Роковой поцелуй - Хейер Джорджетт - Страница 68

Взглянув на часы, миссис Скаттергуд обнаружила – утро плавно переходит в полдень. Поскольку обе дамы вышли из дому с намерением посетить одну из библиотек и открыть там подписку, то они поспешили прочь из куртины и, миновав гостиницу «Замок», направились по Стейну в сторону библиотеки Дональдсона.

Мисс Тавернер, хоть и привыкшая уже к превосходству лондонских библиотек, тем не менее была приятно изумлена вместительностью и элегантностью заведения Дональдсона. Выбор книг был великолепным; утренние газеты или наиболее популярные периодические издания разложены на столах для удобства читателей; сами комнаты, коих оказалось множество, обставлены с редким вкусом. Каждый вечер в сезон здесь устраивались карточные игры либо музыкальные концерты, а днем не иссякал поток посетителей, заходивших, чтобы обменять книгу или повидаться со знакомыми либо же продемонстрировать новый наряд.

Домой миссис Скаттергуд вместе со своей подопечной вернулись вскоре после полудня, обнаружив, что Перегрин вернулся раньше них и теперь сидит в нише эркерного окна на втором этаже, азартно регулируя резкость подзорной трубы, нацеленной на пляжные купальные кабинки, выстроившиеся внизу. Ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить: одно из самых популярных развлечений у прожигателей жизни в Брайтоне – направить телескоп на эти кабинки (которые, в отличие от размещенных в Скарборо или Рамсгейте, не имели навесов) в надежде разглядеть, как какая-нибудь красотка заходит в воду; и он, не теряя времени, приобрел такую трубу для собственного использования.

Миссис Скаттергуд негодующе запричитала, упрекая Перегрина в неподобающем поведении и называя гадким, вульгарным мальчишкой, но, поскольку лето началось совсем недавно и дамы еще не рисковали купаться в морской воде, то он отверг все ее обвинения в свой адрес и предложил самой взглянуть в окуляр, дабы она собственными глазами убедилась: единственным субъектом на пляже, представляющим хоть какой-то интерес, был полный джентльмен в ярко-алом купальном костюме, осторожно пробующий воду ногой. Но она с негодованием отказалась смотреть в подзорную трубу и, отобрав ее у Перегрина, тут же сложила, после чего повелительно увлекла его за собой в обеденный зал, где стол уже был накрыт для холодного ланча.

Вопрос, который занимал их за едой, состоял в следующем: что делать с остатком дня? Была среда, посему никакого бала не намечалось. Подобного рода увеселения попеременно проводились в гостинице «Замок» или «Старая шхуна». Среды и пятницы посвящались картам, и, хотя миссис Скаттергуд с радостью провела бы вечер за игрой в «коммерцию» или «казино», она знала – ее подопечная недолюбливает такие развлечения. К счастью, Перегрин в приливе братской любви взял на себя заботу об их досуге и не только заказал ложу в театре, но и готов был предложить Джудит прокатиться в экипаже после обеда.

Девушка с радостью согласилась променять игру в карты на театр, однако одного упоминания о катании с ним в экипаже оказалось достаточно, чтобы привести ее в замешательство и вызвать жаркий румянец на щеках. Джудит отказалась, сославшись на то, что немного устала после утренней прогулки по городу. Перегрин не стал настаивать и вскоре после обеда отправился на поиски иных развлечений. Миссис Скаттергуд удалилась к себе в спальню, а Джудит села в гостиной, вооружившись вязальными спицами и время от времени поглядывая на прелестный пейзаж за окном.

Она недолго оставалась в одиночестве. Вскоре ей доложили о прибытии визитера, и девушка в некотором смущении встала с кресла, приветствуя капитана Одли.

Ей было нелегко заставить себя взглянуть ему в глаза, но уже по первым его вопросам Джудит поняла: Уорт ничего не сказал ему о ее давешней эскападе. Капитан поинтересовался, не оказалось ли путешествие утомительным; девушка была уверена, что он слишком хорошо воспитан, чтобы задать ей такой вопрос, будучи осведомленным о случившемся. Ответ ее прозвучал сдержанно, после чего она поспешила перевести разговор в другое русло. Это оказалось нетрудно; усаживаясь рядом с Джудит на диван у окна, он пожелал узнать, понравился ли ей Брайтон, а на эту тему, поскольку она не вызывала у девушки болезненных и волнительных воспоминаний, мисс Тавернер была готова говорить сколько угодно.

– О, город совершенно покорил меня! – заявила она. – Он, конечно, не слишком велик, но в тысячу раз лучше Скарборо. А ведь я думала, такого просто не может быть! Но Брайтон превосходит собой все, что мне когда-либо доводилось видеть. Я бы хотела остаться здесь навсегда.

– Когда начнется осень, вы очень быстро пожелаете вновь вернуться в Лондон, – с улыбкой ответил он. – В такой солнечный день, как сегодня, Брайтон действительно прекрасен, но, спустя некоторое время, вы обнаружите, что даже подобное постоянство надоедает.

– Не могу поверить. А вы уже испытали это на себе?

– Я? Нет конечно. Разве не вы говорили, что я самый беззаботный человек на свете? Но, уверяю вас, еще не видел молодой леди, которой не прискучил бы Брайтон. Посему предупреждаю вас – долго восхищаться им не принято.

– Смею предположить, и в Лондоне такая молодая леди заскучала бы очень скоро. Скажу за себя: хотя балы и ассамблеи утратили для меня бо́льшую часть своего очарования, на здешний пейзаж я готова смотреть вечно.

– Держу пари, первое же хмурое утро заставит вас изменить мнение. Или вы имеете в виду не море, а Золотого Мальчика?[101] Здесь я с вами согласен – подобная перспектива прискучить не может.

Девушка подалась вперед, чтобы взглянуть вниз, на улицу, и, проследив за взглядом капитана, с изумлением и одобрением увидела шоколадного цвета ландо, запряженное четверкой белых лошадей, неспешно катящее по брусчатке, которым управлял высокий худой джентльмен, настолько вычурно одетый, что наверняка выделялся бы даже в компании завзятых щеголей.

– Вы забываете, – возразила она, – что мистер Хьюз Болл являет собой зрелище, коим я имела счастье любоваться в Лондоне на протяжении шести или семи месяцев кряду. Он ведь живет на Брук-стрит и однажды оказал мне честь своим визитом. А вот кто этот странный пожилой джентльмен в напудренном парике и с розой в петлице? Как необычно он выглядит, право слово!

– Как, вы незнакомы со Стариной Синяком Хэнгером? – несказанно удивился капитан. – Моя дорогая мисс Тавернер, это же лорд Колрейн. Его зеленый сюртук и пудра наверняка должны были броситься вам в глаза. Кроме того, вы наверняка встречали в городе и его брата.

– А, вы имеете в виду полковника Хэнгера? Да, я встречалась с ним, разумеется.

– И невзлюбили его с первого взгляда, – озорно блеснув глазами, с понимающим видом закончил за нее капитан. – Он, кстати, неплохой малый, но, говоря по правде, приятелей регента весь остальной мир недолюбливает. А вот и еще один из них, семенит по эспланаде. Другого такого поискать. МакМахон собственной персоной, прошу любить и жаловать. Да, вон тот коротышка, в сине-желтом мундире, что раскланивается с леди Дауншир.

– Значит, это и есть секретарь регента! Очень неприглядная личность, – заметила девушка.

– Вы правы: некрасив, непригляден и совершенно бестолков.

А полковник МакМахон, распрощавшись с леди Дауншир, медленно вышагивал по эспланаде. Словно почувствовав на себе взгляд двух пар глаз, он, проходя мимо дома, поднял голову и, заметив мисс Тавернер, пристально уставился на нее критическим взором; очевидно, он остался доволен увиденным. Она немедленно отпрянула и покраснела, но капитан лишь успокаивающе заметил:

– Не удивляйтесь тому, что он столь беспардонно вас разглядывает, мисс Тавернер. У него очень странные манеры.

Вскоре капитан предложил Джудит прогуляться, чтобы взглянуть на статую регента работы Россини, установленную перед Ройял-Крещент. Девушка с готовностью согласилась, они вместе вышли из дому и зашагали по эспланаде, любуясь величественным и прекрасным морем с одной стороны, а с другой – элегантными жилищами, украшенными колоннами, пилястрами и антаблементами коринфского ордера, возведенными за последнюю дюжину лет. Вокруг, куда ни глянь, не было ничего оскорбительного для взгляда: все постройки содержались в строгом порядке, а площади и выстроенные полукругом дома не давали эспланаде обрести слишком уж прилизанный вид, оживляя пейзаж пятнами зелени.