Покупатели мечты - Кури Августо - Страница 28

Третий белокожий тоже был выведен из строя. Теперь драка проходила один на один: китаец — против Учителя, а негр — против Краснобая. Услышав, с какой наглостью Мэр раздает приказы, китаец оставил Учителя на некоторое время и бросился на него. Убегая в страхе, Мэр закричал:

— Выходи сюда, брат мой! — А потом на бегу добавил в сторону: — Налетите на китайца, Учитель!

Учитель не стал нападать на того сзади. Он ударил китайца в бок и продемонстрировал всю свою ловкость. Он с легкостью защищался от ударов противника. Он в рывке нанес ему удар в живот и ударил его по правой щеке. Китаец упал на землю. Учитель прыгнул на него сверху. С расширенными от ужаса глазами китаец ожидал смертельного удара, но, глядя на него, Учитель отвел кулак, встал и направился к Краснобаю, чтобы помочь тому в поединке с его соперником. Прежде чем повалить его, он облегченно вздохнул: в двух или трех кварталах от этого места послышались полицейские сирены.

Запуганные, израненные и ослабевшие, бандиты, как будто бы получив разрешение от победителей, помогли другу встать и направились к стене, возвышавшейся справой стороны. Затем они бросились наутек, как бесхозные щенки. Будучи преступниками-профессионалами, они не могли подвергать себя риску быть арестованными.

— Выходи, сброд. Йу-ху! Мы сильнее! — пел Мэр радуясь победе.

Полицейские не доехали до места драки. Они прибыли в этот район по другому поводу. Трое друзей вышли, опираясь друг на друга. Как бы это ни казалось невероятным, Краснобай, не теряя своего хорошего настроения, как и тогда, у монумента Независимости, когда его избил Разрушитель, снова спросил:

— Мэр, мы живы или мы на небе?

— Я не знаю, на небе ли мы, но нам только что удалось выйти из ада, — ответил тот с явным облегчением.

Хотя Мэр был меньше изранен, он казался вялым. Они почти несли на себе его крупное тело. Краснобай посмотрел на Учителя и сказал:

— Дорогой шеф, я никогда не видел таких ловких бойцов, как вы. Где вы научились драться?

— Здесь. Но я сейчас не в форме. А вы?

— Я начал в приюте для сирот, я брал уроки у японца, который добровольно учил меня. Потом в академии. Но это было до того, как я стал алкоголиком и ушел из общества.

Мэр, запыхавшись, шел из последних сил. Несмотря на то, что боец из него был никакой, у него еще хватало совести пользоваться поддержкой. Опираясь на них, он заявил:

— Я был профессором по боксу. Но я огорчен, Учитель.

— Почему, Барнабе?

— Краснобай все время маячил передо мной, закрывая этих негодяев. Если бы он пустил меня, я бы сделал сосиски из их рож. — И он стал жаловаться на боль: — Ай! Ай! Меня ударили в живот.

Краснобай, противопоставив себя Мэру, воскликнул:

— Ах, сеньор бедняга! Вы бы хотели, чтобы этот китайчонок, который больше походил на рой пчел, накостылял вам? Он бы сделал сосиски из ваших внутренностей. — И, жалуясь на боль в груди, добавил: — Ах, чертов китайчонок!

— Que pasa, hombre?!^[3] Вы что, не видели, что я сделал с китайцем? Я выписал пируэт и дал ему пинка. Он даже не сможет сесть в самолет, чтобы улететь домой, — похвалился он.

И они зашагали дальше, опираясь друг на друга. Краснобай, чтобы сохранить хорошее настроение и посмеяться над Мэром, рассказал анекдот.

— Дорогой шеф, кстати, о самолете… Вы знаете, что однажды Мэр летел на борту боинга с большим количеством политиков? Под рев моторов появился угонщик самолета и сказал, чтобы все вели себя смирно, иначе он взорвет самолет. Буш стал угрожать этому субъекту, чтобы тот отказался от угона. Не помогло. Один латиноамериканский политик заявил, что вызовет русскую бригаду. Угонщик не испугался. Многие другие тоже предприняли безуспешные попытки. Выйдя из себя, террорист взялся за детонатор бомбы, которая была в его руке, и сказал: «Если еще кто-нибудь раскроет рот, мы все взорвемся». Но, ослушавшись приказа, вмешался Мэр. Он бесстрашно подошел к угонщику и пятнадцать секунд спустя, — тут Краснобай протянул правую руку к голове Мэра, — этот человек остановил самолет. И субъект выпрыгнул оттуда с парашютом вместе с бомбой.

Мэр был счастлив услышать эту историю. Он подумал, что она его возвеличивает как известного лидера.— Да, Учитель, самолет остановился! Великие политические деятели кричали от счастья, — сказал бессовестный.

Но, желая знать развязку, Учитель спросил:

— Как вы это сделали, Барнабе?

— Ладно, это было нетрудно. — Но, поскольку Мэр не мог объяснить, как он произвел себя в победители, ему пришлось отделаться следующей фразой: — Скромность не позволяет мне рассказать о своих великих подвигах. И он дал Краснобаю договорить.

— На самом деле все было очень просто, Учитель. Барнабе шепнул на ухо угонщику: «Слушай сюда, дружок. Если я случайно не умру, я тебя из-под земли достану, даже если ты будешь в аду. И там, где ты живешь, я выдвину себя кандидатом в мэры и приведу всю эту толпу с собой на помощь». В панике террорист предпочел выпрыгнуть, рискуя жизнью.

Рассказав свой анекдот, Бартоломеу рассмеялся. После этого он положил руку на голову и воскликнул:

— Ай! Ай! Ах, чертов китайчонок!

Мэр, возмущенный, ответил и повторил свою известную фразу:

— Учитель, скажите этому человеку с куриными мозгами, что зависть разъедает душу. Вспомните, Бартоломеу, что есть два типа избирателей: те, которые меня не знают…

Но тут Краснобай перебил его и сам закончил фразу:

— И те, которые вас знают и выпрыгивают с парашютом. — Он снова расхохотался.

Так они шли и шутили, хотя были ранены и до некоторой степени даже искалечены, С того момента как homo sapiens ступил на эту землю, боль всегда блокировала рациональность. Но эти двое бродяг пытались веселиться, чтобы разблокировать ее; они помещали в одно и то же меню боль и хорошее настроение. У них было много ошибок, и они жили на задворках общества, но они делали из жизни самый лучший спектакль. Они смеялись над своими глупыми остротами и высмеивали собственные безумия.

Когда мы увидели вдалеке троих умирающих, которые шли нам навстречу, и поняли, что это были Учитель, Бартоломеу и Барнабе, опирающиеся друг на друга, мы не смогли сдержать восторга. Мы не могли поверить, что они остались в живых. Радость вернулась и освежила наши чувства. Но в то же время мы были поражены. Они истекали кровью, которая сочилась из разбитых губ и бровей. У них опухли глаза, лица были сплошь в гематомах, в особенности у Учителя и Мэра. Мы должны были срочно поместить их в самую ближайшую больницу. У них могли быть переломы и внутренние кровотечения.

Мэр, которым овладел синдром потребности выговориться, начал хвастаться, как только подошел к нам. Хотя он сильно устал, его язык остался нетронутым.

— Люди, я их так избил, что они намочили себе штаны. — И, демонстрируя смелость, он сразу же показал свой главный удар. Подняв правый кулак и не заметив, что Бартоломеу был возле него, он попал другу прямо в челюсть. Ослабевший в драке Бартоломеу не устоял и упал без чувств. Снова испугавшись, Мэр запричитал:

— Боже мой! Я убил Краснобая!

Нам пришлось отнести его в то место, где было посвежее. На самом деле мошенник притворился, что потерял сознание. Ему хотелось, чтобы его отнесли. Он был жив-здоров. У каждого героя есть своя подлая сторона!

Глава 20

Опасное сосуществование

Сосуществование с Учителем становилось крайне трудным. Мы не переставали ломать голову над вопросом, за что его хотели убить. Месть? Но что плохого он мог совершить? Сжигание архива? Но какие секреты мог утаивать этот удаленный от власти человек? Он разоблачал сумасбродства системы, но не нападал на людей. Может быть, его считали революционером, возмутителем общественного порядка? Но если Учителя считали таковым, почему же его не судили, вместо того чтобы устранять?