И.С.Т. (СИ) - "Laise" - Страница 57

— Мы не знаем, с какой силой работал грек раньше, чтобы сранивать, — это уже Айвен подал голос. — Может, это его обычное… состояние.

— Зачем нам это? — Матей чуть нахмурился, глядя прямо в лицо Санады. — Кем бы они ни были, они сильны и опытны, и для нас этот факт ничего не меняет.

— Ошибаешься, Тей. Если нас решили разорвать…

— То должны были прислать тех, кто с этим справиться, — почти жестко произнес Матей. — Мы «стихийники», мы связаны. Чтобы нас развести, понадобится группа оперативников или кураторов. Даже Арестову в одиночку с этим не справится. И предположить, что здесь решили собрать тех, кто когда-то был группой — логично. Пусть их связь разорвана, но она есть. А еще есть опыт. Грек и ректор. Лемешев — с большой вероятностью. У них должен быть четвертый, оператор. Без него в этом всем нет смысла. А вы, как я понимаю, видели только двоих и того неизвестного третьего. Но даже если тот третий и есть оператор, он должен быть здесь, в Гнезде. Он здесь? — Матей перевел взгляд на Анжея.

— Нет, — поляк покачал головой и обмяк в объятиях любовника. — Но он очень близко. Я бы сказал, что он где-то в стране точно.

— Ты хорошо поработал, — с нежностью шепнул ему на ухо Айвен, касаясь губами края.

— Анж, что насчет мелких и нас? Давай, милый, напрягись еще немного, — Матей чуть сдвинулся, бездумно лаская костяшки пальцев Санады.

— Мы им не нравимся, — выдохнул тот. — Мы им совсем не нравимся. Мы их напрягаем своим присутствием и нас считают угрозой. Разговор Санады с младшим хроником, Аяном, они приняли за агрессию. Боюсь даже предположить, что будет, если мы попытаемся подкатить к ним… в смысле, не приставать на предмет… в смысле, представления не имею, что будет, если мы начнем с ними играть.

— Значит, не надо с ними играть, просто попытаться подружиться, — Матей сдвинулся к парочке поближе и притянул Санаду к себе. — Да и про нас, думаю, им уже много рассказали. Мы слишком зациклены друг на друге, и со стороны смотрится это не очень. Но я хотел бы познакомиться поближе. Они странно чувствуются. Вроде и вместе, но у каждого свой кокон. У нас тоже полно скелетов в шкафу, но мы друг другу доверяем. Может, все дело в том, что они еще не группа? Поэтому сами по себе. Или, — он покосился на Анжея, — ты уже на кого-то глаз положил?

— Разве что на грека, — томно вздохнул пан Михновский, затрепетав ресницами. — Но он, полагаю, занят. А жаль…

— Они еще не группа. Слишком рано. Или кого-то не хватает. Нет точки связки. Потому они так чувствуются. Мы ведь тоже не сразу друг в друга влетели, — японец накрыл ладонями руки Матея. — Им нужно время. И нам нужно время. Чтобы попытаться стать для них своими.

— Анж, — покачал головой Айвен. — Темнишь, любимый. Или тебе так кто-то из мелких понравился, что даже именем делиться не хочешь?

— Он все равно не скажет, — усмехнулся Матей, коротко целуя Санаду в шею. — Ты прав, Сан. Еще рано делать выводы, нужно время. Я, помнится, считал тебя красивым и очень неприступным. А Ваня был с короткой стрижкой и вид имел самый бандитский.

— Один я был весь такой свободный, раскрепощенный и клеил всех, кого хотел, — фыркнул поляк. — Нет, Айвен, мне никто из них не понравился. Нет, ни с кем из них мне не хотелось бы переспать. Так что не ревнуй. Но если я увижу что ты на кого-то косишься — придушу!

— Не будь эгоистом, — ухмыльнулся Матей. — Таким красавчиком грех не поделиться. Не рычишь же ты на нас.

— Не обращай внимания, в Матее у нас некстати комик проснулся. Неудачно, — Айвен с чувством оставил след не шее Анжея.

— Угу, я вас просто покусаю, — широко и чертовски плотоядно осклабился пан поляк. — А кусаться я умею страстно, со всей самоотдачей и очень, очень больно! — он потянулся, потерся щекой о плечо и сильнее зарылся в объятия Айвена.

Матей вскинул бровь, сощурился, повернулся к Санаде и вдруг спросил:

— Мой принц, ты кого-нибудь из нас ревнуешь?

— Нет, — покачал головой японец. — Я чувствую вас, мне незачем ревновать, ведь вы и без того мои, а я — ваш.

— Интересно, — Матей сузил глаза и перевел взгляд на парней. — А ты, Айвен?

— Сложные вопросы задаешь, — тот покачал головой. — К чему вдруг?

— К тому, что квартет в постели — это отлично, но не совсем нормально при условии имеющихся чувств? Анж делит себя на нас троих, но вполне способен свернуть тебе шею, если ты решишь посмотреть на кого-то еще. Анжей, твоя угроза всех касается или только Вани?

— Бесишься, радость моя? — склонил голову к плечу Анж. — Убивать не стану, так и быть… Я ведь знаю что тебе со мной хорошо, ты за мной попрешь в огонь и в воду, но ты меня не любишь.

— Как и ты меня, — Матей полыхнул глазами.- По крайней мере, не так, как мы с тобой оба имеем в виду.

Айвен вдруг нахмурился:

— Сан, с ним все в порядке? Он странный.

— Не больше, чем обычно, — хмыкнул Матей. — Я всего лишь пытаюсь прикинуть, на чьи ясные глаза лучше не попадаться, если меня вдруг в сторону унесет. Или чьего бы любовника мои бы глаза не видели.

— Санада? — а теперь в голосе Айвена зазвучала настоящая тревога.

— Не смотри на меня, я не знаю… я чувствую что что-то не так, но кажется его жестко корежит из-за метатренинга. Я начал позже вас, так что пока стабилен, но Тей… – отозвался тот.

— Ревность, Тей, — протянул Анжей. — Ты все равно ревнуешь нашего маленького Будду. Но не знаешь, станет ли он ревновать тебя. Так? Или может тебе хотелось бы видеть ревность в красивых глазах Медвежонка?

— Ревную, — Матей словно и не услышал Санаду, глядя прямо в красивые глаза японца. — Я всех вас ревную. И в огонь, и воду… Только не так все… — он говорил все тише и тише, а под конец и вовсе перешел на еле различимый шепот. — Если нас разорвут, ничего не случится. Совсем ничего. Медвежонок так и будет любить своего ангела, а ангел — своего медвежонка, — глаза его все больше мутнели, слова сбивались, а напряжение в теле росло. — Мне страшно… мне так страшно… почему только я схожу с ума…

— Тей! — Айвен вскинулся, когда Матей затих, обмякнув вдруг, но так и не закрыв глаза.

— Может, потому что не любишь? — на дне янтарных глаз заплескалась боль. Кунимицу поднял его руку и губами прижался к серединке ладони. — Ты не любишь, но желаешь этого всем сердцем. Любить и быть любимым. Но ты мой, Матей, ты мой. Но забываешь об этом. Или просто не веришь мне.

— Вы — единственные, кому я верю, — Матей наконец закрыл глаза и сполз пониже, стискивая кулаки и начиная медленно и размеренно дышать. — Я действительно схожу с ума. И я твой, Сан, — качнулся вперед, уткаясь лбом в его плечо. Под тканью рубашки заходили мышцы, словно внутри него шла какая-то борьба.

— Тей, — Айвен опустился рядом с ним на пол, беспомощно и испугано посмотрел на Анжея. Об этом он говорил, этого боялся. Что будут сомнения, вопросы, которые разведут их и разорвут. Вот только не думал, что первой жертвой станет Матей.

Санада извернулся и обнял его. Руками, ногами, всем собой. Сжал крепко-крепко, точно змей, поймавший в смертельные объятия жертву.

— Тей, ты мой якорь, а я твой. Мы с тобой одно целое. Не ты и я, мы! Дыши, хороший мой, дыши. С тобой дышу и я. Все хорошо, слышишь?

— Я жалок, да? — еле различимо, так, чтобы слышал его один Санада, произнес Матей. — Прости, просто слишком неожиданно все. Я оказался не готов, — он на мгновение со всей силы прижался к обнимающему его парню. — Но к черту. Если бы я мог замкнуть все это безумие метатренинга на себе, я бы это сделал.

— И страдал бы в одиночестве? Размечтался, — фыркнул Айвен. — Я хочу, чтобы мне тоже было весело, — он дотянулся до безвольно лежащей руки Матея и сплел на мгновение пальцы. — Мы все с тобой.

— Я сейчас расплачусь, — «пригрозил» Матей в ответ, беря себя в руки и немного отстраняясь от Санады, но так и не рискуя выбраться из его объятий окончательно.

Анжей потянулся и прижался губами к его губам.

— Даже не думай о том, что мы можем отказаться от тебя, Тей. Такого не будет. Даже если нас попытаются разорвать, мы не позволим. Никому не позволим решать за нас и действовать против нас.