Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан - Страница 88

Многие отцы, чтобы достичь сокрушения, били себя в грудь, как мытарь, со словами: Боже, будь милостив ко мне, грешнику, другие разрывали свои одежды. Конечно, мы не будем делать подобных вещей, но будем стоять подобающим образом. Например, я не усядусь на кровать, чтобы почитать, и не улягусь на ней, чтобы помолиться. Иное дело, когда я часами молюсь умом: «Господи Иисусе Христе», тогда я буду произносить молитву и сидя, и стоя, и лежа на спине и на животе. Эта молитва — многочасовой ночной подвиг ради Христа, борьба, и, поскольку я ношу немощь своей плоти, я буду использовать все средства, чтобы победить в этой борьбе.

Итак, я стою пред Богом, стремясь к тому, чтобы сокрушилось мое сердце, раскололся его лед при помощи моего исповедания пред Богом. Одновременно я стараюсь осознать, что здесь находимся мы: я, ничтожный, и Ты, мой Господь.

«Господи, — говорю я Ему, — Ты невидим, но истинен. Я сор земли, а Ты великий Бог, „Иже на престоле херувимсте носимый, Иже серафимов Господь и Царь Израилев". Ты мой Творец. Ты Тот, Кто знает меня до последней частички моего существа: Ты знаешь и мой дух, и мою душу, и мою плоть. Ты владычествуешь Вселенной. Ты Тот, без Которого ничего не происходит, и вне Которого ничего нет, и в Котором всё. Ты великий Бог, исполненный славы, исполненный святости, исполненный совершенства, а я ничтожен».

Я склонюсь, восплачу, преклоню колена, поклонюсь снова и снова, буду снова плакать, до тех пор пока не сокрушится моя душа. Если я могу это сделать в каком-то храме, это предпочтительнее. Если не могу, то буду делать это в своей келье. Келья — это поприще моей ежедневной борьбы. Очень хорошо, если моя келья становится Божиим храмом. Если же у меня пока такого ощущения нет, буду искать иные подвиги, лишь бы сокрушилось мое сердце.

Однако на поклоны и сокрушение сердца нужно смотреть как на необходимое для нас делание, а не как на какое-то магическое средство. Мое сокрушение Богу не нужно: Бог не нуждается ни в моих добродетелях, ни в моих пороках, ни даже в сокрушении моего сердца. Это я нуждаюсь в сокрушении, чтобы быть в состоянии предстать пред Ним. Только не будем путать исполнение своих желаний с достижением сердечного сокрушения. Когда у нас есть неудержимое желание, и оно исполняется, когда есть какая-то мечта, и мы думаем, что она вот-вот исполнится, когда мы воображаем, что Бог начинает к нам приближаться, — тогда мы радуемся или даже плачем и приходим в сокрушение. Мы можем задуматься о своем грехе и из-за этого заплакать, но это еще не означает, что мы заплакали ради Бога: мы заплакали, потому что вспомнили о своем грехе. Это не божественный плач, не плач смиренномудрия и сокрушения; это плач перстный, человеческий, душевный. Плач оттого, что я, считавший себя праведником, сделал зло. Это каждение собственному «я». Нужно внимание, чтобы не перепутать желание, надежду или отчаяние с Божиим присутствием. Настоящий плач не имеет никакого отношения к нашему эго.

Вслед за сокрушением сердца и покаянием приходит чистота жизни, благодаря которой мы видим Бога. Мы, люди, хотим увидеть Бога, но как это сделать?

Каждый человек получает свое дарование от Бога, чтобы Его видеть. Каждому человеку Бог раскрывает, как Его увидеть. Несомненно, что существует бесчисленное множество способов, чтобы увидеть Бога, но для этого необходима наша собственная чистота. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят, — говорит Господь.

Под словом «чистота» мы подразумеваем чистоту от греха, и в первую очередь чистоту ума. Нельзя позволять своему уму заниматься чем-либо другим, кроме молитвы. В час, когда ты совершаешь бдение, тебе может прийти самая прекрасная мысль. Изгони ее. Может прийти воспоминание о любви Бога, Который распялся ради тебя. Прочь теперь и Крест Христов. Тебе ничего не нужно. Единственное, что тебе нужно, — это чистота, то есть незаполненность ума чем бы то ни было, будь это добро или зло. В тебе может возникнуть желание сказать: «Боже мой, пусть я буду ради Тебя мертв, пуст». Ничего этого не надо. В тот час ум должен оставаться отрешенным, пустым, должен от всего освободиться, чтобы ты смог наполнить его молитвой Иисусовой или другими краткими молитвами, которые произносили святые. Если мы не можем непрестанно творить умную молитву, можно заполнить свое время различными молитвословиями. Но, конечно, умная молитва подходит нам больше всего, в ней содержится все необходимое для спасения, она наиболее дерзновенна, плодоносна и угодна Христу.

Чистота ума — это основное условие для того, чтобы впоследствии достичь чистоты от страстей в глубинах нашей души. Чистота ума привлекает внутрь нас Бога, и тогда Бог может очистить наше сердце от страстей, которые мы получили или от Адама и Евы, или по наследству от родителей, или из-за собственной небрежности. Мы сами ничего не можем сделать, чтобы быть чистыми сердцем. Однако мы можем иметь чистоту ума.

Итак, мы стремимся освободить свой ум ото всего и наполнить его теми словами, которые мы говорим Богу. Наш ум занят только произношением и смыслом этих слов. И даже Самого Бога мы не будем искать, потому что в поисках Его мы ищем самих себя, а Бога теряем. Бог обретается теми, которые Его не ищут, теми, которые не спрашивают о Нем.

Еще в своей молитве будем просить у Бога сердечной радости, просить ее как свидетельства Его присутствия и любви. Ее просить мы вправе. Если мы не знаем Бога и живем без Него, то жизнь наша настолько тяжка и сурова, что мы ищем того, что сделало бы жизнь более легкой, а молитву — более воздушной, чтобы она могла свободно подниматься ввысь. Этого мы мо-

жем достичь с помощью радости. Радость — это торжество сердца, некое путешествие, отдохновение и наслаждение ума, внутренний опыт души, нечто устойчивое в нашей жизни. Радость заставляет нас с большим дерзновением, расположением и охотой начинать бдение, вожделеть его, делать его более продолжительным.

Но если, предположим, наше бдение жестоко, как смерть, черно, как ночной мрак, угрюмо, как самое мрачное облако, которое грозит покрыть нас, — что нам делать тогда? Тогда будем плакать, трудиться, умолять, даже «угрожать» Богу, чтобы Он дал нам радость. Не будем прекращать бдения — будем совершать его как приношение нашего сердца, как подвижничество, как жертву. Как вдова опустила в церковную сокровищницу свои последние две лепты, как иудеи приносили Богу своих первородных или самих себя, так и мы будем приносить свою ночь, прекраснейшую часть своей жизни. Однако вместе с этим будем умолять Бога, чтобы Он даровал нам радость.

Не думайте, будто это трудно. Бог отвечает немедленно. Если человек, когда ты его просишь, бывает растроган, обнимает тебя, целует и дарит подарки, то тем более Бог. Но если Он нам и не ответит, мы будем продолжать просить радости. Мы не станем просить о том, чтобы увидеть Христа, чтобы с нами беседовали ангелы, чтобы ощутить в себе Святого Духа, чтобы святитель Николай пришел и разрешил наши трудности… Не будем искушать Бога, но будем просить у Него радости. Прочее пусть Он даст нам тогда, когда сочтет это для нас полезным. Радость гораздо более ценна, чем даже тысяча богоявлений, потому что она — атмосфера нашей встречи с приходящим Христом, она — опора, фундамент, на котором будет воздвигнуто все наше бдение. Если у нас нет радости, то расстраиваются наши нервы, появляется телесная слабость, боли, параличи, ноги немеют, в ушах звенит, сердце болит.

Помимо радости, для бдения требуется еще огненный пламень. Его мы также не сможем приобрести сами, только Бог может нам это дать. Бог — Тот, Кто творит слуг Своих пламенем огненным. Пламя — это огонь, разгорающийся внутри нас, ревность к бдению, восхождение нашего существа ввысь, вдохновение, благодаря которому мы не только выдерживаем свое бдение, но и желаем, чтобы оно не прекращалось. Может пройти два, три, семь, пятнадцать часов, а нам будет казаться, что прошло не больше пяти минут. Приходит время заканчивать молитву, потому что нас призывают наши обязанности, а сердцу больно оттого, что мы прерываем бдение. Когда Бог делает нас огненными в час бдения, постепенно становится огнем и вся наша жизнь. Как пальцы святых в час молитвы превращались в горящие свечи, и свет от них восходил ввысь, так может произойти и с нашим собственным существом. Без огня и спутник не полетит на Луну, как же мне взойти на небо?