Мне уже не больно (СИ) - "Dru M" - Страница 55

*

Несколько дней размышлений, и вот я, плевавший на все доводы скептически настроенного рассудка, звоню Дублю и с придыханием сообщаю:

— Выкупаем, Поль, выкупаем.

Представляю, как вытянется лицо Смолова-старшего, когда он узнает, что его сын приобрел на последние деньги со сберегательного счета сеть паршивых закусочных на отшибе города.

— Точно? — спрашивает Дубль с подозрением. — Как-то быстро ты перешел от «ничего не хочу в этой жизни» к решительному «а давай».

— Мне посчастливилось поболтать с одним очень мудрым бродячим философом, — смеюсь беззаботно, прижимая трубку ухом к плечу и одновременно с этим пытаясь завязать шнурки на кроссовках. Слова Антона возымели совсем не тот эффект, на который он рассчитывал, зато сдвинули меня с мертвой точки жалости к себе и беспробудной меланхолии. — Только чур, моих будет десять процентов.

— Офонарел?! — ревет Дубль мне в ухо так громко, что я чуть не роняю телефон. — Пятьдесят, чтобы чин по чину.

— Да какой же это чин по чину? — удивляюсь. — Мы на чьи шиши выкупаем сеть? На твои. То, что я совладельцем стану и дела буду вести, бизнес-планы составлять худо-бедно с твоей помощью, цены мне не делает.

— Сорок, — отрезает Дубль сухо.

— Пятнадцать, — не уступаю с разыгравшимся азартом.

— Тридцать, — вздыхает Дубль. — И даже не думай возражать. С первой выручки подумаем… Да когда она еще будет. Может, и делить нечего будет.

— Заметано, — я смеюсь с немыслимым облегчением.

И вовсе не из-за безумного плана попробовать себя на поприще малого бизнеса. Просто я думаю, отойдя немного от разыгравшихся не на шутку эмоций, что Антон чертовски в чем-то прав. И что Алик, сколько бы боли он мне не причинил, научил меня главному.

Вставать раз за разом на ноги и никогда не останавливаться.

*

Закусочные называются «На обочине», что мне кажется каким-то скрытым издевательством и явной нацеленностью на маргинальную целевую аудиторию и голодных дальнобойщиков, а позитивно настроенному Вику — отсылкой к Стругацким.

Впрочем, когда мы заглядываем в отчетность, энтузиазма убавляется и у Лебедева.

— Это они расходы с доходами перепутали?.. — уточняю робко.

— Да нет, Ник, — вздыхает Дубль. — Это, что называется, познакомься с работой себе в убыток. Небось, ты такое только в задачках по школьному курсу экономики видел?

— Никитос по большей части спал на этих уроках, — усмехается Виктор, разглядывая ровные столбики цифр. Он постукивает пальцем по странице. — Ладно, еще эти два заведения, они хоть как-то справляются. Но третье. Ужас, они вообще ничего не окупают!

Я заглядываю в журнал и смотрю на адрес. Что-то шевелится в памяти.

— А это случайно не…

— Угу, — угрюмо отзывается Дубль, проводя рукой по встрепанным волосам. — Кажется, это возле мэрии. И прямехонько перед гаражами Пашки Минералова.

Хозяин сети, лысеющий полный мужчина под пятьдесят, выходит из подсобки. Вытирает руки о замызганную тряпку и раздосадовано пожимает плечами.

— С третьим заведением все плохо, — говорит он сосредоточенно что-то высчитывающему на калькуляторе Дублю. — Павел и его компания с нами не в ладах. Все делают, чтобы отпугнуть клиентов. То устраивают дикие гонки во время ланча прямо перед закусочной, то заявляются шумной толпой, занимают все помещение, ничего не заказывают и рубятся в карты. Рекламные щитки обдирают под ноль… Никакой управы на них нет. Я устал бодаться с ними, вот и продаюсь, пока по уши не влез в долги.

Хозяин ничего не добавляет к этому, бормоча что-то невнятно себе в усы. Но мы прекрасно понимаем, что в случае с Пашей жаловаться властям бесполезно. Хотя бы потому, что его Минералов-старший не последний человек в среде управленцев, и любой скандал он может с легкостью повернуть против обиженной стороны.

— У тебя же нет столько бабок, чтобы без ущерба себе набрать на устраивающую Пашу взятку? — осторожно уточняет Вик у Дубля. Тот отводит взгляд и с явным неудовольствием и уязвленной гордостью кивает.

Я не готов сдаваться так легко.

Мне в голову приходит совершенно безумная идея и, пока не передумал, я говорю спокойно:

— Поль, все равно выкупаем.

Дубль смотрит на меня с удивлением.

— Допустим, с финансовым балансом двух заведений я разберусь, не зря отец меня этими делами стращал, — тянет он неуверенно. — Но я не той масти карта, чтобы вступать в открытую конфронтацию с Минераловым.

— Я с ним разберусь, — заявляю, хотя едва ли зародившиеся в голове сомнения и мой внутренний настрой соответствуют решительности тона. — К тому времени, как сеть будет нашей, проблема будет улажена.

Вик и Дубль переглядываются с одинаковым непониманием во взглядах. Хозяин заведения и вовсе негромко фыркает, даже не скрывая скептицизма.

Я откатываюсь к дальним столикам, чтобы меня никто не услышал. Пока Вик и Дубль перешептываются, склонив головы над журналом с отчетностью, я достаю телефон и набираю нужный номер.

Всего пара протяжных гудков, и Алик тут же отвечает:

— Привет. Что-то произошло?

Усмехаюсь невесело. Если бы он отвечал так же быстро, когда действительно происходило то, что меня убивало и выворачивало наизнанку.

— Да, — говорю, поглядывая на наручные часы. — Можешь заехать за мной? Поговорить надо.

— Конечно, — я слышу, как захлопывает Алик крышку ноутбука и отодвигает стул. — Называй адрес.

*

Александр Милославский, кажется, не может представить свою жизнь без королевского размаха. Потому что он отвозит меня в один из самых дорогих ресторанов города, даже не обращая внимания на мои вялые попытки возразить и предложение обсудить все на лавочке в ближайшем сквере. Какие уж тут лавочки, когда Алик катает на Мазерати и держит при себе платиновую «американ экспресс», хотя я сильно сомневаюсь, что подобную роскошь ему обеспечил на радостях отец. Олег Павлович не из тех людей, которые поощряют блудных сыновей за возвращение домой роскошными подарками. Но спрашивать, откуда у Алика взялись за полтора года средства, если он самовольно ушел с должности в компании, я не собираюсь. Быть может, это как-то связано с возмещением в судебном порядке ущерба, нанесенного Милославским.

Я просто решаю не проявлять любопытства.

В конце концов, дела Алика уже никак меня не касаются.

— Платишь ты, — заявляю невинно, когда мы устраиваемся за столиком у окна. — Поэтому заказывай на свой вкус.

Алик усмехается, открывая книжку меню.

— Мне нравится, каким испуганным делается твое лицо, когда ты пытаешься вести себя стервозно, — замечает он, рассматривая раздел горячих блюд.

Я слегка краснею и, хоть понимаю прекрасно, что в этой игре мне над Аликом верх не одержать, упрямо не поддаюсь на провокации:

— Прекрати со мной флиртовать, иначе этот разговор закончится очень быстро.

— Я флиртую? — переспрашивает Алик, удивленно вздергивая брови. А у самого в глазах искрится неприкрытое веселье.

— Ты сам прекрасно знаешь, что делаешь, — говорю сухо и слегка подаюсь вперед, пытаясь заглянуть в меню. — Возьми мне еще…

— Белое вино и цезарь с креветками? — спрашивает он, предугадывая мою просьбу. С ним же совершенно невозможно вести себя, как ни в чем не бывало. — Не волнуйся. Я не ошибусь с тем, что тебе нравится.

— Алик… — произношу предупреждающе. Смотрю непроизвольно на хвост светлых волос, из которого на лицо Алика выбилось несколько непослушных прядей. Новая прическа чертовски ему идет.

— Ладно, я больше не буду, — он нагло усмехается и жестом подзывает официанта. Пока Алик заказывает еду, я разглядываю шрам на его виске. Он не так заметен в дневном свете, льющемся через окно, но все же выглядит далеко не легкой царапиной. Официант уходит, и Алик снова оборачивается на меня. — О чем ты хотел поговорить?

То, что мы наконец-то переходим к делу, немного меня расслабляет.

Я откидываюсь на спинку диванчика и рассказываю про сеть закусочных, которую мы собираемся выкупать, и про проблемы с Минераловым, которые требуется уладить. Алик слушает внимательно и слегка хмурится, будто что-то прикидывая в уме.