Очи познания: плоть, разум, созерцание - Уилбер Кен - Страница 10

Очень легко понять, почему наука началась как бунт против рационализма. Вспомните, что логика, взятая сама по себе, настолько трансцендирует подчеловеческое око плоти, что временами кажется, будто она почти развоплощена и совершенно не связана с миром плотских объектов. Это само по себе не является какой-то ошибкой в логике, как, судя по всему, считают столь многие сторонники романтизма. Скорее, в этом-то ее сила: можно рассуждать о деятельности без того, чтобы ее воплощать в действительности. Сила логики кроется в трансценденции ею чувственных объектов (как показал Пиаже, формально-операционное мышление, или рациональная логика, оперирует на базе конкретного и сенсомоторного опыта, тем самым трансцендируя его).

Однако логикой – или, обобщая, всем оком разума – можно всерьез злоупотреблять. Единственная итоговая проверка «правильного рассуждения» кружится вокруг того, является ли внутренне непротиворечивой последовательность рассуждений и не были ли нарушены в процессе какие-то каноны логики. Если данные критерии были соблюдены, то оно (в своей собственной сфере) весьма достоверно. Оно начинается с начальной посылки и в результате тонких процессов абстрактного (или формально-операционного) рассуждения выводит все последствия и дедуктивные умозаключения, вложенные и «завернутые» в это исходное допущение.

Сама же посылка – первоначальное исходное утверждение – может иметь истоки в любой из трех сфер: мире плоти, разума или созерцания. Если исходная точка берет начало в сфере ока плоти и при этом сама по себе достоверна, мы говорим о «бесспорных фактах» (Рассел), или же «несводимых и упрямых фактах» Галилея, или просто эмпирико-аналитических фактах. Если же исходная точка берет начало в сфере ока разума, мы говорим о «бесспорных принципах соотнесения» (Рассел), или «интуитивно самоочевидных истинах» (Декарт), или «прямых феноменологических восприятиях» (Гуссерль), которые могут иметь либо философский, либо психологический характер. Если на исходное утверждение повлияло высшее око созерцания, тогда мы в широком смысле говорим об откровении или мандалическом рассуждении (как мы оговорим ниже). В любом случае, давайте отметим три исходные точки для рассуждения: несводимые факты (плоть), самоочевидные, или аксиоматические, истины (разум) и откровения-прозрения (дух).

Итак, мы упомянули, что логикой можно сильно злоупотреблять, и вот каким образом: в выборе исходных посылок для рассуждений можно допустить самые разные ошибки и даже откровенные фальсификации. Наиболее значимой среди них является «категориальная ошибка», которая происходит, когда одна из трех сфер полностью подменяет собой другую сферу. Или, как мы могли бы сказать, когда вещи (плоть) путаются с мыслями (разум), а те путаются с трансцендентальными прозрениями (созерцание). Ведь когда подобное происходит, то факты пытаются подменить собой принципы, а принципы пытаются подменить собой Бога.

Например, подлинный рационалист – это тот, кто заявляет, что все достоверное знание приходит только из ока рассудка, и при этом отвергает око плоти (не говоря уж об оке созерцания) как нечто совершенно ненадежное. Декарт был подобным философом. «Мы не должны поддаваться ничему, кроме свидетельств нашего Рассудка», – писал он и под этим явно имел в виду свидетельства «нашего Рассудка, а не наших органов чувств». Согласно Декарту, рассудок – и только он один – может раскрывать предельно самоочевидные истины. Данный тип познавания Декарт назвал интуицией (рациональной интуицией, а не духовной интуицией).

Под интуицией я понимаю не переменчивые свидетельства органов чувств, а концепцию, которую с такой готовностью и отчетливостью дает нам незамутненный и внимательный разум, что мы всецело освобождаемся от сомнения в отношении понимаемого предмета. Или, что то же самое, интуиция восходит к свету одного лишь рассудка…[21]

«Интуиция восходит к свету одного лишь рассудка…» И одна лишь рациональная интуиция способна открыть самоочевидные истины. Как только мы приходим к самоочевидным истинам, то, по Декарту, из них мы можем дедуктивно вывести целую последовательность вторичных истин. И он утверждает: «Эти два метода [исходная рациональная истина и дедукция] являются наиболее отчетливыми путями к знанию, и разум не должен допускать никаких других путей. Все остальное должно быть отвергнуто как нечто, возможно, ошибочное и опасное».[22]

Таково заявление чистого рационалиста, того, кто верит лишь оку рассудка, отвергая око плоти и око созерцания. Но какое же это сильное ограничение! Ведь в нем око рассудка вынуждено пытаться раскрывать эмпирические истины и созерцательные истины – задача, к выполнению которой он, рассудок, попросту не приспособлен. Стало быть, попытки ее выполнить неизбежно будут вести к категориальным ошибкам. Было достаточно очевидно, что око рассудка неспособно адекватным образом раскрыть сферу созерцания; и вскоре стало очевидным и то, что око рассудка, само по себе, не способно раскрыть истины, лежащие в сфере объективного и чувственного мира. Как мы вскоре увидим, роль современной науки состояла в том, чтобы показать, почему именно одними лишь рассуждениями нельзя раскрыть эмпирические факты. В мире ока плоти истину можно проверить лишь при помощи самого ока плоти.

Единственный момент, который я хотел бы здесь подчеркнуть, состоит в том, что, когда одно око пытается узурпировать роль любого другого ока, это ведет к возникновению категориальной ошибки. И она может произойти в любом направлении: око созерцания столь же плохо приспособлено к раскрытию фактов ока плоти, сколь и око плоти к постижению истин, открываемых оком созерцания. Ощущения, рассудок и созерцание раскрывают собственные истины в своих сферах, и всякий раз, когда одно око пытается увидеть другое, мы в результате получаем косоглазие.

Итак, данный тип категориальной ошибки был самой большой проблемой практически для всех крупных религий: великие мудрецы индуизма, буддизма, христианства, ислама и др. – все они в какой-то степени открыли око созерцания – третье око. Но это вовсе не означает, что они вследствие этого автоматически становились экспертами в сферах первого и второго ока. Просветление, например, не несет информации о том, что вода состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода. Если бы это было так, то данный факт упомянули хотя бы в одном религиозном тексте, однако подобных упоминаний в них не содержится.

К сожалению, Откровение – открываемое оком созерцания – далее воспринимается как наивысший судья в вопросах истины для очей плоти и рассудка. Книга Бытия, например, является Откровением об эволюции явленного мира из Неявленного, происшедшей в семь стадий (семь дней). Это перевод сверхразумного озарения в поэтические образы ока разума. Увы, те люди, око созерцания которых остается закрытым, принимают Откровение за эмпирический факт и рациональную истину. И это категориальная ошибка. Ошибка, которую открыла – и на которую с пристрастной мстительностью набросилась – наука.

Так, например, в 535 г. христианский монах Косма Индикоплевст написал книгу «Христианская топография». Опираясь исключительно на буквальное прочтение Библии, Косма раз и навсегда показал, что у Земли нет ни Северного, ни Южного полюса, что она представляет собой плоский параллелограмм, длина которого в два раза превышает ширину. Догматическое богословие изобилует подобного рода вопиющими ошибками – и это справедливо как для восточных, так и для западных религий. Индуисты и буддисты, например, верили в то, что Земля, поскольку должна же она на что-то опираться, водружена на слона, который, ибо и он тоже должен был иметь опору, опирается на черепаху (а на вопрос: «На что же тогда опирается черепаха?» – ответ давался: «Давайте сменим тему разговора»).

Смысл же в том, что буддизм, христианство и другие подлинные религии содержали в себе, в своих наивысших формах, предельные прозрения о предельной реальности, но эти надсловесные прозрения неизбежно смешивались с рациональными истинами и эмпирическими фактами. Человечество тогда еще, так сказать, не научилось дифференцировать и различать между очами плоти, рассудка и созерцания. И поскольку Откровение смешивалось с логикой и эмпирическим фактом и все три предлагались в качестве единой истины, то происходили две вещи: во-первых, приходили философы и разбивали в пух и прах рациональную сторону религии; во-вторых, приходила наука и разбивала в пух и прах ее эмпирическую сторону. И я буду утверждать, что именно это и надо было делать. Однако теология, – которая на Западе и так была слаба на око созерцания, – настолько сильно зависела от своего рационализма и его «эмпирических фактов» (мол, Солнце, согласно Библии, вращается вокруг Земли), что, когда эти два ока были отобраны у нее философией и наукой, западная духовность попросту ослепла. Теология не возвратилась к оку созерцания: она попросту распалась на фрагменты и продолжила проводить время в бессмысленных спорах с философами и учеными. Отныне на Западе духовность оказалась демонтирована, и в сколь-нибудь достойной форме остались лишь философия и наука.