Провидица (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 97

Жена старейшины, не принимавшая участия в этой дружной работе, уселась рядом с лаиссой и предложила ей кусок ткани и нити. Катиль не стала отказываться. И пусть у нее не получалось вышивать так искусно, как у женщин, но девушка быстро втянулась в работу и даже начала подпевать без слов негромкому хору, легко подхватив мотив. Жена старейшины с улыбкой смотрела на гостью, время от времени показывая ей приемы вышивки женщин драгов.

Время текло так незаметно, что сумерки Кати заметила, когда в неспешное пение женщин ворвался заливистый детский смех. Она вскинула голову, отмечая, как устала шея от постоянного наклона, что спина давно уже ноет, а пальцы начинают неметь. Но все это отступило перед открывшимся ей зрелищем, заставившем лаиссу сначала открыть в изумлении рот, а после и вовсе расхохотаться.

По селению вместе с детворой мчался суровый ласс Корвель. Он перекидывал шар, сшитый их кожи, одному из своих ратников, ратник господину, не давая детям добраться до него. Галена окружила ребятня, он поднял шар вверх, и хохотал, глядя, как дети прыгают вокруг, пытаясь достать игрушку. Но вот несколько мальчишек изловчились и повисли на мужчине, кто-то бросился ему в ноги, и великан полетел навзничь, поверженный муравьями. Остальные попадали сверху. Из-под этой живой кучи несся веселый смех князя и повизгивания мальчишек, которых благородный ласс изводил щекоткой.

Наконец Корвель сумел показаться из копошащегося сверху муравейника, услышал знакомый заливистый смех и посмотрел в сторону женского кружка.

— Кати, спасите меня! — крикнул он, широко улыбаясь.

— Вы повержены за дело, мой князь, — со смехом ответила девушка. — Принимайте справедливую кару.

— Жестокая, — укорил ее Гален, и мальчишки вновь насели на него.

Детей разогнал грозный оклик старейшины. Он подал руку запыхавшемуся от смеха и возни Корвелю, помогая встать. Катиль сморщила нос, когда к ней подошел помятый, весь в пыли и раскрасневшийся князь.

— Фу, Гален, вы похожи на поросенка, — высокомерно произнесла она, лукаво поблескивая глазами, и взвизгнула, когда князь подхватил ее и поднял высоко над землей.

— Что-то воробей расчирикался, — ядовито ответил мужчина.

— Немедленно поставьте меня на землю, — потребовала лаисса, оглядываясь по сторонам. — На нас же смотрят!

— Не хочу ставить на землю, и отпускать не хочу, — отозвался Гален, не сводя взгляда с лица Кати.

— А что же вы хотите? — прерывисто вздохнув, спросила девушка, заглядывая в глаза мужчине.

— Чтобы вы услышали меня, Кати, и ответили…

— Гален!

К ним подходил старейшина, и Корвель спешно опустил лаиссу Альвран. Щеки Катиль зарделись, и девушка поспешила вернуться к женщинам, но те уже заканчивали работу, потому что сумерки все более сгущались, и работать женщины перешли в один из домов, запалив свечи и лучины. Жена старейшины тоже исчезла, и лаиссе пришлось вернуться к Корвелю, приводившему себя в порядок.

— Что хотел старейшина? — спросила девушка, пряча глаза.

— Звал на вечернюю трапезу, — ответил князь. — Изваляли мальцы, — усмехнулся он, пытаясь рассмотреть, до чего еще не дотянулся.

Катиль несмело протянула руку, но поджала губы, изгоняя робость, и отряхнула спину князя. Корвель смотрел на драгов, собиравший общий стол, и на устах его блуждала легкая улыбка. Он покорно повернулся по строгому велению благородной лаиссы, придирчиво осматривавшей одежду мужчины. Ладони его легли на плечи девушке, чуть сжав их, и Катиль закусила губу, борясь с желанием снова взглянуть в глаза князя.

— Кати, — прошептал Корвель. — Катиль. У вас такое чудесное мелодичное имя. И смех…

— Друзья!

— Чтоб его разорвало, — тихо рыкнул Гален, и Кати хмыкнула, все-таки подняв взгляд на недовольного Корвеля. — Смешно вам, — сварливо отозвался мужчина, — а я все никак не могу сказать вам, что…

— Друзья!

— Нет, я все равно скажу, — князь снова сжал плечики лаиссы. — Катиль, вы стали для меня…

— Идем, — жена старейшины вынырнула из-за спины Корвеля, ухватила Кати за руку и утянула ее к общему столу.

— Кругом ворье, — проворчал Гален. — Прямо из-под носа воробышка стащили.

Усмехнувшись, он поспешил следом. Корвель шепнул Кати, пока они ополаскивали руки, что драги всегда едят за общим столом, и в обычные дни, и в свои праздники. Вообще у этого племени оказалось много разнообразных обычаев. Так, например, новорожденных младенцев ночью приносили к идолу и укладывали на алтарь, чтобы Духи Древних благословили, покойников сжигали в пещере, стены которой были уже черны от многовековой копоти, считая, что через огонь дети драконов находят путь в царство, где обитают их пращуры.

А еще был один особый день, в который в селение не пускали чужаков, отгоняя их, как можно дальше. В этот день драги становились воинственными и агрессивными, потому что племени являлась Тень Дракона, давая своим детям ответы на их вопросы, слушая молитвы и даря свет своего огня. Но так ли это, или же сказки драгов, ответить было невозможно, чужаку еще ни разу не позволили присутствовать при таинстве явления Тени.

Женщины поставили на стол приготовленные кушанья и расселись на свои места. Бегать за едой после этого было непринято, и считалось дурным тоном покинуть общий стол, пока еще оставались голодные. Зато вести шумные разговоры за столом дозволялось, как и отрывать куски сочного жирного мяса руками. Отринув брезгливость, Катиль с удовольствием поедала все, что ей подкладывал на большое глиняное блюдо князь и жена старейшины, рядом с которой посадили девушку. Гален сам занял место рядом с лаиссой, возражать никто не стал.

Драги, как заметила Кати, относились к Корвелю с особым уважением. Разгадка такому отношению нашлась быстро.

— Колдун сказал, что Духи Древних благословили меня при рождении, потому я такой большой и сильный. Они говорят, что во мне живет дух дракона, — важно сообщил он девушке, и Катиль прыснула в кулачок. — Не верите?! Спросите у Эльга! — горячился князь, но было видно, что и он просто веселится.

Но спросить у колдуна оказалось невозможно, потому что только он за столом и отсутствовал, но вместо него дружным гомоном отозвались остальные драги, подтверждая истинность слов князя, когда он громогласно вопросил:

— Во мне живет дух дракона?

Сигналом к окончанию трапезы стало последнее блюдо, водруженное на остальные, уже стоявшие в аккуратной стопке. После этого драги покинули стол и направились к ручью мыть руки и лица. Гости последовали за ними. А по возвращении в деревню стола уже не было, зато перед идолом горел костер. Рядом с ним сидел, скрестив ноги, Эльг. Он, не глядя, поманил к себе Галена и Катиль. Драги зашептались, и лаисса смогла уловить уважительное — призывать Духов.

— Ты там постой, — велел колдун, как только Корвель подвел к нему девушку.

Катиль беспокойно оглянулась, ловя взгляд князя, но прохладная ладонь Эльга уже ухватила одно из ее запястий в крепкий захват.

— Не бойся, я не причиню зла, — произнес колдун и потянул лаиссу, вынуждая сесть напротив.

Как только Катиль оказалась сидящей лицом к лицу с Эльгом, вспыхнул огонь, очерчивая круг и заключая в своем центре пожилого мужчину, чьи волосы сейчас струились по плечам белоснежным водопадом, и девушку, напряженно следившей за стеной огня, поднявшейся неожиданно высоко. Она уже хотела позвать Корвеля, но рот ее накрыла ладонь колдуна.

— Тихо, Духи не любят суеты и шума, — укоризненно произнес он. — Слушай.

И только Катиль хотела спросить, что же она должна слушать, как до нее донеслись мерные удары в барабаны, звучавшие из-за огненного круга.

— Слушай, — мягко повторил Эльг.

Благородная лаисса вздохнула и прислушалась. Постепенно звук барабанов заполнил собой пространство, и, казалось, даже собственное сердце девушки замедлило удары, подстраиваясь под мерный ритм, вскоре и дыхание ее стало таким же глубоким и размеренным, и веки Катиль сомкнулись, но щелчок пальцев колдуна, и она вновь распахнула глаза.