Спросите полисмена - Кеннеди Милворд - Страница 38

– Ну конечно, оставили, – кивнул Уимзи. – Разумно с вашей стороны. Вот видите, Чарлз! Кстати, Фаррент, а вы не расскажете нам про документ, будто бы исчезнувший из ящика, который вы нашли открытым? Знаю, вы не стали бы открывать личные ящики лорда Комстока, но в тот или иной момент могли по чистой случайности заметить, что в них. Полагаю, у вас имеются какие-нибудь соображения, что за документ пропал?

Однако лицо Фаррента приняло обычное для него замкнутое выражение.

– Я думал, что никакие документы не пропадали, – ответил он.

– Но Миллс же сказал, мол, что-то исчезло.

– В какой-то момент мистер Миллс полагал, будто что-то могло пропасть, – но теперь он считает, что ошибся.

– Вот как? – задумчиво протянул Уимзи. – В таком случае вам больше нечего нам сообщить.

Фаррент слегка поклонился:

– Я уже рассказал полиции все, что мне было известно в связи с преступлением.

– Тогда нам незачем вас больше задерживать. Вы не хотите у Фаррента что-нибудь спросить, Чарлз? Вы свободны, Фаррент.

Тот удалился.

– Очень ловко, Питер, – сказал Паркер.

– У меня мелькнула догадка, что он о чем-то умалчивает, и мне показалось, что это может быть как-то связано со странной историей с пистолетом. Конечно, это был выстрел наугад, однако дело выгорело. И теперь нам известно, откуда в барабане взялась стреляная гильза, почему нет отпечатков пальцев и собственный пистолет Комстока не имеет отношения к его смерти. Но мы не знаем, какую роль Фаррент сыграл в загадке исчезнувшего документа.

– Думаете, ему про это что-то известно?

– Какие-то соображения у него определенно есть. Вы заметили, что взгляд у него застыл, как у змеи, едва я затронул данную тему? Это скользкий тип, Чарлз, советую вам держать с ним ухо востро.

Уимзи стоял в эркере лицом к комнате. Закончив фразу, он повернулся и посмотрел в сад, потом начал выворачивать голову и тело.

– А что с вами? – усмехнулся Паркер.

– Будь вы опытным сыщиком, Чарлз, вы бы поняли, что я пытаюсь определить угол, с которого был произведен выстрел. Пуля попала в левый висок, что усложняет дело. Черт бы побрал окно! Слишком много углов получается.

– Думаете стреляли не из дома?

– Да. Если вы меня слушали, то я уже сказал вам, что маловероятно, будто стрелял кто-то из находившихся в доме. Значит, остается сад. И не забывайте, все створки были нараспашку. Жаль, что не наоборот, тогда в стекле была бы симпатичная дырочка. Комсток ведь, скорее всего, стоял? Если бы он сидел, то просто упал в кресло или повалился на стол, а не рухнул бы на пол, потащив за собой кресло. Поэтому я бы сказал, что его тело было развернуто к окну, а голова повернута вправо. Или он мог стоять вот так и смотреть в правую створку окна, подставляя левый висок преступнику, стрелявшему через левую створку. Это нам что-нибудь дает? Насколько я понимаю, ничего. Что ж, я намерен прогуляться по саду, а вы пока разыщите Миллса и спросите у него, какого черта, он хитрит по поводу пропавшего документа. Он вам, конечно, не объяснит, но все равно спросите.

В саду Уимзи прохаживался явно без всякой цели. Побродил по лужайке, осмотрел стены, отделявшие участок от дороги и лужайку от огорода, и подергал запертую калитку. Затем прошелся по подъездной дорожке и наконец добрел до гаража.

Шофер мыл машину, и на ум Уимзи пришли уместные соображения относительно незначительности человеческой жизни и неизбывности мелких работ.

– Отличная вещь, – заметил он, взглядом знатока осматривая автомобиль.

Водитель, высокий мужчина в темно-зеленых бриджах и подтяжках, выпрямился и провел рукой по лбу. Однако он уже настолько привык, что его расспрашивают незнакомцы, что даже не вздрогнул, когда кто-то обратился к нему.

– Да, – согласился он. – Машина что надо. Никаких хлопот с ней не было с тех пор, как она у нас появилась.

Несколько минут они обсуждали достоинства автомобиля, затем Уимзи мягко перевел разговор на смерть Комстока. Легкой болтовней он постарался расположить к себе шофера и только потом задал вопросы, ради которых разыскал его.

– Кстати, Скотни, полагаю, полиция спрашивала вас, куда вы возили лорда Комстока вечером накануне убийства? На обед, наверное?

– Нет, сэр, полицейские не спрашивали. Они вообще со вчерашнего дня больше не появлялись. Но вот один джентльмен сегодня утром вопросы задавал.

Уимзи удивился. Кто же из собратьев-сыщиков опередил его?

– Да, и вы ему сказали…

– Что отвез лорда Комстока в ресторан «Маджоли» на Дин-стрит. Он велел мне вернуться к одиннадцати часам, и я доставил его домой.

– Понятно. – Уимзи хорошо знал ресторан «Маджоли», который славился своей кухней и отдельными кабинетами. – И еще одно, Скотни, – добавил он и небрежным тоном задал самый важный вопрос: – Майор Литлтон, ну, знаете, помощник комиссара полиции. Вы ему назвали номер машины, что стояла на подъездной дорожке. Хорошо, что вы запомнили его. Видимо, вы наблюдательный человек. Наверное, узнали бы леди, которая сидела в автомобиле?

В последний момент Уимзи переформулировал вопрос, не спросив, видел ли вообще водитель леди.

Предосторожности Уимзи оказались излишни, поскольку шофер ответил без заминки:

– Разумеется, узнал бы. Такую красотку не скоро забудешь.

Перейти к описанию леди было нетрудно.

Она была высокой и худощавой, по-настоящему красивой. Нет, не молоденькая, лет тридцати пяти, на взгляд Скотни, но сегодня, кто их разберет, и это факт. Во что она была одета? Ну, на ней была красная шляпа, в этом Скотни уверен, и какое-то платье – может, синее или черное. Волосы темные или светлые? Не Скотни судить, но, кажется, темноватые, во всяком случае не светлые, но из-под шляп нынче и волос-то не видно, верно? И вообще Скотни не хотелось бы ничего утверждать.

– Большое спасибо, – произнес Уимзи и отблагодарил Скотни общепризнанным способом.

Уже собираясь уходить, он задал последний вопрос:

– Кстати, как получилось, что вы запомнили номер машины? За день вы ведь видите много автомобилей.

– Привычка у меня такая, – с гордостью объяснил Скотни. – Лорд Комсток не любил быстрой езды, а когда кто-нибудь обгонял нас на повороте или, не дай бог, подрезал, он непременно желал сообщить об этом ближайшему автоинспектору. Всю душу из меня вынимал, если я не запоминал номер, поэтому я стал запоминать номера всех машин, какие вижу.

– Понятно, – кивнул Уимзи, словно разъяснились какие-то сомнения, и ушел.

Паркер ждал его на крыльце.

– Закончили? – уныло спросил он.

– «Что плачешь, мой мальчик, по приливам, у воды грустишь бесконечно?» Я же говорил, что мистер Миллс вам не по зубам. Ладно, не важно. Но мистера Миллса надо было заставить поволноваться.

– Если он и заволновался, – ответил Паркер, садясь в автомобиль, – то никак этого не проявил. Миллс, Фаррент, Хоуп-Фэрвезер – мы словно кругами ходим.

Уимзи завел мотор.

– То есть убийца не один из них? Нет, «о, мой бравый собрат, не желай нам новых мужей». Ибо она там побывала…

– Кто она?

– Надежда моя, радость моя, моя милая Женевьева. Куда поворачивать на Уинборо, налево или направо?

– Направо. Что нам делать в Уинборо?

– Навестим недужного. Я подумал, что будет любезно осведомиться о констебле, которого сбил Литлтон. Наезд ведь был совершен где-то тут?

Они выехали за ворота, и, остановившись на обочине, Уимзи внимательно осмотрел дорогу по обе стороны от предполагаемого места аварии.

– Что ищете? – спросил Паркер.

– «Рыскал он по небу, рыскал он по низу, рыскал повсюду вокруг». Кишки и кровь, Чарлз. Место, где было найдено тело, отмеченное кровью. Но крови нет, поэтому ничего оно нам не дает.

Выйдя из машины, Уимзи медленно прошелся по обочине.

– Вы действительно ищите кровь? – спросил Паркер, когда тот вновь вернулся в салон.

– Хотелось посмотреть, где случилась авария. Будь я проклят, но я никак не соображу, почему констебль очутился не на своей полосе.