Провидица (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 35

— Мой король мудрей меня и… старше, — сайер почтительно склонил голову.

— Мерза-а-авец, — протянул Его Величество и рассмеялся. — Ты все тот же ядовитый гад, Гален. Это радует. Признаться, я скучаю без твоего жала.

— Мой король превосходит меня во всем, — усмехнулся Корвель. — Его жало длинней моего и язвит сильней.

— О, не переживай, мой добрый друг, я видел твое жало, тебе не стоит натягивать лицемерную маску скромности. Твое жало под стать твоему сложению, — совершенно серьезно произнес король, но на губах его мелькнула похабная ухмылочка, и Корвель хмыкнул.

— Пожалуй, в чем-то я все же превосхожу, моего господина, — ответил он, делая следующий глоток из кубка.

— Эй, кто там, — ворчливо произнес король и махнул рукой, — подлейте яда этому недостойному лассу.

Они рассмеялись и некоторое время смотрели на арену, откуда увели сдавшегося мелкопоместного ласса, обагренного кровью. Новая пара поединщиков сменила ушедших, и начался новый бой. Король некоторое время следил за ними, но вскоре ему наскучило зрелище, и венценосец обратил свой лик к сайеру.

— Гален, что ты привез мне в дар? — спросил он. — Ты еще ни словом не обмолвился об этом. Мне интересно, чем ты порадуешь своего короля?

— Мой дар был украден по дороге, Ваше Величество, но я подготовлю вам новый, — Корвель говорил правду. Подарок находился в повозке с вещами. Теперь же лассу предстояло разыскать новую диковинку, чтобы порадовать господина.

— А я думал, что ты хочешь порадовать меня тем, что привез с собой, — в глазах короля блеснула хитринка, и Корвель слишком порывисто обернувшийся к венценосцу, успел ее увидеть. Это заставило ласса насторожиться. Подозрения, что король знает о провидице, оказались еще неприятней, чем мог подумать мужчина.

— Что имеет в виду, мой господин? — осторожно спросил он.

— Говорят, твоя наложница просто чудо, как хороша, настоящая жемчужина, — весело ответил король. — Неужели ты не поделишься со мной этим лакомым кусочком? Я всегда был щедр с тобой.

В этот момент Корвель испытал облегчение, но оно тут же сменилось гневом во взгляде мужчины.

— Я многим готов делиться со своим господином, — ответил он, — но не своей женщиной.

Король громко расхохотался. Он смеялся долго и до слез.

— Успокойся, Гален, — отсмеявшись, воскликнул венценосец. — Я всего лишь хотел узнать, действительно, ли ты дрожишь над простолюдинкой, как говорил мне Годрик Фольгер. Ты снова мерзавец, Гален, я проспорил ему сто золотых. Нет, право, я хочу увидеть женщину, которая заставила тебя забыть наши милые забавы. Ты ведь ее мне покажешь?

— Не могу обещать, — отчеканил Корвель.

— Да будет так, — хмыкнул венценосец. — У меня своих таких жемчужин полон ларец. Впрочем, ты почти все их пересчитал в свое время, — король вновь рассмеялся, ласс остался серьезен.

Мужчина обдумывал слова короля, они могли означать, как простую шутку, призванную подзадорить сайера, венценосец был любитель подобных острот, так и могли скрывать под собой совсем иное. Например, намек, что ему уже известно, кто приехал с отрядом Галена Корвеля. Рагна могла заинтересовать Его Величество уже хотя бы тем, что была возлюбленной ласса Корвеля, не говоря о ее красоте и женственности. Но, как это было не омерзительно осознавать, подобной красоты у короля было полно. Это были настоящие красавицы, которых искали по всему королевству. Кого увозили силой из родного дома, кто добровольно соглашался услаждать Его Величество и особо приближенных к нему лассов. К тому же венценосец щедро платил тем, кто опостылел ему, или же стал слишком стар. Так что, Рагна, если и была интересна венценосцу, то лишь ради любопытства, либо с целью наказать сайра за его пренебрежение ко двору.

А вот Катиль Альвран, если король о ней уже знал, была более желанным даром, чем прелести Рагны Лёрд. Но узнать венценосец мог лишь одним образом… Корвель завертел головой, отыскивая взглядом черно-алые цвета рода Альвран.

— Ты кого-то ищешь, Гален? — заинтересовался король.

— Просто любопытствую, кто приехал выказать свое почтение моему господину, — чуть приподняв уголки губ в улыбке, ответил ласс.

— Какая разница, — венценосец пренебрежительно отмахнулся, — никто не может доставить мне удовольствия красивой схваткой. Его Величество снова посмотрел на сайера. — Друг мой, неужели ты откажешь своему королю и наперснику в такой малости, как одна единственная схватка? Противника можешь выбрать сам, или позволить судьбе бросить жребий. Если уж ты не привез мне дара, то преподнеси один поединок. Поверь, Гален, это станет для меня лучшим подарком.

Корвель на короткое мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями, после встал и положил руку на рукоять меча.

— Если это развлечет моего короля, я готов ненадолго стать его шутом, — сухо произнес сайер.

— Фу, Гален, как ты нынче со мной груб, — поморщился венценосец. — Всего лишь одна короткая, но захватывающая схватка.

— Да будет так, — ласс Корвель склонил голову и направился на арену, откуда убирали раненного ласса.

Второй отсалютовал королю мечом, затем потряс им перед зрителями, срывая волну одобрительных криков, и удалился. Его место занял сайер Удела Корвель. Гален остановился перед ложей короля, опустился на одно колено, склоняя голову, и тут же поднялся, ритуал приветствия на поединке большего не требовал. Венценосец поднялся со своего кресла, подошел к резным перилам и самолично выкрикнул:

— Ласс Гален Корвель, сын Эдрига Корвеля, сына Орфрада Корвеля вызывает на большой поединок всех, кто рискнет сразиться с прославленным воином и сайером!

Корвель резко вскинул голову и бросил пристальный взгляд на короля. Большой поединок — поединок, где число поединщиков ограниченно десятью против одного зачинщика. Сайер собирался по быстрому разделаться с одним противником, но король рассудил иначе. "Тревожно", — пронесся вдруг в памяти бестелесным шелестом голос Катиль. Мотнув головой, Корвель отогнал сейчас слова провидицы и всмотрелся в толпу, ожидая, кто выйдет против него.

Некоторое время на трибунах царило затишье, но вот послышался первый нестройный гомон, и на арену вышел юноша в черно-алой тунике. Следом еще один, постарше. Затем еще три воина, одетые в те же цвета, и наконец появился последний, темноволосый ласс с пронзительными синими глазами, такими знакомыми сайеру. Лишь выражение в них отличалось от глаз маленького воробышка. Корвель внимательней вгляделся в остальных поединщиков. Старший ласс и два его сына, сходство было слишком красноречивым, чтобы ошибиться, мрачно взирали на похитителя Катиль. Оставшиеся три воина не являлись представителями рода Альвран, даже дворянами не являлись. Простые ратники, понял сайер. И король допустил их на арену, значит, готовился к этому развлечению.

— Ты хотя бы не сказал королю о даре своей дочери? — негромко спросил ласс Корвель.

— Я стар, но не глуп, — ответил ласс Альвран, поднимая меч.

Сайер окинул быстрым взглядом темноволосого мужчину, на висках которого только появились первые нити седины, оценил противника опытным взглядом и потянул меч из ножен. Так знает король или не знает? Если нет, то весь поединок имеет лишь одну цель — отделаться от жалобщика и проучить Корвеля, посмевшего сунуться на королевскую землю и осадить замок вассала короля. В общем-то, мудро. Жалобщики имеют возможность покарать обидчика, обидчик, выйдя победителем, будет считаться решением Святых невиновным.

Все эти мысли проносились в голове Галена Корвеля, отражавшего первые пробные выпады противников. Он даже успел бросить взгляд на венценосца и заметить на его губах ехидную усмешку. "Вы не тронете моего отца", — неожиданно вернулся голос Кати.

— Нечистый, — выругался Корвель.

Он обещал, но обещал, имея в виду совсем не иное. Если бы ласс Альвран просто жаловался, то сайер пропустил бы мимо ушей все обвинения и отгородился от Альврана стеной своих воинов. Но сейчас на него нападали все, почти все мужчины рода Альвран и их люди. "Если я убью кого-то из них, Катиль мне этого не простит", — мрачно подумал Корвель и сделал ложный выпад, перетекая в другую позицию. Быстрый удар, и первый ратник выведен из строя. Меч выпал из рук воина, и он схватился за правую руку.