Тридцать дней (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 101

— Стаи тригов не отстанут, — Рварн взял себя в руки, и теперь стоял рядом с Оэном, горделиво выпятив грудь. — Нам не нужно жарить лань, мы и так знаем, что у нее вкусное мясо.

Кто-то усмехнулся. Я обернулась, это оказался леор Гаст.

— Порой дети природы бывают мудрей людей, даже мудрей магов.

— Или наивней и доверчивей, — буркнула лейда Винд. — Я люблю прожаренное мясо, триг. И не вижу смысла верить на слово…

От двери послышался негромкий кашель. После об пол несколько раз стукнула трость, и все головы повернулись к лейде Тей. Она накрыла набалдашник трости обеими ладонями, и поверх них уселась ярко-оранжевая бабочка с фиолетовыми крапинами. Насмешливый взгляд светло-голубых глаз прошелся по всему Совету. Затем кончик трости взмыл вверх и ткнул в упрямую воздушницу. Бабочка вспорхнула и уселась на плечо Тейды.

— Прости, милая. — улыбнулась бабочке женщина. После вернула свое внимание лейде Винд. — Исель, твое мясо скоро станет углями и станет несъедобным. Сколько тебе еще нужно доказательств? Этот змей появился в нашем замке на второй день после возвращения Ская из плена. Тому есть свидетели — служанки. После темницы, куда мой племянник отправил пленницу, Венн вернулся уже таким, она закончила его обращение. Мы все отнеслись к змею, как к непонятному созданию. Слишком увлеклись страхом перед Игнис Сиел, никто не задумался, что живое существо может оказаться голодным, пока он не сожрал стражника. Точней, попытался его проглотить, Скай спас бедолагу. Получив запрет, Венн больше никого не тронул, хоть его и продолжают опасаться. А вот это милейшее создание подарила мне Ирис. Она создала бабочку из ничего, прямо у меня на глазах. Сегодня она из вашего оружия сотворила цветы. Айр рассказывает о склоне, на котором вместо камней теперь растет трава, и я верю. Как верю и тригу, что реки изменили свое течение. Возможности моего племянника растут день ото дня. Он уже не тот, каким отправлялся год назад в поход…

— Одно мгновение! — воскликнул Мендак.

Светлые брови провидицы приподнялись вверх, на лице появилось выражение удовлетворение. Кажется, она знала, о чем скажет водник и ждала этого. Впрочем, я тоже догадывалась, о чем поведет речь Мендак. Тот сделал шаг вперед, склонился перед провидицей, чуть поморщившись от затягивающейся раны на плече, стрельнул злым взглядом в айра и, распрямившись, заговорил:

— Лейда Тей, мы все почитаем вас и верим вашим предсказаниям. Они ни раз выручали нас. И то предсказание, которое вы сделали своему племяннику, мы приняли безоговорочно. Поверили Аквею, собрали рать, когда пришло время. Теперь мы узнаем, что его сила растет, по крайней мере, нас убеждают в этом. И если это так, то и это предсказание сбылось. Его женщина подарила силу своему жениху. Так почему же он, получив заветное могущество, бросил бедную Эйви? Как можете вы, лейда Тей, потворствовать Аквею в его мерзких шашнях с Игнис Сиел? Нам всем известна ваша любовь к племяннику, но вы, провидица, становитесь слепы. Эйволин Аллиерт воспользовались и сбросили, как ненужный башмак…

— Мендак! — прогрохотал взбешенный Скай.

Я накрыла его плечо ладонью, спеша успокоить. Не стоит показывать мерзавцу слабое место, иначе он еще ни раз ударит по нему. Тетя Тейда укоризненно покачала головой, глядя на племянника, и поднялась со своего места. Она неспешно приблизилась к воднику, продолжавшему мутить воду, и остановилась, с интересом изучая его. Под пристальным взглядом глаз провидицы Мендак поежился и отступил. Женщина оперлась на прихваченную трость.

— А с чего ты взял, мой мальчик, что в предсказании говорилось об Эйволин? — с любопытством спросила она. — Разве я когда-то произносила ее имя? Я даже не говорила, что женщина из моих видений — водница. Я лишь предсказала, что женщина, которая полюбит Ская, принесет ему небывалое могущество, и он сможет одолеть Темного. Так звучали мои слова, сказанные кузену. Дальше он додумал сам и выдал желаемое за действительное.

— Но лейда Аллиерт сделала Аквея сильней! — воскликнул упрямец.

— Когда? — изломила брови Тейда. — Год назад он уходил в поход таким же, каким был с рождения. Эйви обычная девушка, она не принесла Скаю ни могущества, ни победы. Иначе бы он не пробыл год в плену, а мы не оплакивали бы его гибель.

— В плену?! — Мендак расхохотался. — Он выжил! Вернулся цветущим и довольным жизнью. Да еще и не один, приволок за собой свою любовницу…

Кровь вдруг бросилась мне в голову. Я вскинула руки кверху и выкрикнула:

— Довольно!

Сила, подгоняемая гневом, вырвалась наружу и разлилась по зале, придавливая всех, кроме Ская книзу. Я видела, как ссутулились плечи, как опустились головы и глаза сверкнули испугом. Венн юркнул за спину Аквея. Теперь мой водник накрыл мои плечи ладонями, но я освободилась от его заботы и встала перед магами, расправив плечи. Мой взгляд уперся в Мендака, водник попятился.

— Ты хочешь знать, маг, как провел этот год Скайрен Аквей? Быть может, ты завидуешь его участи? — наступала я на него. — Тогда слушай и завидуй. После битвы Вайторис подарил мне его, как игрушку. Быть может, ты думаешь, что это были приятные игры? Ты ведь столько кричал здесь о ложе! Тогда знай, что ложем Аквею служили цепи, на которых он висел и днем и ночью. У него были прекрасные покои: четыре шага в длину, и четыре шага в ширину. Ни единого окна. Каменный мешок — вот его покои. Ты утверждаешь, что он был обласкан?

— Ирис…

— Нет, Скай, я устала слушать мерзкую ложь того, кто даже не был на поле брани, — я склонила голову к плечу, с интересом рассматривая Мендака, тот отступил еще на шаг. — Так вот, о ласках. Мне бесконечно жаль одного, что дар Вайториса покинул меня, но жаль лишь сейчас и только по одной причине — я бы с радостью показала тебе те объятья, в которых побывал Скайрен Аквей. Я бы провела тебя через все твои страхи, заставила испить до дна чашу твоего собственного яда. Ты скулил бы, как шелудивая собачонка, моля о пощаде, ведь в тебе нет ни силы духа Ская, ни его благородства, ни терпения! Он выжил лишь благодаря своему упрямству и тому, что я не позволяла ему умирать. Ты всё еще завидуешь году в объятьях Тьмы, маг?

— Но как же тогда он смог вырваться из плена? Как принес вас в свой замок? — леор Гаст уже оправился от всплеска моего гнева.

— И как смог простить? — подала голос воздушница Винд.

— И отвергнуть чистую душу Эйволин Аллиерт, — пробормотал себе под нос Мендак.

Вот теперь мне не хотелось рассказывать, с какой целью я несла в темницу вино, смешанное с кровью. Однако мне на выручку пришел Скай.

— Всего лишь очередная шалость, которая оказалась судьбоносной. Ирис, тогда еще Игнис, подмешала в вино свою кровь и принесла его мне в темницу. Она влила его мне в рот, но результат вышел не таким, каким она ожидала. Кровь Созидающей, пусть и дремавшая, благодаря стараниям рыжего, пробудила мою спящую сущность. Более того родная стихия Ирис отозвалась на всплеск моего дара. Это стало первым проявлением притяжения стихий. Вайторис взбесился, не осознав, что происходит на самом деле. Меня приказал убить, Ирис лишил своих даров, сделав обычной смертной на некоторое время. Стражники сняли меня с цепей и бросили на пол, думая, что изможденный пленник никуда не денется. Но силы прибывали, и я смог не только покинуть камеру, но и призвать свою стихию там, где была заблокирована любая магия. Ирис я нашел по возникшей между нами связи. Заманил в ловушку и унес с собой.

— Но как ты прости ее?! — воскликнул Фэйр. — Сейчас вы стоите, как добрые друзья, но если она сказала правду…

— И ради той, кто издевался над тобой, ты отказался… — с насмешливым высокомерием подхватил оправившийся Мендак, но его бесцеремонно оборвала лейда Личфиелд:

— Да хватит уже, Айгет, — она раздраженно передернула плечами и подошла к нам со Скаем. — Мне хватило доказательств. Я с вами.

Леор Гаст покачал головой и сделал несколько шагов вперед.

— Однако и мне достаточно того, что видел и слышал. Сложно довериться, но отвергать совсем то, что увидел собственными глазами, глупо. Леор Аквей, у нас есть время подумать?