И.С.Т. (СИ) - "Laise" - Страница 45

— Айвен… — и снова на судорожном восторженном выдохе: — Айвен!..

— Я тебя… ненавижу, — простонал тот, вколачиваясь в него, почти срываясь, на самой грани потери контроля. — Анж… — нашел рукой член, обхватил, лаская в ритме своих толчков, и сминая губами маячивший перед глазами, еще припухший с утра сосок.

— Да… — не понять, смеется или плачет. Содрогаясь всем телом, всем собою. Сжался, напрягся, как нерв, как пружина, как нечто совершенно безумное и заорал во всю мощь легких, не смущаясь и не стесняясь ничего. Потому что кроме них двоих на атолле не было ни души.

Айвен кончил почти сразу следом. Застонал сквозь зубы, зажмурился, вжимаясь лбом в его плечо и, спустя несколько хаотичных толчков обмяк, все еще постанывая и тяжело дыша. Слиплись ресницы, пленка пота покрывала тело, но все эти ощущения были словно на краю сознания. Откинувшись назад и лениво приласкав языком сосок, ласки которому еще не досталось, Айвен выдохнул со странной улыбкой. Он все еще был в любовнике, чувствовал жар и узость его тела изнутри, глядя в светлеющие прозрачные глаза.

— Это не любовь, Анж, не броманс и не дружба. Это одержимость. Мы все одержимы.

Узкие музыкальные ладони снова лежали на его плечах. Анжей улыбался, красиво, как-то совершенно запредельно, как умел только он. Волшебно.

— Ты хотел бы разорвать эту одержимость, Айвен? Забыть о Матее, о Санаде. Забыть обо мне? Уехать в другой филиал? Стать частью другой группы или пары? Или никогда не быть запечатленным? Говорят, операторы, которые не получили запечатления и закончили допкурс, становятся корректорами. Их ценят, холят… Посмотри на меня, и скажи, чего бы ты хотел?

— Твои источники слухов нагло лгут, Анж, — Айвен смотрел на него сквозь ресницы и улыбался припухшими губами. — Мы уже вместе. Все. Это случилось. Только даже ты не сможешь сейчас сказать, что чувствуешь к каждому из нас. Что-то, кроме этой вот одержимости, — он лениво облизнулся и невесомо погладил обмякший член Анжея, лежащий на его животе в брызгах уже подсохшей спермы. — Но я не хочу это менять.

— Отлично, — вздохнул пан поляк. — Значит ты не откажешься приготовить ужин? Матей и Санада прибудут через пару часов. Пока что у их гидроплана двигатель не заводится, — он улыбнулся и, потянувшись, медленно встал. — А я как раз успею обмыться и навести порядок. И наверное даже сменю постель. Хотя мы с тобой вряд ли их чем-то смутим.

— Мы не виделись почти месяц, — вместо того, чтобы последовать его совету, Айвен, ничуть не стесняясь собственной наготы, закинул руки за голову и тоже потянулся, расправляя мышцы. — Можешь даже не стараться, этого все равно никто не заметит. Точно пара часов?

— Два часа и семнадцать минут, — пожал плечами Анжей. — Матей фанат чистых простыней. Так что как минимум он заметит. А Санада будет счастлив если есть что поесть и не нужно думать об урчащем желудке.

— Запеку мясо на углях, — Айвен со вздохом поднялся, зевнул, а потом вдруг подхватил Анжея, перекинул через плечо и, сорвавшись с места, через пару метров бега по белому песку врезался вместе с ним в лазурную воду.

Восторженный вопль, фырканье, смех. Теплая вода обняла приятно усталое тело, ласково слизывая с кожи следы развлечений. Анжей звездой распластался на волнах и прикрыл глаза.

— Ты меня любишь. На самом деле. И я тебя люблю. Они тоже наверное любят друг друга. Одержимость разная бывает. Любовь — тоже вид одержимости.

— Слишком узко, пан Михновский, — Айвен сверкнул глазами и ушел на глубину, чтобы вынырнуть через несколько секунд в паре метров. — Их ты любишь тоже. Как и они тебя. Хочешь правды? Метатренинг все расставит по своим местам. Должен. Потому что иногда я не могу понять, в чьей постели тебе нравится больше. Или мне. И что из этого нам навязано даром, а что — сердцем. Не валяйся на солнце долго, обгоришь.

— Если я расскажу о своих самых-самых желаниях — ты сочтешь меня совершенно испорченным, — почти кокетливо хихикнул Анжей, но послушно погреб к берегу, понимая, что в одном Айвен прав наверняка: сгорать и облазить пану Михновскому совершенно точно не хотелось.

— Вряд ли я узнаю что-то новое, — фыркнул Айвен и снова ушел под воду. А когда, вдоволь наплескавшись и наплававшись, выбрался на берег, Анж уже суетился в бунгало.

…Вечер наступил быстро, ночь — еще быстрее. Набравшие энергии за долгий день фонарики на солнечных батареях, расставленные то тут, то там и светившие всеми цветами радуги, настроение создавали немного праздничное и насквозь романтическое. Еле различимый гул океана, шорох накатывающихся на берег волн и шелест пальм вторили потрескиванию углей в небольшом костре, над которым пеклось аппетитно пахнущее мясо. Небольшой, уже накрытый фруктами, лепешками и салатами стол стоял неподалеку, в окружении крошечных свечей, плавающих в половинках кокосов. Тишина расслабляла, только ради нее одной можно было потратить часть полученного во время обучения и почти на месяц сбежать подальше от цивилизации.

Гул винтов раздался спустя четверть часа. Вряд ли Анжей ошибся. Просто от аэропорта до крохотного атолла путь неблизкий. Но самолетик сел на воду, вздымая тучу брызг, а спустя несколько минут поплавки скрипнули по песку и на берег сошли двое.

— Приветствую в нашем маленьком раю! — махнул рукой поляк.

— Если учесть как сложно сюда попасть, должно быть здесь правда рай, — белозубо улыбнулся молодой парень-азиат. Прорех на его джинсах было больше чем ткани, белоснежная футболка красиво облепила торс, но современная одежда ему была почти чужда. Куда больше ему подошло бы классическое японское кимоно. Длинная челка и длинные волосы, собранные в хвост, обрамляли тонкое лицо восточного Будды. Или духа. Может кицунэ, а может и танука.

— Судя по тому, что я вижу — весьма романтический рай, — появившийся на берегу следом в подвернутых джинсах и коротком топе парень белозубо улыбнулся, махнул отчалившему от берега самолету и повернулся к «хозяевам» острова. Короткая стрижка, художественный беспорядок золотисто-русых волос, узкое лицо, хитрый прищур создавали вид красивый и чуть надменный. — Отлично устроились, парни.

— О, завидовать — дурной тон, Матей, — Анжей поднялся на ноги из плетеного кресла и тут же оказался рядом.

— Конечно, завидовать — дурной тон, — шутливо передразнил его Санада, бросивший в песок свою сумку.

— Я как-нибудь переживу, — Матей дождался, пока отпустят Анжея, обнял его сам, стиснул пальцами подбородок, вынуждая поднять голову, заглянул в глаза и сладко коснулся губами губ. — Мы почти не скучали.

— Безусловно, — выдохнул в его губы тот, бедром втираясь меж бедер. — Я практически чувствую как именно вы почти не скучали. Мы вот тоже почти не скучали. И даже приготовили ужин и сменили постель.

— Лентяи, — хмыкнул Матей, скользнул подушечкой пальца по скуле и отпустил со смехом. Подмигнул Санаде и вразвалочку направился к Айвену, со скучающим видом наблюдающим за сценой. Подошел почти вплотную, улыбнулся уголком губ. — Кажется, скучали по нам не все, да, Ваня? — легкий акцент в произношении имени никогда не казался забавным, скорее… возбуждающим.

Вместо ответа Айвен сгреб Матея в охапку и вломился поцелуем в кривящиеся губы. Жестко, сильно. И получил такой же мгновенный отпор. Отпустил с легким смехом, демонстративно облизываясь.

 — Я рад, что что-то в этом мире не меняется.

— Все меняется, Матей, — Анжей со вздохом прошел к бунгало, потянув за собой за руку Санаду. — Но об этом потом. Рассказывайте, как вы провели время. Мы-то прорастали как трава. Прекрасное времяпровождение.

— Тормози, — Айвен шагнул наперерез и обнял японца. — Привет, принц страны восходящего солнца.

— Здравствуй, — сдержанное, но крепкое объятие, и почти целомудренное касание губ к губам. Он всегда сдержан в жизни. И совершенно иной в постели. Но сдержанное объятие длилось, истончаясь до едва ощутимого тепла ладони. — Ангел тебя совсем заездил?

— Я так плохо выгляжу? — Айвен удерживал его легко, почти невесомо, поглаживая подушечками пальцев спину, глядя с искренней теплотой и лукавыми искорками смеха в глазах. — Но он скучал, это точно.