Where Angels and Demons Collide (СИ) - "fifti_fifti" - Страница 98

Том окончательно сдался. Нет, трогать Ангела он был просто не в праве, он решил, что Билл даже ничего не заметит, только надо быстренько выскочить, поискать, где тут дренажная, сделать свои дела, да и все. Что случится за эти пару минут? Хотя сама идея о том, что придется выходить, возможно, даже на промозглую улицу, в какие-то сырые кусты, вместо того, чтобы греться в кроватке рядом с теплым небесным существом, не казалась Тому удачной. Оставался еще, конечно, теоретический шанс, что нечто похожее на туалет могло найтись где-то в доме, не совсем же люди дикие? Но встать все равно пришлось, сил терпеть уже не осталось.

Осторожно вывернувшись из объятий Билла и стараясь не разбудить его, Том отполз на край кровати. Наверняка, тот бы пришел в бешенство, поняв, что это такое подопечный собрался делать без его ведома. К счастью, сон Ангела не нарушался незначительным внешним раздражителем, так что человек без труда проскользнул щекой по его теплой руке, теперь уже обмякшей и без движения, и тихо сполз с кровати.

Утренний холод моментально продрал по голой коже весьма неприятным прикосновением, заставив Тома поежится. Он проклял минералку, собственный организм и выдавшийся в этом году слишком холодным и ветреным апрель, затем наспех оделся, натянул джинсы и толстовку и с сожалением обернулся на Билла.

— Я скоро вернусь. Ничего не случится! Ты даже не успеешь проснуться.

Том прошелся по всему домику, но ничего, даже отдаленно напоминающего туалет, тут не обнаружилось. Ожидаемо. Парень обулся и вышел на улицу, стараясь не особо скрипеть старой рассохшейся дверью, которая поддалась только с третьего тычка.

На улице стояла прохлада в это раннее утро понедельника. Том подумал, что сегодня его, по-хорошему, должны ждать в студии, к трем... Петер намылит ему шею за пропуск. Хоть бы все это разрешилось побыстрее! Вздохнув тяжело, он выбрал подходящий куст и отправился облегчать свою тяжкую долю прямо под него.

Утро дышало прохладой, и юный смертный зябко поежился, чувствуя, как весьма бодрящий ветерок пощипывает его за щеки, задувает под толстовку, хватает за голую шею и делает процедуру еще менее приятной. На листве лежал шероховатый, как наждачная бумага, налет инея. Деревья вокруг стояли еще без листвы, а макушки их пригибались под суровыми порывами ветра, гуляющего в вершинах. Сквозь них, насколько хватало глаз, виднелась лишь серая унылая даль, какое-то поле и бесконечное, такое же серое небо. И больше ничего на мили вокруг. Вся природа будто снова погружалась в зимнюю спячку, так от нее и не особо оттаяв.

Том снова поежился от странного чувства. Беспричинно, он ощутил прилив страха. Он и сам не понимал, откуда у него опять взялись подобные мысли в пятом часу утра.

Парень хотел было уже возвращаться обратно, вжикнув молнией ширинки вверх, когда вдруг руку его вдруг обожгло дикой резью в районе запястья. Он охнул и схватился за Амулет. Будто тысячи бритв разом впились в его кожу, он только и успел приоткрыть рот, но даже закричать сейчас был не в состоянии. Лишь невнятный хрип вырвался из его горла.

Резь оказалась такая неожиданная и острая, что человек не смог устоять на ногах и начал медленно оседать на землю, на одно колено, прижимая дико горящую, будто облитую щелочью, руку к груди. Даже в глазах все раздвоилось, а посмотрев на свою кисть, Том увидел, что проклятая висюлька стала красной, как раскаленная кочерга, которой ворошат угли. От нее на коже оставались страшные коричневые ожоги. Именно они вызывали дикую, прорезающую боль во всем теле. Том тихо застонал — это было отвратительное зрелище, к тому же, в нос ему ударил запах паленой кожи. Он оседал на землю, почти приникнув лицом к мерзлой, в ледяной корке и пожухлой прошлогодней травке, однако это нисколько не облегчило ситуацию — выносить эту боль и в вертикальном, и в горизонтальном положении оказалось нереально, она была просто запредельная. Руку жгло, точно она собралась сама оторваться от тела. Все мысли, все чувства мальчишки бились сейчас, пульсируя вокруг этой адской ломоты. Ледяными пальцами правой руки Том впился в холодный грунт, загребая в кулак пучок травы.

— Прекрати, ты! — прошептал Том, но Амулет как будто взбесился. Он не слушал своего хозяина.

Юный смертный поднял больные обезумевшие глаза, ища хоть что-то, что могло бы помочь ему. В кадр, сжалившись над замутненным сознанием, милостиво въехало корыто, стоявшее неподалеку от домика. Оно выглядело ржавым, но не прохудившимся, талый снег и дожди набрали его водой почти полностью. Сейчас эта блестящая поверхность казалась самым лучшим лекарством, надо было просто доползти, добраться туда, всего каких-то жалких пару футов.

Превозмогая сильнейшую слабость, Том пополз к этому спасению. Мутная и блестящая вода была так приятна на вид. Том достиг края корыта и закусил от боли губу. С внутренней дрожью он сунул в ледяную воду взбесившуюся финтифлюшку, ожидая, что от воды пойдет пар, как если бы в нее опустили раскаленный металл. Лед прикосновения казался самым приятным ощущением сейчас, вода расступилась и снова сомкнулась вокруг запястья парня, обволакивая его приятной прохладой.

Тому показалось, что кто-то резко включил вокруг него свет, выключив при этом звук. В сознании полыхнула какая-то яркая вспышка. Мальчишка открыл глаза. Все ощущения, минуту назад начавшие медленно покидать его тело, разом вернулись обратно. Необычайно острый слух возвратился с шумом в ушах, зрение вернулось, свет ударил по глазам. В носу стоял свежий воздух и запах холодной застоявшейся воды. Страшная резь прошла так же внезапно, как и появилась, просто отступив и оставив после себя лишь фантомную боль.

Звезды продолжали плясать перед глазами дикие танцы. Том вытер мокрый лоб и аккуратно посмотрел на свою руку сквозь мутную и грязную воду. К своему удивлению, он увидел, что на его гладкой коже не осталось и следа от недавнего происшествия, ничего, лишь нечистая вода искажала пропорции, делая руку несоразмерно маленькой. Рот юного смертного приоткрылся в удивлении.

— Да что это все такое? — спросил он неизвестно кого. — Билл был прав! Не стоило так часто его использовать!

Следовало вернуться. Том представил, что скажет ему Ангел, если узнает про это, но двигаться почему-то не получалось. Тома парализовало такой дикой слабостью, что он просто сел, прижимаясь лбом к ржавому корыту. Что-то было не так.

— Билл, — тихо прошептал Том, сообразив, что сейчас самое время позвать на помощь.

Он понимал, что Ангел не услышит его так, надо было дойти, вернуться к нему и рассказать про игры Амулета, но Том так и сидел, склонившись в три погибели. Холод начал медленно сковывать его, пробираясь неприятными прикосновениями под одежду, заползая дальше под кожу. Мертвая, остывшая земля словно притягивала, и чем дольше Том на ней сидел, тем более сложным казалось подняться. Человек словно начал проваливаться в кому, которая обволакивала, захватывала все его существование. Это был не просто холод, это было что-то другое, животный страх, безотчетный и глухо бухающий в ушах, совсем как тогда, во дворике за баром.

А затем возникло ощущение опасности.

— Билл… — прошептал Том одеревеневшими губами.

Ангел не услышит его, Том знал, что так и останется тут, один, в своем страхе и ледяном рассвете. Ветер относил его слова далеко в сторону.

За спиной раздалось громкое воронье карканье. Парень с дредами лишь слегка смог повернуть голову и увидел, как из окна домика метнулся силуэт черный птицы, рассекающий угольными крыльями воздух.

Теодор закружил над поляной, смотря пронзительными глазами прямо вниз, на Тома. Он напомнил грифа в ожидании своей добычи. Юный смертный с трудом вытащил руку из воды. Он не чувствовал конечность, она уже обледенела от холода, как и все его тело. Неимоверный, прорезающий органы страх все усиливался, он начался с шепота внутри головы и медленно превращался там в крик. Том едва смог поднести пострадавшую руку к лицу и попытаться протереть его холодной водой, согнать это наваждение. Его собственное тело прекратило слушаться, став вдруг каким-то совсем чужим и ватным. А ворон все кружил и кружил над поляной, оглашая окрестности громким карканьем, которое эхом разносилось в пустоте свинцового утра.