Раненый зверь (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 24
- Предыдущая
- 24/41
- Следующая
Меня так беспокоила эта ситуация, что я спросил Шейна, как он мог вот так запросто ее отпустить. Он пожал плечами и ответил: «Я могу получить любую женщину в любой момент. Иногда открываю ящик на кухне, и оттуда уже выпрыгивает одна. Но я никогда не заменю Джека. Я бы отдал свою жизнь за него. Он — семья».
И вдруг я вспоминаю момент, когда мне было четырнадцать лет. Отца убили, и Джек занял его место, став главой семьи, поэтому его никогда не было дома. Мне тогда казалось, что моя семья развалилась, и по какой-то странной причине я злился на мать, обвиняя ее в том, что отец украл деньги у гангстера, который перерезал ему глотку.
Во мне проснулся дух бунтарства. Я прогуливал школу, шатался где-то, возвращаясь домой только поздно ночью, а когда приходил ни с кем не разговаривал. Я грубил и со мной трудно было иметь дело. Я воровал алкоголь в супермаркете и напивался. А пьяный, единственное, что хотелось мне сделать — подраться. Я постоянно дрался со всеми.
Шейну только исполнилось десять. Однажды поздно ночью я вернулся домой, уже почти заполночь. Лейла спала, Джека конечно же не было, дома были только мать и Шейн. Я вошел в дом и услышал странные воркующие звуки, доносившиеся из гостиной. Я на цыпочках подошел к двери, и увидел картину, которая навсегда изменила меня.
Мама положила голову на колени моему брату и тихо плакала, а он нежно гладил ее по щеке и бесконечно повторял странным, пронзительным голосом:
— Не волнуйся, ма. Не переживай. Все будет хорошо. Джек и я позаботимся о тебе. Дом скоро придет, он всегда так поздно возвращается. Не волнуйся, ма. Не переживай.
Я не вышел к ним, отойдя от двери. Я отправился в нелегальный, но работающий ночью паб, который полностью разгромил. Мне было так стыдно, что Шейну пришлось взять на себя мою роль в семье. Джек справлялся со свалившейся на него ответственностью, а я… я впал в… дерьмо. И никто из членов моей семьи не просил меня одуматься. Все ждали, когда я приду в себя.
Проснувшись на следующее утро с адским бодуном, я стал совершенно другим. Я с трудом поднялся с кровати, и больше никогда не забывал о силе характера Шейна, которую увидел в нем в таком детском возрасте. Я уверен, что его сила по-прежнему с ним, дремлет где-то глубоко. Он играет свою роль очаровательного плейбоя, но однажды реальный Шейн выйдет наружу во всей своей мощи.
Я открываю входную дверь в дом. Воскресный вечер, ночного портье нигде не видно и стойка ресепшент пуста. Я вхожу в лифт и нажимаю кнопку этажа Шэйна. Двери открываются, я выхожу из лифта, иду по небольшому коридору и стучу в его дверь. Он открывает, стоя в залятанной футболке и рваных джинсах.
— Как дела? — спрашивает он.
— В порядке, — отвечаю я и протягивая ему коробку с капкейками.
— Спасибо, — он берет коробку, тут же открывает ее и откусывает кусок. — Вкусно, — говорит он и протягивает мне коробку.
— Нет, спасибо, — отказываюсь я, он пожимает плечами и направляется в гостиную.
Мы одновременно заходим в комнату, и к моему удивлению я вижу своих племянников, которые начинают визжать от восторга, как только замечают меня.
— Где их родители? — спрашиваю я.
— Мамочка с папочкой и дядя БиДжей с тетей Лейлой пошли ужинать, — сообщает Лилиана.
Я с любопытством поглядываю на Шейна.
— Они оставили с тобой детей?
— А что тебя удивляет?
Я скрещиваю руки на груди.
— Они настолько тебе доверяют, что ты сможешь позаботиться об их детях?
Кажется, его забавляет мой вопрос.
— Да.
Я чувствую огромную обиду.
— Почему они никогда мне не предлагали посидеть с их детьми?
— Они очень любят своих детей, Дом, — говорит он с серьезным выражением на лице.
Я хмурюсь.
— Какого черта, это значит?
Он поднимает обе ладони, показывая свою капитуляцию.
— Умерь свой пыл. Шучу. Наверное, потому что ты ничего не знаешь о детях.
— А что тут нужно знать?
Он ухмыляется.
— Ты может поменять памперс?
Поменять памперс! Конечно, нет.
— А ты можешь? — спрашиваю я, искренне удивляясь. Теперь понимаете, что я имел в виду, говоря, что мой брат настоящая темная лошадка.
Он небрежно пожимает плечами.
— Конечно же!
— И когда ты научился этому?
— У меня была девушка с младенцем, — как бы между прочим сообщает он.
— А это сложно?
Он кладет последний кусок капкейка в рот и говорит:
— Элементарно, Ватсон.
— Только из-за этого они не доверяют тебе своих детей?
Он кладет коробку с пирожными на шкаф и поворачивается ко мне, на его лице отражается любопытство.
— Хочешь понянчиться с детьми?
Я смотрю на племянников и пару секунд колеблюсь.
Шейн улыбается.
— Глупости, я знаю, что ты не справишься, — его улыбка становится еще шире.
Отчего я тут же отвечаю:
— Конечно, справлюсь, — беспечно говорю я.
— Хорошо, тогда я оставлю тебя с ними.
— Подожди минутку. А ты куда?
Он смотрит на часы.
— Если я сейчас уйду, то успею отвести Таню поужинать.
Я хмурюсь.
— Ты собираешься оставить меня с ними одного?
— Таков план. Если ты думаешь… что справишься с ними.
Я опускаю взгляд на детей. Они сидят на полу, два маленьких ангела и наблюдают за мной огромными, любопытными глазами. Конечно же, я смогу с ними остаться. Что может пойти не так? Если Шейн может…
— Да, иди, — говорю я Шейну. — Расслабляйся. Я справлюсь.
Шейн, казалось только и ждал моего согласия, стягивая футболку через голову и направляясь в сторону спальни. Он возвращается в комнату в свежей футболке. Мой брат настолько красив, что ему даже не нужно проводить чертовой щеткой по волосам.
— Тогда вот что, — бодро говорит он. — Все их вещи находятся в другой спальне. Через час дай им теплое молоко, оно уже налито в бутылки, тебе нужно просто дать его им.
Я медленно киваю.
— Справишься?
— Получай удовольствие, Шейн.
— До скорого, — говорит он детям, и подмигнув мне, выходит за дверь.
Я перевожу взгляд на детей.
— Вот мы и одни, — говорю я, подходя к окну, Шейн садится в машину и с ревом уезжает.
Вдруг раздается плач Томми.
Я бегу к нему.
— Что случилось?
— Я ущипнула его, — спокойной признается Лилиана.
— Зачем ты это сделала?
— Он ударил меня в самое сердце, — говорит она со слезами на глазах, показывая на грудь. — Мне больно.
— Он маленький еще, Лилиана. Он не хотел тебе причинить боль, — разумно объясняю я.
— Но он же ударил, — настаивает она на своем, я беру орущего Томми на руки. И вдруг чувствую ужасный запах, который явно исходит от него. Я удерживаю его на вытянутых руках, затем опускаю обратно на пол.
Лилиана смотрит на меня своими огромными обвиняющими глазами, и я чувствую подкрадывающуюся панику. Мне не следовало отпускать Шейна. Я прикрываю лицо руками, поскольку Томми все еще безутешно ревет.
— Черт побери, — бормочу я, снова поднимая его на руки. Я стараюсь его держать, как видел где-то, как следует держать младенцев на руках. Кстати Шейн делает именно так. Я стараюсь его прижать к себе, но от этого он начинает плакать еще сильнее, взахлеб. Мне ничего не остается делать, как посадить его обратно на пол.
— Ты не хочешь мороженого? — в отчаянии предлагаю я.
Томми мгновенно перестает плакать, смотря на меня заплаканными, полными надежды глазами. Его губы все еще дрожат, если я вдруг передумаю.
— Я крем, — счастливо кричит он.
— Да, мороженое, — улыбаясь повторяю я.
— Ему нельзя, — говорит Лилиана пугающе взрослым голосом.
От ее слов Томми падает на пол и плачет навзрыд, в отчаянии тряся головой.
— Я хооооочу крем. Я ХООООООЧУУУУУУУ крем, — повторяет он.
— Почему ему нельзя мороженое? — спрашиваю я Лилиану.
Маленькая леди, скрещивает на груди свои пухлые ручки и глядя мне прямо в глаза, говорит:
— Потому что нам двоим нельзя, нам не разрешают.
— Почему не разрешают?
- Предыдущая
- 24/41
- Следующая