Where Angels and Demons Collide (СИ) - "fifti_fifti" - Страница 97

Она мучилась многими вопросами, но особенно надеялась, что Билл удержит своего дурацкого вспыльчивого человека под защитой, это избавило бы всех от малоприятной работы.

Чем-то явно раздосадованный Дахил тем временем шлепнулся прямо перед ней около корней большого дерева.

— Мерзкие Светлые твари, ненавижу вас, чтоб вы все провалились в Ад. Ух, я бы повеселился на славу, — гневно прорычал он и весьма предсказуемо достал из складок плаща фигурку Ангела наподобие вуду. — Всю мою добычу утащили… Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — шумно дышал Демон, одну за одной втыкая иглы в фигурку.

Дария хмыкнула себе под нос.

— Не думаю, что стоит беспокоиться. Все будет нормально, Амулет станет нашим, рано или поздно. Не может не стать.

Дахил злобно покосился на нее.

— Разумеется, я не сомневаюсь в этом. Великий Дахил звучит лучше, чем какой-нибудь там Великий Давид, — пошутил Демон, захихикав своей собственной остроте. — Правда же, звучит?

— Конечно, — поспешила Демоница потешить его чувство собственной важности.

Лич наматывал вокруг них бесконечные круги, скользя бесшумной тенью чуть поодаль.

— Я войду в историю Ада, — Дахил все еще продолжал тыкать иголки в несуразную фигурку. Она уже стала больше похожа на ежа, чем на Ангела. — Вся Преисподняя склонится передо мной, Великим Демоном. Люцифер сделает меня своей правой рукой, турнув этого хлюпика Марбаса. Ооо, я уже вижу этот момент!

— Всенепременнейше, — каменным тоном отозвалась ему Фурия, — так оно и будет. Но что мы будем делать пока, Дахил?

— Мы? Ждать, конечно. Когда Амулет вспыхнет вновь. Раз иголочка, два иголочка, — напевал Демон свою песенку. — Рано или поздно мальчишка покажется оттуда, где бы он ни прятался. И тогда мы возьмем его тепленьким!

Дария напряженно уставилась в темную даль, искренне надеясь, что человек понимает, когда шутки уже кончились. Прямо сейчас Биллу настала пора отрастить себе десять глаз, чтобы присматривать за своим подопечным в разы внимательнее.

But time and time I’m falling back to you

Slowly dancing through your hell

And there’s nothing left for me to fake

I’m just a ghost inside of your embrace

I’m hollow, I leave you here

With a broken halo

In sorrow you will find your way

With a broken halo

( Broken Halo – Days of Jupiter)

Остаток ночи догорал очень быстро. Билл и Том лежали, обнявшись, и лишь дыхание их нарушало тишину помещения. Темноволосый Ангел уснул, но Том отчего-то не мог последовать его примеру. Голова его покоилась на груди Хранителя, а биение его сердца отдавалось в такт пульсу — ровным, мерным стуком, который, как колеса поезда, убаюкивал мальчишку. Тишина и догорающее тепло комнаты окутывали их, объединяя в моментах, которые навсегда оседали в памяти. Том почти не ощущал свое тело, его налила невесомость, подаренная нежностью его Хранителя, и даже синяки, нанесенные друг другу в раже драки, сейчас не казались болезненными. Все это было приятно сейчас — даже шумный рой чувств и мыслей, с которыми казалось так сложно справиться, это оставалось частью их, их сумасшествия, в которое они нырнули вдвоем, и не собираясь больше выныривать обратно.

Рука Билла проползла у Тома под шеей, прижимая его так крепко, как только можно. Тонкие пальцы Ангела гладили кожу мальчишки как теплый ласковый ветерок. Тому больше не было нужно ничего — лишь только лежать в этих объятиях вечно и чувствовать своего Ангела рядом. Он взял его руку и поцеловал ободранные костяшки. Том знал, что Билл улыбался во сне, пряча свою улыбку в его дреды, ему даже не требовалось поворачивать для этого голову. Страж Света тоже был умиротворенно счастлив в объятиях своего смертного.

Том не хотел знать, что случится потом, не хотел наступления завтра, ведь все, что было важно для него, уже находилось в его руках. Он хотел бы, чтобы у них получилось спастись от неминуемого бега времени, хотя видел, что ночь уже медленно разжимает свои объятия и тает за за окном, а темнота уступает место рассвету. Снаружи курился легкий туман; в синей утренней дымке предметы в комнате начали проглядываться отчетливее.

Перебирая в голове все свои желания, Том представлял, как заберет Билла к себе, как только они выпутаются из всей этой истории, и не пустит никуда, даже если за ним явится орда Рафаэлей и подобных ему холодных светловолосых Ангелов. Он бы не позволил никому обидеть это создание, которое так старательно защищало его, которое было таким самоотверженным и добрым.

Еще Том думал о том, что ему бы больше всего на свете хотелось вернуться домой к своей группе, обнаружить друзей живыми, в своих кроватях, помириться с гнусным Георгом, прийти на встречу к Петеру и начать обговаривать их новую программу, а потом написать несколько песен, составить план. Том хотел бы сидеть в кухне по утрам, уже не втроем, а вчетвером, он хотел бы жить своей обычной жизнью — дышать воздухом, наслаждаться наступающей весной, шагая по весенним лужам рука об руку с красивым темноволосым мальчишкой с заразительной улыбкой, и не бояться, что он носит на руке какое-то ядерное оружие замедленного действия.

Амулет подозрительно молчал последние несколько часов, и это весьма беспокоило. Юный смертный смотрел в небо на исчезающую круглую луну и надеялся на то, что следующий день пройдет просто, без приключений. Они с Биллом проснутся вместе, заглянут друг другу в глаза, улыбнутся, вспомнив вчерашнюю ночь, и приятно поежатся при воспоминании. Затем позавтракают тем, что осталось от вчерашних бутербродов, если там, конечно, еще что-то есть. Выйдут посидеть на крыльцо, встретят там закат и снова пойдут спать, отдавая друг другу без остатка все, что имели, — свой жар и свою любовь.

Том не боялся теперь произносить про себя это сильное слово, оно не казалось ему диким, оно было самым правильным. Что же это еще — когда слабеют колени, когда сложно разжать свои руки и отойти, чтобы не начать скучать друг по другу через пять минут? В лице этого парня, который заботился о них обоих, Том нашел то, что пропало, как ему казалось, уже давно — свой собственный потерянный Рай. Его Ангел так идеально вписался в эту земную жизнь!

Том слушал его дыхание рядом и надеялся лишь, что Билл не станет очередной невосполнимой потерей в его жизни. Он еще не сказал ему и половины того, что грелось в его душе, и не хотел бы повторять ту же ошибку, что допустил со своими родителями.

Пальцы Ангела все еще гладили его шею, уже еле заметно, сонно.

Том слегка обернулся и легонько провел по крылу тонкого носа брюнета пальцами, переходя на подбородок и скулу. Страж Света смешно поморщился во сне. Том прижал ладонь ко рту, стараясь не засмеяться, так мило и беззащитно выглядел во сне его личный Ангел-хранитель. Эта мысль была чертовски приятная и ободряющая. Какой еще смертный мог похвастаться таким ценным даром? Том едва ощутимо коснулся губами губ Билла и снова повернулся в его объятиях. Ему тоже хотелось спать, просто он был не в силах отпустить от себя все эти бушующие и прекрасные мысли, все эти надежды.

Через некоторое время, когда веки парня налились свинцовой тяжестью, и Том почти начал отключаться, он вдруг ощутил что-то. Прислушавшись к своему организму, парень вынырнул из теплой полудремы и едва не застонал. Под утро его начала душить вполне себе прозаичная проблема, как раз такая, о которой они с Биллом говорили накануне вечером — ему приспичило в дренажную по настоятельному зову матери-природы.

Том снова попытался закрыть глаза, но чувство не проходило, наоборот, оно лишь усиливалось с каждой секундой. Том закрыл глаза, потом снова их открыл. Перевернулся. Так в туалет ему понадобилось только сильнее. Совесть моментально подсказала, что неплохо бы разбудить Ангела, но тот был вымотан физически и эмоционально, и лишить его этого чудного момента отдыха, который тот заслужил, Том не мог. Жжение в мочевом пузыре тем временем становилось все острее.

Конечно же, юный смертный помнил, о чем они с Биллом говорили, он обещал не покидать своего Хранителя и быть послушным мальчиком. Осторожно повернув голову, он изучил ситуацию. Билл уже уснул. Он был такой красивый, мягкий и беззащитный, такой мирный, лицо его разгладилось, и свет утра, проникающий с улицы, освещал эти правильные и тонкие черты. Оторвать глаза от этого существа казалось просто невозможным.