстоянии. Мне больше было не нужно это расстояние. Оно и так стремительно сокращалось каждый раз, когда он смотрел на меня, когда мы разговаривали, и, в конце концов, я стал постепенно открываться ему. Все. С этого вечера все пошло не так, и я собственноручно свернул шею своей гордости и своему высокомерию. С каждым днем наши отношения становились все крепче, я ощущал эту ни чем нерушимую связь и чувствовал, что я влюбился. Забавно было даже думать об этом, потому что долгое время я не хотел признаваться себе в том, что я испытываю к нему именно романтические чувства, о которых раньше читал только в книгах. Боялся ли я этого? Одно время, да. Я был действительно напуган, старался каким-то образом прекратить это, вернуться к прежнему образу жизни, но стоило Паулю однажды появиться в ней, все пошло по пизде. Пауль менял меня, я правда становился другим человеком и уже не противился этому. Мы все также продолжали заниматься, говорить о всякой ерунде, он оставался ночевать у меня дома. Я понимал, что Пауль это тот человек, который будет со мной, несмотря на то дерьмо, каким я являюсь.