Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата - Страница 51

– Ему нужны ваши молитвы, – мягко ответил Эркюль Пуаро.

– Значит, он несчастный человек?

– Настолько несчастный, что забыл, что такое счастье. Настолько несчастный, что не знает, что несчастен.

– А, богач… – тихо произнесла монахиня.

Эркюль Пуаро ничего не сказал – он понимал, что сказать нечего…

Раскачиваясь в вагоне подземки и наталкиваясь то на одного, то на другого человека, Эркюль Пуаро думал про себя, что в мире слишком много людей. Несомненно, в мире лондонского метро было слишком много людей в данный момент (6:30 вечера). Жара, шум, толпа, тесное соседство – неприятное соприкосновение рук, локтей, туловищ и плеч… Сыщик был стиснут и зажат со всех сторон чужими людьми – к тому же, с отвращением думал он, в целом неинтересными и некрасивыми людьми! Человечество, рассматриваемое en masse[34], выглядит непривлекательно. Как редко увидишь здесь лицо, в котором светится ум, или хорошо одетую женщину! Что за страсть охватила последних к вязанию в самой неподходящей обстановке? Женщина с вязанием выглядит не лучшим образом: она поглощена своим делом, глаза остекленели, пальцы быстро перебирают спицы… Необходимо проворство дикой кошки и сила воли Наполеона, чтобы ухитряться вязать в переполненном метро, но женщинам это удается! Если им повезло захватить сиденье, тут же вытаскивается жалкая розовая полоска и начинают звякать спицы!

Ни спокойствия, подумал Пуаро, ни женского изящества. Его немолодая душа восставала против стресса и спешки современного мира. Все эти молодые женщины вокруг него – такие одинаковые, настолько лишенные очарования, соблазнительной женственности… Ему хотелось более яркой привлекательности. Ах, увидеть бы светскую даму, шикарную, милую, одухотворенную, – женщину с пышными формами, одетую нелепо и экстравагантно! Когда-то такие женщины существовали. Но теперь… теперь…

Поезд остановился у станции; люди хлынули из вагона, оттирая Пуаро назад, на острия вязальных спиц; затем хлынули внутрь, прижимая его к другим пассажирам и делая еще больше похожим на сардинку в банке. Поезд снова рывком тронулся с места, Пуаро бросило на полную женщину, нагруженную комковатыми свертками, он произнес «пардон», и его снова отбросило – на высокого угловатого мужчину, дипломат которого уперся ему в поясницу. Пуаро еще раз сказал «пардон». Он чувствовал, что его усы потеряли изгиб и обвисли. Что за ад! К счастью, ему надо было выходить на следующей станции.

На этой же станции выходило еще примерно сто пятьдесят пассажиров, так как это оказалась «Пикадилли-серкус». Подобно волне прибоя, они хлынули на платформу. Вскоре Пуаро снова оказался стиснутым в толпе на эскалаторе, и тот понес его наверх, к поверхности земли.

Вверх, подумал Пуаро, из преисподней… Какую острую боль причиняет чемодан, упирающийся сзади под коленки на идущем вверх эскалаторе!

В это мгновение чей-то голос окликнул его по имени. Пораженный, сыщик поднял глаза. На противоположном эскалаторе, на том, который двигался вниз, его изумленные глаза увидели видение из прошлого. Женщину, обладающую полными, пышными формами; ее роскошные рыжие от хны волосы венчала маленькая шляпка из соломки, на которой разместилась целая стая птичек в ярких перьях. С ее плеч свисали экзотического вида меха. Ярко-красный рот широко открылся, а низкий голос иностранки эхом разнесся над толпой. У нее были здоровые легкие.

– Это он! – закричала она. – Но это же он! Mon cher Эркюль Пуаро! Мы должны снова встретиться! Я настаиваю!

Но даже сама Судьба не так безжалостна, как поведение двух эскалаторов, движущихся в противоположных направлениях. Упорно, неумолимо Эркюля Пуаро уносило наверх, а графиню Веру Русакову[35] – вниз.

Наклонившись в ее сторону, перегнувшись через ограждение, Пуаро в отчаянии закричал:

– Cher Madame, где я могу вас найти?

Ее ответ еле слышно донесся до него из глубин подземки. Он был неожиданным, но все же казался в тот момент странно уместным.

– В аду…

Эркюль Пуаро моргнул. Моргнул еще раз. И внезапно покачнулся. Он доехал до верха, сам того не заметив, и не сумел правильно сойти с эскалатора. Толпа вокруг него расходилась в разные стороны. Немного в стороне плотная толпа скопилась у входа в эскалатор, идущий вниз. Следует ли ему влиться в нее? Это ли имела в виду графиня? Без сомнения, это путешествие во чреве земли в час пик и было адом. Если графиня имела в виду этот ад, он не мог с ней не согласиться…

Пуаро решительно подошел, втиснулся в толпу едущих вниз людей, и его опять понесло вниз. У подножия эскалатора графини не было видно. Пуаро остался перед выбором: за какими огнями следовать – синими, янтарными и так далее? Какую линию осчастливила графиня своим вниманием – линию Бейкерлоо или Пикадилли? Пуаро по очереди прошел на каждую из этих платформ. Его теснили толпы пассажиров, садящихся в вагоны и выходящих из вагонов, но нигде он не видел пылающей головы графини Веры Русаковой.

Усталый, измученный и очень опечаленный, Эркюль Пуаро снова поднялся на уровень земли и вышел в суету площади Пикадилли. Он пошел домой в настроении приятного возбуждения.

Беда, если аккуратные мужчины небольшого роста увлекаются крупными и яркими женщинами. Пуаро так никогда и не избавился от рокового очарования графини. Несмотря на то что прошло уже примерно сорок лет с тех пор, как он видел ее в последний раз, та магия продолжала действовать. Конечно, ее макияж теперь напоминал нарисованный театральным художником закат, а женщина под макияжем совершенно скрылась из виду, но для Эркюля Пуаро она по-прежнему была воплощением всего шикарного и соблазнительного. Этот маленький буржуа все еще преклонялся перед аристократкой. Воспоминание о том, как ловко она воровала драгоценности, вызывало прежнее восхищение. Он помнил тот великолепный апломб, с которым графиня призналась, когда ее в этом обвинили. Одна женщина на тысячу – на миллион! И вот он снова встретил ее – и потерял!

«В аду», – сказала она. Неужели его подвел слух? Она ведь действительно это сказала?

Но что Русакова имела в виду? Имела ли она в виду лондонское метро? Или ее слова следовало понимать в религиозном смысле? Конечно, даже если ее образ жизни делал ад наиболее вероятным местом пребывания после этой жизни, наверняка ее русская учтивость не позволила бы ей предположить, что Эркюль Пуаро непременно попадет туда же.

Нет, Вера, должно быть, подразумевала нечто совсем другое. Должно быть, она подразумевала… Эркюль Пуаро опять зашел в тупик. Какая интригующая, непредсказуемая женщина! Менее оригинальная женщина могла крикнуть «Ритц» или «Кларидж». Но Вера Русакова выкрикнула пронзительное и невероятное слово: «Ад»!

Пуаро вздохнул. Но он еще не сдался. Сбитый с толку, на следующее утро сыщик пошел самым простым и прямым путем: задал вопрос своей секретарше, мисс Лемон.

Мисс Лемон была несказанно уродлива и невероятно компетентна. Для нее Пуаро не был особенным человеком, а просто ее работодателем. Она отлично ему служила. Ее личные мысли и мечты сосредоточились на новой системе регистрации документов, которую она постепенно совершенствовала в своей голове.

– Мисс Лемон, можно задать вам вопрос?

– Конечно, месье Пуаро. – Мисс Лемон сняла пальцы с клавиш пишущей машинки и внимательно ждала.

– Если б подруга попросила вас встретиться с ней – или с другом – в аду, что бы вы сделали?

Мисс Лемон, как обычно, ни минуты не колебалась. Она знала, как говорится, все ответы.

– Было бы разумно, я думаю, позвонить туда и заказать столик, – сказала она.

Эркюль Пуаро ошеломленно смотрел на нее.

– Вы – позвоните – и – закажете – столик? – спросил он «стаккато».

Мисс Лемон кивнула и придвинула к себе телефон.