Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) - Кочетов Сергей Николаевич - Страница 11

Тут следует отметить, что в министерствах царил тогда тотальный кавардак, и помощи от них добиться было весьма сложно, тем более в частном порядке. Начальники ведомств менялись со скоростью падения рубля, и простые люди неизвестно чего про них думали. Ходили даже слухи, а телевидение их всячески подтверждало, что правительство настолько озверело до лесного состояния, что даже таблички пришлось поменять. Поговаривали, будто министерство связи превратилось в министерство грязи. И его возглавлял некто Ч. Дождевой, который прокладывал подземные коммуникации. А министерство вороны успешно проворонило половину баллистических ракет. Министерство дикобразования возглавляла Е. Жиха с учебной программой под названием «Хочется, но колется». Министерство лисицы должно было отвечать за правосудие, но только и делало, что хитрило. Было известно также о министерстве ананасов, которых, впрочем, в народе мало у кого наблюдалось. Министерством пруда заведовал министр по фамилии Карась, которого весьма сложно было выловить на совещаниях. И, конечно же, нельзя было не помянуть МДВД, которым заведовал генерал Косолапенко. Что же до министерства леснодорожных путей, то дорог в лесу, как и по всей стране, попросту не наблюдалось.

В общем, в министерствах царила крупная неразбериха, и нужно было срочно что-то менять таким образом, чтобы все начали действовать слаженно и скоординировано. Пускай это и было бы хотя бы совместное исполнение гимна.

— Да нет, я не за деньгами, я наоборот, принес тут, — интригующе залебезил режиссер, который счел разумным не спорить с седым политиком.

— Ну, что там у тебя? — не без интереса спросил седой политик, многозначительно посмотрев на стопку уже завершенных документов.

— Да я вот гимн придумал, — и, не спрашивая разрешения, режиссер запел своим тонким бархатистым голоском:

Я в России вырос и живу.

Никуда не съеду — здесь помру.

Ведь я её люблю,

И жизнь отдам свою…

— Шта-а-ты… — недовольно прервал седой политик.

— Какие штаты? Америки? — переспросил режиссер, обладавший немалым количеством заграничных премий.

— Не-не-не, — замахал рукой седой политик, которому тоже захотелось запеть после долгой и упорной работы, но голова уже не вмещала столько много слов. — Шта ты там у тебя все так напутал? Лучше так:

— Я в России вырос и помру!

— Я в России вырос и помру!

После пары куплетов в исполнение отредактированной версии втянулся и сам автор текста, и вместе они еще долго распевали новоявленный гимн.

— Хороший гимн, легко запоминается. И самое главное — все в нем, — выдохнул, наконец, седой политик, прослезился и поднял трубку. — Принять гимн этого самого… который в списке на букву «м»!

После этих слов обрадованный режиссер вышел из кабинета, где его чуть не сшиб рыжий политик. Рыжий политик бежал по коридору с коробкой из-под ксерокса и пел песню: Эх, полным-полна моя коробушка, много всякого добра!

— Неужто тоже гимн придумал? — испугался режиссер. Конкурентов он не любил и старательно от них избавлялся. — А в коробке что? Документы? — продолжил размышлять он. Но рыжий политик не заметил мыслей кинорежиссера и резво пронесся мимо. Вдогонку за ним бежал известный генерал с птичьей фамилией. Честно говоря, рыжего политика специально послали с отвлекающим маневром, чтобы за спиной у генерала провернуть пару делишек и кое-что вывезти кое-куда. Когда генерал увидел поющего политика, то в его военной голове мелькнуло: «Чего это там у него в коробке спрятано?». После чего, не спрашивая, генерал кинулся в погоню.

Скоро дыхание рыжего политика сбилось, и он, шумно присвистывая, с каждым взмахом ноги выплевывал только отрывки песни:

— Полным… полна… полным… полна…

— Ну, повесим мы этого рыжего, и что дальше? — пришло тут в голову генералу, и он нестроевым шагом развернулся в обратную сторону.

Рыжий же политик не сразу понял, что погони за ним больше нет, и не заметил, как толкнул плечом другого политика, славившегося своим неуравновешенным характером. Буйный политик не успел уйти с дороги, так как был занят репетицией выступления, предстоящего ему в парламенте. Дабы сэкономить время и место, мы публикуем лишь краткий конспект этой знаменательной речи:

Мимо депутатской думы

Я без дела не хожу!

То я выступлю с трибуны!

То законы напишу!

— Надо бы извиниться, — подумал запыхавшийся политик, по инерции пробежав еще несколько метров. После чего он развернулся на сто восемьдесят градусов и обратился к буйному политику:

— Вы уж меня извините, товарищ депутат. Я это ненароком.

— Да можешь не извиняться — все равно я тебе уже на спину плюнул, — снисходительно сообщил буйный политик, внимательно посмотрев на коробку из-под ксерокса.

Кинорежиссер же не обратил внимания на последующие события, так как отправился домой в полной уверенности, что добился желаемого. Правда приказ седого политика поняли неправильно, и гимн приняли все-таки не его, а отцовский. Но оставшийся гимн зря не пропал и превратился в визитную карточку кинокомпании, принадлежащей знаменитому режиссеру. Только вот слова пришлось выкинуть».

— Должно быть, без гимна никак, раз вокруг него столько возни, — подумалось Ленону, который в политике разбирался весьма поверхностно. Боясь быть обманутым, он вообще старался не совать туда свой нос, но ему приходилось это делать по долгу своей профессии. Да и вообще он не любил интриги и старался держаться от них подальше.

— Да что тут все про известных? Надо же и про неизвестных немного, — пришло в голову юноше. Он всегда хотел прочитать роман, или повесть, или рассказ про героя, чем-то похожего на него самого. Но про таких, как он, обычно травили только анекдоты. А самому написать статью про себя юноше не позволил бы главный редактор. В надежде прочитать что-то подобное Ленон перевернул страницу:

«Леониду Васильевичу еще с детства очень хотелось стать писателем. С сюжетами у него был полный порядок, но вот среди характеров персонажей наблюдалась страшная нехватка. Например, у героя, у которого по сюжету должна была быть водянка, вдруг оказывались все симптомы меланомы, а дислексия и вовсе была, что говорится, на лицо. Персонаж, еще недавно от рождения хромавший, в следующей сцене вдруг пускался в пляс, и Леонид Васильевич ничего не мог поделать против сюжета. Его персонажи менялись в лице, в цвете волос, не говоря уже о таких мелких деталях, как одежда. Фантазию Леонида Васильевича было никак не унять, и чего он только не пробовал!

И Леонид Васильевич стал списывать своих героев с реальных людей. Но, боясь их реакции, старался делать это незаметно. Стоит себе, смотрит будто вдаль, песенку насвистывает, а сам украдкой делает пометку за пометкой в блокноте.

Один раз он решил списать продавщицу из хлебного отдела в качестве герцогини, благо по размерам (литературным, естественно) она прекрасно вписывалась. Но то ли он увлекся, то ли глаз у него скосил не туда, то ли продавщица ушла куда-то незаметно…. В общем, он случайно списал свою героиню с французской булки. Только потом он понял свою оплошность, когда, перечитывая уже законченное произведение, он заметил, что герцогиня от выпитых напитков неожиданно размякла, спустя несколько дней вся зачерствела к окружающим, а в конце ее и вовсе склевали голуби.

— Дела… — подумал наш герой и стал более тщательно подыскивать прототипы для своих произведений. Он внимательно списал новые образы, перед этим как бы случайно пообщавшись с шофером такси и служащим одной конторы. И стал аккуратно вписывать их в роман, как двух верных друзей-ковбоев. Но тут обнаружилось, что эти, казалось бы, два абсолютно непохожих человека учились в одной школе и крепко друг с другом не ладили. В общем, как бы это сказать, зря он им дал по заряженному револьверу. Никакой хорошей концовки не вышло.