Осознание (СИ) - "thelordofthedark" - Страница 90

- Считаю! – рявкнула вожатая, окончательно выйдя из себя. Кажется, Эдвард пересек ту грань, за которой кончалось терпение вожатой. И так уязвленная сегодняшней отповедью, она не нашла иного повода вывалить на него все, что уже успело накопиться, – Как ты вообще разговариваешь со старшими! Ты всю смену ведешь себя так, как не подобает настоящему пионеру! Кем ты вообще себя возомнил за эти дни?! – ее голос уже больше походил на крик, и даже Алиса испуганно вжалась в стену, еще не видя вожатую настолько разозленной.

- Не при Алисе! – рявкнул в ответ Эдвард, не собираясь выслушивать еще одну бессмысленную нотацию от вожатой и уже порядком устав от той роли послушного пионера, что должен играть перед ней со всеми ее глупостями. Если хочет служебного разбирательства, то пусть его получает, но и дальше стоять ниже ее по иерархической лестнице, выполняя столь же глупые поручения, больше не желал. Повернувшись к девушке, чуть улыбнулся, – Выйди на пять минут…

- Да как ты смеешь указывать, кто и что должен делать?! – теперь уже очередь вожатой выходить из себя, – Тут я старшая по званию! Алиса, выйди! – трижды упрашивать рыжую смысла никакого не было, и девушка стрелой вылетела из домика, только дверью хлопнула. Хотя сейчас наверняка начнет подслушивать. В любом случае, стоило только двери закрыться, Ольга Дмитриевна с новой силой накинулась на Эдварда, рассчитывая задавить его авторитетом старшей по званию, – Эдвард! Как мне все это понимать?! Мало того, что ты устроил на площади, так теперь еще и черт знает что устроил здесь! Как я теперь вообще могу тебе доверять?! Я твоим родителям напишу, что ты здесь делаешь! И будь уверен, напишу и в твою школу, как себя ведешь!

- Да будьте добры, устройте мне такую любезность! – в ответ тоже повысил голос Эдвард, – Даже не буду вам объяснять, почему мне все равно, что и куда вы напишете! Можете хоть написать в правительство о том, какой я плохой и почему не являюсь порядочным пионером! Пишите! Только не смейте и слова сказать про Алису! Если вы сами сказали, что я за нее отвечаю, то и вся ее вина тоже моя!

- Я сама как-нибудь разберусь, что и про кого мне писать! – уперев руки в бедра, отрезала Ольга Дмитриевна, – Ты вообще не понимаешь, что ты сейчас устраиваешь? Я могу и в комсомол написать про тебя!

- В Бездну ваш комсомол! – вспылил Эдвард, которому уже порядком надоели все эти бессмысленные угрозы, – Если вам так хочется испортить мне жизнь здесь, то не смею мешать! И не думайте, что сейчас буду тут валяться перед вами на коленях и вымаливать прощения! Вы сами все это устроили, так что первая вина в первую очередь на вас! – наверное, их слышала не только Алиса под дверью, но, как Эдварду сейчас казалось, и большая часть населения лагеря, вне зависимости от того, где находились юные пионерки и пионеры.

- Моя вина?! – вот теперь Ольга Дмитриевна удивилась, не ожидая, что ситуацию можно повернуть и таким боком. Местная правовая безграмотность, где никто не знал ничего, кроме своих прямых обязанностей, порой поражала, но оставляла в профессиональном самосознании такие дыры, что туда при желании можно было затолкать вообще все, что угодно.

- А кто запустил отряд настолько, что даже не знает, кто и где находится?! – ответил Эдвард, – Проморгали государственный флаг на площади! А теперь еще и пытаетесь свалить все это на кого-то еще! – выдохнув, заговорил уже тише, чтобы его не было слышно снаружи, – Меня вы можете винить в чем угодно, мне все равно, но не смейте в этом обвинять Алису.

- И почему же? – Ольга Дмитриевна, вся красная и разозленная, тоже несколько снизила тон, то ли беря паузу, то ли уже успев накричаться, – Ты вообще понимаешь, что с теми характеристиками, какие я уже могу написать, тебя даже из пионеров выкинут! И вместо того, чтобы извиняться, ты продолжаешь выгораживать Алису! Что у вас с ней здесь было?

- Ничего, – отрезал Эдвард, – Повторюсь, вы сами сказали, что я за нее отвечаю, и от этой ответственности отказываться не собираюсь. Можете меня гнать из пионеров, из вашего комсомола или откуда-то еще, мне все равно, только я не позволю портить еще и ее будущее… ей здесь жить еще.

- Эдвард, – Ольга Дмитриевна несколько успокоилась, – Только посмей мне сейчас соврать. Скажи, у тебя сейчас что-то с Алисой было? Только честно! – она вцепилась в него придирчивым взглядом, пытаясь разглядеть эмоции на его лице.

- Ничего у нас не было, – ответил он, тоже выдыхая и стараясь собраться с мыслями, уже успевшими разбежаться в разные стороны как пустотные тараканы, – За исключением того, что я только что понял, что этот человек для меня здесь важнее всех остальных, вместе взятых. Этот ответ вас устраивает?

- И перестань со мной так разговаривать! – снова рявкнула на него вожатая, но уже тише, чем в начале, – Я еще старшая здесь, а ты ведешь себя совсем не так, как должен вести себя пионер.

- Я веду себя так, как считаю должным в данной ситуации, – объяснил Эдвард, – И, раз уж мы с вами закрыли тему с вашими фантазиями по моему поводу, то считаю, что обязан еще и перед вами извинится по поводу того, как вел себя на площади. Мне не пристало с вами разговаривать подобным тоном, хотя и не отказываюсь от тех слов, что тогда произнес, – поклонился даже, выражая свое искреннее желание принести все возможные в данном случае извинения.

- Эдвард, почему ты себя так ведешь? – спросила вожатая, присаживаясь на мятую кровать, где еще недавно он с рыжей девушкой лежал чуть ли не в обнимку, – Алиса так влияет?

- Я защищаю тех, кого считаю должным, – ответил ей, посчитав, что и сам может сесть, раз единственная представительница прекрасного пола в этом помещении больше не стоит на ногах, – Вне зависимости от того, насколько они сами виноваты в случившемся.

- Ты же понимаешь, что я все равно должна буду тебя наказать? – спросила Ольга Дмитриевна, – не могу закрывать глаза на то, что ты забрался к пионерке в домик, даже только для того, чтобы скрасить ее наказание.

- Понимаю, – кивнул Эдвард, – и совершенно с вами согласен. Только Алису не наказывайте строже, чем уже поступили. Если для нее вступление в комсомол так важно, то не пишите никуда. Сейчас прошу вас не как вожатую, а как человека.

- А я и не собиралась ничего писать, – вожатая вдруг улыбнулась, – Просто хотела ее напугать, чтобы больше такие глупости не устраивала. Хотя ты меня очень разозлил на площади, и на тебя писать докладную собиралась уже серьезно. Не подумала сразу, что мог сделать это все только из-за Алисы…

- Значит, не стоило о таком говорить, – равнодушно пожал Эдвард плечами, – лично я воспринял грозившие ей проблемы тоже совершенно серьезно. Тем более, что она действительно виновата. Там, откуда я родом, не принято бросать слова на ветер.

- Пусть почувствует себя виноватой, – хитро улыбнувшись, сказала вожатая, – Ты останешься без ужина и чтобы сегодня из домика больше не ногой! До отбоя! А после отбоя спать. С тебя хватит за сегодняшнее, но если дашь мне еще какой-то повод, то действительно напишу в твою школу! Понятно? – она пригрозила Эдварду пальцем, в ответ на что он тщательно пытался сохранить серьезное лицо. Все-таки эта вожатая сама далеко не ушла от своих подопечных пионеров, накричать может, пригрозить даже, но сама не может даже серьезно наказать. То ли потому, что боится действительно их обидеть, то ли потому, что слишком любит и не может серьезно разозлиться на провинившихся. Почему-то ему казалось, что второе. Интересно, что бы он сам сделал со своим подчиненным, попробуй тот не только голос на него повысить, но и ослушаться прямо отданного приказания? Скорее всего, просто бы пристрелил на месте, не став даже раздумывать, а Ольга Дмитриевна лишила ужина… поразительная мягкость.

- А с Алисой что? – на себя, по большей части, ему было все равно, а вот с этим вопросом хотел разобраться конкретно.

- Не бойся ты за свою возлюбленную, Отелло, – рассмеялась вожатая, – до ужина здесь досидит и может быть свободна. Хотя скажу ей, что из-за нее тебя и наказала, – она снова хитро улыбнулась.