Вселенная философа (с илл.) - Сагатовский Валерий Николаевич - Страница 24

Пятый тип — это мастер показухи. Ему неважно — кем быть, важно — кем казаться. И страшен он, если его способности велики, а цели мелки. Человек с большими задатками, но мелкотравчатыми целями, отсутствием социальной ответственности, серьезного отношения к труду становится пустоцветом. С легкостью необыкновенной он создает видимость дела и как никто другой развращает окружающих, ибо наглядно показывает, что быть обаятельным болтуном — самый легкий способ существования. То, что одновременно это и самый пустой способ, доходит несколько позже. А ведь обидно видеть, когда, например, человек с бесспорно острым и гибким умом употребляет его не на дело, а лишь на создание антуража, на пускание пыли в глаза: или когда женщина, обладающая блестящими способностями, гораздо больше обеспокоена не их реализацией, а тем, чтобы казаться неотразимой и загадочной. Спохватится потом человек, а уже поздно: все ушло на то, чтобы казаться причастным к вершинам, вместо того чтобы быть среди тех, кто упорно карабкается на них.

Шестой тип — это «экзистенциалистский индивид», который «ввязывается в ситуацию не для того, чтобы разрешить последнюю, а для того, чтобы посмотреть, что же с ним самим теперь произойдет, что в нем проявится» (Э. Соловьев). В какой-то мере так бывает с каждым, когда человек выбирает свой жизненный путь. Но у «экзистенциалиста» (экзистенциализм — одно из направлений современной буржуазной философии, сосредоточивающее свое внимание на анализе внутреннего мира человека и противопоставляющее этот мир объективной действительности) способность глядеть внутрь себя гипертрофируется, а способность объективно сопоставлять свои возможности с нуждами дела, в котором он участвует, атрофируется. Человек этого типа способен порой на отчаянный порыв, но его эгоцентризм, удивительное умение во всем видеть только себя и свои переживания, раздражает окружающих и не приносит счастья ему самому.

Все сказанное лишь беглые зарисовки. Каждый из этих типов достоин более серьезного анализа. Не менее достойны его и другие, не упомянутые здесь психологические типы. А если добавить, что каждый тип имеет множество разновидностей и, кроме того, в конкретных личностях часто смешаны черты различных типов, то станет ясным, что проблеме классификации личности стоит посвятить особую книгу, да и не одну.

Здесь же я хочу обратить внимание еще только на один момент, на то, что не количество возможностей само по себе оказывает решающее влияние на общую направленность личности, а их тип, качественный их характер. Не каждый творец становится Марксом, и не каждый властолюбец — Наполеоном. Но тип создателя «империй» или создателя «вселенной» может проявиться не только в Мировом океане, но и в каждой повседневной капельке. «Империей» может оказаться религиозная секта, «научная» группировка или даже комната в общежитии. «Вселенную» можно строить и в школе, в которой преподаешь (вспомним коммуну А. С. Макаренко или Павлышскую школу В. А. Сухомлинского), и во дворе дома, превратив его в сад, — к любому делу можно подойти творчески и с учетом интересов других людей. Более того, понаблюдайте как-нибудь за поведением разных людей на волейбольной площадке — и тут вы увидите те же психологические типы…

Однажды в народном суде разбиралось дело молодого рабочего, совершившего удивительное для наших дней правонарушение: он вынуждал товарища по общежитию гладить ему брюки, чистить ботинки, бегать для него в магазин. Вынуждал открыто, напоказ. И избивал, если тот отказывался. Свидетели, помнится, утверждали, что это не случайная блажь нашла на парня, а у него-де философия такая. Выражалась «философия» в словах, которые «герой» с бахвальством повторял на каждом шагу: «Люблю порядок, но не люблю соблюдать».

Это примитивный случай. Желание поставить себя над другими можно удовлетворять и более сложными, более завуалированными способами. Но для всех людей этого типа — от какого-нибудь «короля» местного гор-сада до «вдохновенного» религиозного пророка — общим будет одно: прямо-таки истерическое желание выдвинуться и показать свою волю на «человеческом материале».

Подчеркнем еще раз: не размах, не масштабы деятельности сами по себе определяют достоинство и социальную значимость человека, но направленность его деятельности. Среди молодежи еще распространена ошибка, которую совершает герой фильма «Переступи порог», заявляя завучу школы, что он не хотел бы быть на его месте: он, конечно, мечтает о месте великого ученого и только такой уровень считает достойным настоящего человека.

Разумеется, исходя из принципа «каждому по его труду», человек, больше дающий обществу, выше и ценится. Но уважения достоин каждый не за количество выданной продукции, а за отношение к делу, к людям, к жизни в целом. И это отношение может быть творческим на любом месте: и на скромной пасеке, и на университетской кафедре.

Разные психологические типы не являются неизменными, данными человеку от природы. В частности, типы, обрисованные выше, возникают и исчезают при различных условиях общественной жизни, они не вечны. Психология личности есть отражение социологии общества. Определенный тип общества формирует и поощряет определенные типы личностей.

Тип «Я могу!» — это порождение общества, основанного на конкуренции и эксплуатации человека человеком.

Общественно-трудовая природа человека пробивается, тянется к свету в типе «Можно сделать лучше!», но частнособственническое общество глушит эти ростки.

Лишь коммунистическое общество способствует расцвету социально-творческого типа. Но между изменением условий жизни общества и изменением человеческой психологии не существует простой автоматической последовательности. Установки на жизнь, психологические типы, порожденные в прошлом, с упорством сорняков цепляются за людские души. Выполоть эти сорняки, помочь людям усовершенствовать свой внутренний мир можно, только разгадав все загадки психологического сфинкса. Я даже рискну на такую аналогию: развитие живой природы и общества тоже были сфинксами, загадки которых раскрыли Дарвин и Маркс. Марксизм дает ключ и к пониманию тайны психологического сфинкса. Но полное раскрытие его загадок потребует еще немало усилий.

«Доктор Кох, в обязанность которого входило лечить обывателей небольшого городка, сидел за перегородкой, никого к себе не пускал и сам не выходил навстречу. К нему приходили с насморком, с грыжей, с нарывом на пальце, с флюсом, с мигренью, с болью в животе. „Ступайте прочь, оставьте меня в покое!“ — говорил он. И на первый взгляд это казалось чудовищной бестактностью, жестокостью, возмутительным высокомерием. Обыватели были вправе возмущаться доктором, который не хочет лечить их флюсы, грыжи и насморки. Но однажды доктор вышел и вынес людям „палочку Коха“» (Вл. Солоухин).

Ситуация, в общем-то, трагическая. Свое любимое дело человек вынужден делать тайком и урывками, подвергаясь нападкам — и вполне обоснованным — за то, что он не делает свое официальное, порученное ему, тоже очень нужное, но не любимое им дело. Человек не на месте…

В капиталистическом обществе это расхождение между призванием и выполняемой работой с достаточной остротой осознается немногими, ибо для большинства вопрос стоит более жестко: получить бы хоть какую-нибудь работу.

В нашем обществе, где право на труд стало всеобщим достоянием, потребности людей усложняются. Человек уверен, что он всегда найдет себе работу, обеспечивающую ему прожиточный минимум. Но вот соответствует ли она его внутренним потребностям («хочу») и возможностям («могу»)?

Чтобы более успешно обсудить последствия такого несоответствия и пути его преодоления, воспользуемся определенной моделью соотношения потребностей и возможностей общества, с одной стороны, и личности — с другой. Представим себе общество как систему вакантных мест или позиций, которые должны быть заполнены, заняты живыми людьми. Каждое место определяется списком обязанностей, определенной ролью, которую должен играть занявший его человек. Выполнение всех ролей обеспечивает бесперебойную работу социальной машины. Но, во-первых, несовершенство общества порождает несовершенные роли, на выполнение которых трудно подыскать добровольных актеров. Во-вторых, роль, выполнение которой требуется данным местом, может просто оказаться не по душе человеку: ведь люди-то именно живые, то есть обладающие своими потребностями и возможностями, которые могут не совпадать с формой места, оказаться слишком маленькими или слишком большими для него или просто иметь иной покрой.