Государство и анархисты (старая орфография) - Карелин Апполон Андреевич - Страница 8

Государственное властвованіе считается большинствомъ государствовѣдовъ проявленіемъ чьей то воли. Весь вопросъ въ томъ, чья именно воля проявляется въ этомъ властвованіи. Нельзя утверждать, что мы имѣемъ здѣсь дѣло съ проявленіемъ воли государства, какъ юридическаго лица, такъ какъ государства, это — люди съ тѣломъ и кровью и понятіе "юридическое лицо" приложимо къ "государству" менѣе, чѣмъ къ чему либо, (если только оно приложимо къ чему либо).

Въ каждомъ государствѣ мы замѣчаемъ двѣ общественныя группы, желанія которыхъ зачастую не только не совпадаютъ, но и находятся въ рѣзкомъ антагонизмѣ (противорѣчіи, враждѣ). Приходится, слѣдовательно, рѣшать о чьей волѣ идетъ здѣсь рѣчь — объ "общей волѣ" подвластныхъ, если таковая существуетъ или о волѣ правителей, которая безспорно существуетъ.

Наблюдая проявленія государственнаго властвованія, мы признаемъ, что здѣсь проявляется воля правителей.

Опредѣляя государственную власть такими словами, какъ "власть есть сила, обусловленная зависимостью подвластныхъ" (Н. М. Коркуновъ), мы все таки не уйдемъ отъ необходимости указать субъекта этой государственной власти. Развертывая только что приведенную фразу, мы говоримъ, что "власть есть сила, обусловленная сознаніемъ зависимости подвластнаго отъ властителя". Разсматривая эту зависимость, мы встрѣтимся съ волей правителей и должны сказать, что государственная власть есть проявленіе воли правителей.

Нѣтъ сомнѣнія, что эта воля правителей скрещивается съ волей отдѣльныхъ группъ населенія и даже отдѣльныхъ личностей и ея проявленіе идетъ по равнодѣйствующей. Эта воля замѣтно считается съ волей сильныхъ группъ населенія.

Мыслимо и такое положеніе дѣлъ, при которомъ правительство, являясь, какъ мы увидимъ ниже, и самодовлѣющей силой, можетъ не считаться съ населеніемъ страны. Таково, напримѣръ, правительство завоевателей, (хотя бы правительство Бельгіи во время завоеванія ея нѣмцами въ 19і4-мъ году), таково бывшее русское царское правительство по отношенію къ Финляндіи.

Таковымъ можетъ быть и любое правительство по отношенію къ своимъ подданнымъ.

Пока имѣется государство, имѣются и властные правители, противополагаемые остальнымъ членамъ государства — общества. Конечно, властители, это люди, преслѣдующіе и свои личныя дѣли. Эти правители являются и самодовлѣющей группой, хотя имъ приходится въ большей или меньшей степени, считаться съ другими членами государства-общества.

Нѣтъ такого государства, въ которомъ правители могли бы быть отождествлены съ подвластными. Деспотическое, демократическое или будущее, (если оно будетъ существовать), соціалъ-демократическое государство — всѣ они состоятъ или будутъ состоять изъ двухъ антагонистическихъ группъ: — правителей и подвластныхъ-подданныхъ.

Въ силу этого, правительство никогда, въ сущности, не занимается общественными дѣлами. Оно занято своими дѣлами и дѣлами близкихъ къ правительству общественныхъ группъ, но спокойно лжетъ — "мы занимаемся общественными дѣлами".

Бываетъ и такъ, что правительство обособляется даже отъ сильныхъ группъ населяющихъ государство и держится вопреки воли большинства населенія.

Дѣло въ томъ, что правительство само по себѣ является прекраснымъ орудіемъ для причиненія зла, является прекрасно организованной разбойничьей шайкой, а люди боятся особо-грубаго насилія правителей и терпятъ иго правительствъ.

Правительство, нужное какимъ либо сильнымъ группамъ населенія, поддерживается послѣдними. Затѣмъ, оно можетъ почувствовать себя настолько сильнымъ, что перестанетъ считаться и съ этими общественными группами.

Въ Россіи, напримѣръ, царское правительство было учрежденіемъ вреднымъ для всѣхъ, но, тѣмъ не менѣе, оно существовало долгое время, такъ какъ являлось самодовлѣющей силой.

Конечно, такое правительство могло быть свергнуто скорѣе всякаго другого, (служащаго, напримѣръ, интересамъ сильной группы населенія).

Государственная власть не можетъ считаться проявленіемъ воли цѣлаго общества надъ отдѣльными членами послѣдняго. Другими словами, власть не можетъ принадлежать обществу, какъ цѣлому.

Если бы даже общество проявило власть надъ однимъ изъ его членовъ, то даже въ этомъ случаѣ мы имѣемъ дѣло не съ обществомъ, какъ съ цѣлымъ, а съ обществомъ минусъ одинъ его членъ и минусъ всѣ недѣеспособные члены общества.

Всякое правительство — все равно выборное или нѣтъ — обладаетъ принудительной властью. Выбирая кого либо въ депутаты, избиратели даютъ ему власть надъ собой. Въ любой республикѣ депутатъ получаетъ право подчинять законамъ, издаваемымъ депутатами, "всѣ проявленія нашей жизни, распоряжаться всѣмъ, что у насъ есть самаго дорогого — нашими дѣтьми, трудомъ и правами.

Избиратель вручаетъ власть не только надъ собою, но и надъ тѣми, кто не хотѣлъ избрать выбраннаго имъ человѣка въ правители, кто, быть можетъ, искренне презиралъ такого депутата.

Депутатъ проявляетъ въ парламентѣ свою волю и, конечно, воля Чернова, Геда или Зедекюма не совпадаетъ съ волей жителей Россіи, Франціи и Германіи. Для того, чтобы эти лица считались выразителями воли русскихъ, французовъ и нѣмцевъ, надо во первыхъ, чтобы такая общая воля дѣйствительно существовала, а во вторыхъ, надо, чтобы за перваго депутата подали голоса всѣ, по крайней мѣрѣ, дѣеспособные жители Россіи, за второго всѣ дѣеспособные жители Франціи, а за третьяго всѣ дѣеспособные жители Германіи.

Въ дѣйствительности же, депутатъ избирается небольшой частью населенія страны.

Такимъ образомъ, если даже допустить, что депутатъ можетъ выражать волю своихъ избирателей, то депутаты законодательнаго собранія представляютъ изъ себя не представителей воли народа, а конгломератъ воль жителей разныхъ мѣстностей. Но и при этомъ допущеніи надо помнить, что въ каждой мѣстности только большинство избирателей высказывается за каждаго изъ посланныхъ въ законодательное собраніе депутатовъ.

Институтъ выборовъ (со всѣми его поправками, вродѣ пропорціональнаго представительства и пр.) не обладаетъ магической способностью переливать въ выборныхъ волю общества и, даровавъ выборнымъ власть надъ избирателями, не можетъ отождествить ее съ властью послѣднихъ. Избиратели, какъ таковые, не имѣютъ власти.

Нельзя поэтому говорить, что весь народъ участвуетъ въ парламентскихъ республикахъ во властной законодательной дѣятельности при посредствѣ своихъ представителей. Выбрать доктора для леченія не значитъ еще участвовать въ леченіи при посредствѣ этого доктора.

Все сказанное относится и къ такой республикѣ, какъ республика совѣтовъ крестьянъ, рабочихъ и солдатъ.

Говоря о различіяхъ, которыя по существу, а не по формѣ, хотятъ установить между демократическими и недемократическими государствами, надо остановиться на слѣдующемъ. Невѣрно утвержденіе, что законъ господствуетъ въ демократическихъ, а произволъ въ недемократическихъ государствахъ. Закономъ управляются и недемократическія государства, а въ тѣхъ случаяхъ, когда законъ не выгоденъ почему либо сильнымъ общественнымъ группамъ, смѣло попираеть его и демократическое государство. Произволъ власти, не считающейся съ закономъ, можетъ господствовать и въ "совѣтской" республикѣ.

Невѣрно и то, что въ недемократическихъ государствахъ власть распространяется на кого угодно, а въ демократическихъ только на нарушившихъ законъ.

Какой либо гражданинъ демократическаго государства не нарушаетъ закона, но и съ него власть беретъ подати, и ему предписываетъ форму брака, тащитъ его въ казарму или гонитъ на войну и, если правителямъ не нравятся его политическія убѣжденія, бросаетъ его въ тюрьму, вводя или даже не вводя для этого то, что называется военнымъ положеніемъ.