Where Angels and Demons Collide (СИ) - "fifti_fifti" - Страница 103

По мере того, как они шли длинными коридорами, в которых Ангелу был знаком каждый камушек и закуток, он поймал себя на мысли, что отчасти совершенно перестал узнавать это место, как будто смотрел на него совершенно другими глазами. Ощущение было такое, что он не видел эти стены не два дня, а лет, как минимум, сто, и за это время изменилось очень многое. Впрочем, это не являлось неправдой, от того беспечного и легкомысленного Ангела Вильгельма уже не осталось ничего — за эти пару дней в нем расцвел другой большой и красивый новый мир, по-настоящему красивый, реальный, затмивший собой все. Ему было до смерти страшно теперь потерять эту ценность в этом чужом ненужном месте. Превозмогая свою ненависть и отвращение, он шел по коридору, говоря себе, что это лишь временно. Что у него все получится.

Охранники провели его к большому Залу и, распахнув двери, ввели пленника внутрь. Он ожидал чего-то подобного, при местной «насыщенной» на события жизни, такого вопиюще безнравственного преступника, разумеется, встретят всей суровой толпой. От ослепительного блеска колонн, мрамора и золота у Вильгельма прямо-таки свело челюсти.

Он поискал глазами Давида. Тот, разумеется, находился здесь, сверля любимого племянника таким острым взглядом, что любой другой на месте него, наверное, свалился бы замертво, но новоиспеченный Хранитель лишь поднял голову и ответил на этот взгляд, сцепившись с ним в немой схватке. Давид отвел глаза первым, как и всегда. Вильгельм не мог не заметить — на любимом дядюшке не было лица: Давид сидел в своем кресле во главе стола, напоминая гору тряпок. Парик его сидел криво, на лбу выступили капли и сама смерть не сравнилась бы с ним по бледности.

— Мальчик мой! — внезапно услышал Вильгельм взволнованный голос за своей спиной.

Мелькнули рыжие волосы, забранные в высокую прическу, и Симония бросилась к нему на шею, сжимая сына в объятиях. Она не видела его уже очень давно, ей редко удавалось вырваться во Дворец от своей большой семьи, и уж точно она не думала о том, что встретится с ним при таких обстоятельствах. Симония отклонилась от Билла, посмотрев на его изменившиеся черты лица, круги под глазами, обветрившиеся губы, странную темных цветов одежду. Он стал каким-то другим не только внешне. Она заглянула в его глаза, в которых словно затаился кто-то другой, этот Ангел походил на ее сына, такого, каким она запомнила его с их последней встречи.

Вильгельм смотрел на нее сверху вниз. Он выглядел очень усталым.

— Мальчик мой, все будет хорошо, — шептала ему Симония, успокаивая его и гладя по голове.

Билл кивнул ей в плечо. Он очень надеялся, что будет. Давид громогласно кашлянул на весь зал, приглашая прекратить сцену.

— Младший Ангел Вильгельм, — Верховный Апостол с явным усилием поднялся.

С ним определенно творилось что-то не то. Выглядел он скорее жалко, чем строго.

— Я весь глаза и уши, — ядовито отозвался дядюшке пленник. — И не называй меня Вильгельм, меня зовут Билл!

Давид ничего не сказал, лишь глаза его сузились до щелочек.

— Тебе придется ответить на несколько наших вопросов.

— А разве меня не чай привели попить? Я думал, мы можем еще потянуть время! — Билл удивленно поднял брови.

Он огляделся и, заметив свободный стул около двери, подошел к нему. Стоять для него становилось все сложнее. Светловолосая девушка-секретарь, готовившаяся записывать ход встречи, отпрянула с дороги на всякий случай.

— Боишься? — юный Хранитель смерил ее мертвым взглядом. — Ничего, я сегодня не в настроении быть собой. Я для этого немного не так себя чувствую.

Давид заскрежетал зубами. Вильгельм, управляться с которым было сложно и при его Ангельской службе, ничуть не изменился в характере и явно не собирался облегчать работу никому из присутствующих. Апостол был уже на пределе и мечтал, чтобы его выдержка держала оборону. Беседа обещалась быть трудной.

— Ты обещаешь говорить правду и только правду?

— Разумеется. Разве мне есть, что скрывать?

— Тогда перейдем к делу... — Златокрылый проигнорировал его выпад. — Тебя обвиняют в том, что ты, пребывая на службе во Дворце общался и более того, приводил на территорию Рая нечистых из Нижней Палаты. Что ты можешь на это сказать?

Билл фыркнул.

— Мой ответ прост: да, с Демонами я общался. Но я их сюда не приводил. Они сами знают дорогу, по правде, я удивлен, что твоя тупоголовая Стража не заметила этого за сотни лет. Хотя, о чем я? Они ведь вообще не видят вообще ничего дальше своего напудренного носа.

По залу снова прокатилась волна ропота. Никто не смел отзываться так о Дворцовой Страже в присутствии всех Апостолов. Симония в ужасе закрыла лицо руками. Присутствующие трепетали от негодования — у всех скопилось слишком много вопросов к Младшему Ангелу, но от этого его заявления они как-то разом раскатились бусинками в голове, будто там лопнула невидимая нить. Никто не ожидал такого прямого признания.

Вильгельм не стал отказывать себе в удовольствии издеваться над чопорными Ангелами. Он обвел взглядом совет Апостолов. Йоанн и Петр смотрели на него так, будто он сам был Демоном, глаза их сделались большие, как блюдца и исполнились удивления и гнева. Павел молча стоял, отвернувшись к окну. Артемий задумчиво поглаживал свою окладистую бороду. Остальные предпочитали вообще не смотреть на пленника, записывая что-то в свои листочки. Все они ждали, что он сам расскажет им что-то, а Билл прищурился.

— Еще вопросы есть? Разреши я тебе помогу, дядя: Билл, как тебе, понравилось на земле, куда я тебя выкинул пинком под зад, без спроса и объяснений? Ооо, это так здорово, что ты спросил! Гораздо лучше, чем здесь. И я познакомился с отличными людьми. Кстати, по совместительству, один из них оказался носителем Амулета Пятой Стихии, ты слышал про такой?

Давид молчал, однако взгляд его казался темным. Сакий надвинулся было на младшего Ангела, но Апостол сделал жест, чтобы тот не вмешивался.

— Ну, разумеется, ты слышал, — продолжал юный Ангел. — О нем только и говорил весь Дворец, не думаю, что ты был в меньшинстве. И раз уж я вспомнил, разреши тебе рассказать, что те самые Демоны, которых ты так боишься, чуть не убили невинного человека — носителя Кристалла — на пути за Амулетом. Аж три раза! И что же ты думаешь? — Билл щелкнул пальцами, как фокусник во время ключевого момента шоу. — Ни один Ангел не пришел к нам на помощь... Забавно, да? Где же они все были? Они игнорировали свою работу, которую ты так ревностно велел выполнять все это время, дядя. Но не беда. Мне повезло, что мой друг-Демон был всегда начеку, и, между прочим, если бы не она, я вряд ли выжил бы! Потому что знаешь ли, даже из правил все же бывают исключения!

Тишина в зале продолжала служить ответом на тираду юного Ангела, который продолжал свою речь:

— Я звал их! Просил Рафаэля оказать мне посильную помощь! И что я получил в ответ? «Разбирайся сам»! Но теперь все сделано как ты и хотел, ведь так? Амулет надежно потерян и в Аду, зато у тебя наконец есть я! Ты доволен? Наслаждайся своей победой!

Билл внимательно рассматривал родственника. Он знал, что взбесит Давида этим своим монологом до чертиков, так оно и оказалось. В Зале стояла гробовая тишина. Никто не говорил ни слова, да и что тут скажешь — Апостолы молча переводили растерянные взгляды друг на друга, на худенькую, но твердую и прямую фигуру темноволосого младшего Ангела, сидящего в кресле прямо, как статуя, а затем снова на Давида.

— Носитель Амулета действительно стал твоей задачей. Ты его Хранитель, — с трудом ответил Златокрылый.

— Разумеется. Ты ведь всегда мне доверял! Знаешь, что я думаю, дядя? Это просто твоя ошибка. Ты настолько не любишь меня, так захотел меня проучить, что гордость и твоя обида на меня были куда сильнее здравого смысла. Ну вот, посмотри, что ты наделал! В итоге, ты — тот, кто остался в дураках! Ты хотел наказать меня? Хотел, чтобы я все это время был один? Но в том числе из-за этого и из-за твоего недосмотра мы упустили Амулет!