You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 107

— Он тебе нравится? — спрашивает Тилль, чуть щурясь от осеннего солнца. Я, устало выдыхая, вглядываюсь в даль еще зеленого парка. Мы не спеша идем по аллее: Тилль направляется на тренировку, а мне необходимо как можно быстрее быть дома, чтобы готовиться к химии.

— Нравится… — стараюсь отвечать без особой интонации, не вкладывать в этот глагол никаких чувств, не говорить о Пауле с этой улыбкой, но мой процветающий вид просто выдает меня с головой, и Тилль чуть улыбается, осторожно взяв тлеющую сигарету из моих рук и делая затяжку. Я молча наблюдаю за его действиями и стараюсь не возмущаться по поводу того, что он спортсмен и ему нельзя курить. Но тот с задумчивым видом снова затягивается и возвращает сигарету мне.

— Это заметно, — изрекает Тилль с видом во всем уверенного человека, — Но ты же не хочешь испугать его? Не хочешь, чтобы эта новость свалилась на него как снег на голову?

— Но что мне тогда делать? — растерянно произношу я с таким отчаянием в голосе, что сам удивляюсь своей слабости. Нет, так больше продолжаться не может. И я сам не понимаю, почему он мне нравится.

— Ничего, — в ответ Тилль лишь разводит руками, и я уже почти начинаю возмущаться, — Будь рядом. Стань ему другом. Лучшим. Только пообещай мне, пожалуйста, что не впутаешь его в какое-нибудь дерьмо, Рихард.

— Я обещаю, — серьезно произношу я, останавливаясь, и зачем-то повторяю это снова: — Обещаю.

Это гребаное чувство зрело во мне все эти годы, оно ожидало чего-то, создавало приятное ощущение тепла в моей груди, но в то же время изводило меня. Я сам не заметил, как мы стали общаться ближе, но внутренняя борьба во мне все еще продолжалась, и лишь обострялась с каждым днем. Этим и объяснялись скачки в моем настроении, когда я находился рядом с Паулем: я мог любезно говорить с ним, а через несколько секунд послать его нахуй, задеть или сказать что-то совсем лишнее. Я видел, как он злился, недоумевал и вообще не понимал, что происходит со мной и в чем он виноват в очередной раз, и из-за этого я еще больше корил себя за то, что причиняю ему боль.

«Я хотел извиниться» — даже не знаю, как у меня хватило сил и храбрости, но в конце очередного нашего занятия я все-таки смог сказать это. Пауль стоял напротив меня и даже не двигался. Видимо, для него, как и для меня, мои же слова стали огромной неожиданностью. Пауль чуть улыбнулся и протянул мне руку для рукопожатия. Покинув его квартиру, я молча сполз по стене подъезда, закрывая лицо руками и просидел так несколько минут. Невероятно. Этот человек заставил меня переступить через себя, заставил меня выдавливать из себя какие-то извинения, сам того и не понимая. Но мысль о том, что я сделал огромный шаг ему навстречу, заставляла меня ликовать.

После этого дня изменилось вообще все. Мы стали вместе ходить в школу, сидеть рядом не только на химии, но и на остальных уроках, но я все удивлялся, как он смог меня простить и простил ли вообще? Я понимал, что его взаимность — это лишь видимость, иллюзия, которая никогда не станет реальностью, потому что Паулю нравятся девушки. И это я отлично понял, когда Маргарита позвала его на свой день рождения, а я нагло навязался в качестве компании. Я был просто вне себя от ярости, когда наблюдал за тем, как они мило беседуют и Рита протягивает ему бумажку с ее адресом и телефоном. Я старался совладать с собой и держать язык за зубами, но в тот же день во время обеда я сдался.

— Мне…да мне все равно. Она вроде ничего такая, да и отказывать неудобно, — произносит Пауль, доедая свой салат, и я многозначительно хмыкаю в ответ.

— Ей тоже, — еле слышно отвечаю я, и сразу же хочу ударить себя по лбу.

— Ты о чем? — Пауль вопросительно смотрит на меня своими прекрасными глазами, но я не ведусь на провокацию, и отчужденно отвечаю:

— О безотказности твоей Риты.

Его слова о Рите разразились громом в моей голове и в груди что-то предательски кольнуло. Неужели тебе нравятся такие, идиота ты кусок?

Я сдерживал себя, как мог, но в один момент мое терпение куда-то улетучилось и я почти признался ему.

— Что случилось? — он подходит ко мне слишком близко, несмотря на то, что сигаретный дым чертовски бесит его. Я молчу, долго разглядывая лицо Пауля, но затем отвечаю довольно странную вещь:

— Не знаю.

А ведь я действительно не знаю. Я не знаю, что мне делать, когда вокруг него вертится эта курица, когда я ему интересен только как друг и гребаный репетитор по химии, будь она проклята.

— У тебя какие-то проблемы? — вежливо интересуется он.

Да. Ты — моя проблема, Пауль.

— Ты правда хочешь знать? — я оборачиваюсь к нему, отрывая взгляд от окна. Тот почему-то смущается, стараясь не смотреть мне глаза. На секунду мне кажется, что он тоже испытывает что-то ко мне, но я лишь усмехаюсь про себя, прекрасно осознавая, что все это бред.

— Ну…да.

— Я давно хотел сказать. Просто не было подходящего момента, хотя, наверное, этот тоже не очень подходящий… — я что-то бормочу, разглядывая пол, но потом понимаю, что для того, чтобы описать мои чувства, еще не придумали слов. И никогда не придумают, потому что это невозможно описать даже самыми красочными словами в нашем языке.

— Так… и? — нетерпеливо произносит он в ответ на мое откровение.

— Короче, я просто… Это, наверное, странно. Нет, слишком сложно, но это так, — решительно заявляю я, — Да, я должен это сказать. Пауль, я…

Я до сих пор благодарен тому самому звонку, который вынудил меня схватить свою сумку и пулей вылететь оттуда. Еще неизвестно, что бы я сказал и чем бы это кончилось. Этот момент явно не был подходящим. И даже позднее я такого не нахожу. Я громко хлопнул дверью, оставляя растерянного Пауля позади себя. Тряпка.

Придя рано утром в школу на следующий день, я столкнулся с Томасом в дверях туалета четвертого этажа и тот попросил меня о разговоре. Он умолял меня вернуться, говорил о том, как я ему нужен, но я только усмехался ему в лицо, еще больше раздражаясь из-за его слов. Последней каплей стали его слова о Пауле.

«Он не любит тебя». — произносит стоящий напротив меня парень. Про себя я подмечаю, что он хорош собою, но это не то, что мне нужно.

Сердце предательски стало стучать сильнее. Показываю Брауну средний палец и через несколько секунд скоропостижно покидаю помещение, желая побыстрее увидеть Ландерса. Какая разница? Не любит? Знаю. И мне все равно.

Я считал, что Пауль ничего не испытывает ко мне ровно до того самого момента, пока случившееся на дне рождении Маргариты не вылилось во что-то более глобальное. Всю дорогу до пункта назначения мы ехали молча: я видел, что Пауль хочет что-то мне сказать, но видя мое странное настроение, не решается. А я думал о нем, о так и не произнесенных словах и о Томасе, который теперь вызывал у меня только неприязнь. К сожалению, и этот человек был на том празднике жизни, поэтому я не мог снова не поговорить с ним на улице.

Мы стоим неподалеку от дома, курим и говорим на отвлеченные темы, но меня не отпускает взгляд карих глаз, смотрящих на меня как никогда откровенно.

— Я люблю тебя, — он резко разворачивает меня к себе за плечо, и я чуть пошатываюсь от количества выпитого алкоголя. Усмехаюсь.

— А я люблю трахаться, — равнодушно отвечаю я, расплываясь в довольной улыбке.

— Рихард… — сдавленно бормочет он, но я делаю пару шагов назад и этим самым показываю, что я не хочу иметь с ним ничего общего не только сейчас, но и вообще. Ненавижу, когда он произносит мое с имя с этой интонацией.

— Ты — это просто хороший секс, понятно? — спрашиваю я, вскидывая брови. Эти слова глубоко задевают его, и он тяжело вздыхает, пытаясь возразить:

— Но… — Томас берет меня за руку, а я настолько не хочу видеть его сейчас, что просто схожу с ума на долю секунды.

— Не прикасайся, блять, ко мне, — возмущенно произношу я, и спешно отдаляюсь от дома Риты, в надежде хоть немного побыть в одиночестве, но этому так и не суждено произойти. Пауль подходит ко мне со своими вопросами в очень правильное время.