Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Максвелл Меган - Страница 48

Похоть. Все так похотливо между нами тремя в этой комнате. Они оба выше меня на голову, и мне нравится ощущать себя между ними совсем крошечной. Я так хочу их. У меня пересохло во рту, и я улыбаюсь Эрику. Поцеловав, немец разворачивает меня, и я встречаюсь со взглядом Бьорна. Я вижу, что его рот жаждет поцеловать меня в губы, но он этого не делает. Он лишь целует мои глаза, нос, щеки, и, когда он слегка касается губами уголков моих губ, я ему шепчу:

– Поиграй со мной. Потрогай меня.

Бьорн кивает и опускает руку. Он трогает мою киску, исследует и засовывает в нее палец, отчего из меня вырывается стон. Эрик кусает меня за плечо, его руки скользят по моему телу и оказываются на игрушке. Он двигает ею, и у меня подкашиваются ноги. Он подхватывает меня за талию, и я расслабляюсь. Я их игрушка. Я хочу, чтобы они поиграли со мной.

Мы танцуем… целуемся… ласкаем… возбуждаем друг друга.

Мне нравится быть центром внимания этих двух титанов. Я в восторге от этого. Мне нравится быть развратницей, нравятся их ласки и то, что они в этот момент желают дать мне максимум удовольствия. Я закрываю глаза, они прижимаются ко мне своими телами. Я схожу с ума от этого ощущения. Обожаю быть объектом их желания.

Одна песня заканчивается, и звучит «Поцелуй не всерьез»[22] Джоржа Майкла – я на седьмом небе от возбуждения. Эрик и Бьорн в таком же состоянии. Наконец Эрик требует напряженным голосом:

– Бьорн, открой ее для меня.

Тот садится на кровать, усаживает меня перед собой, подхватывает мои ноги и разводит их. О боже, как же это развратно! Я полностью предоставлена моему любимому. Эрик наклоняется, кусает меня. Я вздрагиваю. Его жадный язык упивается мною. Каждым своим движением он сводит меня с ума.

– Мне нравится, когда ты кричишь от наслаждения, – шепчет мне на ухо Бьорн.

Эрик встает. Шаг – и он врывается в меня. О да!.. Его толчки мощные и неистовые. А Бьорн продолжает нашептывать:

– Милая, не могу дождаться, когда снова погружусь в тебя.

Эрик раз за разом впивается в меня, и я, еле дыша, кричу от сладостного, пылкого и развратного наслаждения. Вдруг он останавливается и, не выходя из меня, крепко обхватывает меня за талию и поднимает. Я еще больше на него сажусь. Бьорн встает с кровати и своими сильными руками поддерживает меня, словно невидимый стул, подталкивая меня к Айсмену, который продолжает свои неистовые атаки.

Я – их игрушка. Я нежусь в их руках, как вскоре из меня вырывается сладостный визг. Доведенный до предела увиденным, Бьорн крепко сжимает меня за бедра и начинает входить в меня с неистовой силой. О да!

Раз… два… три… четыре… пять… шесть…

Из горла у меня вырываются крики наслаждения от того, что эти мужчины вытворяют с моим телом. Они хотят меня, и я это позволяю. Я хочу этого. Мы все в экстазе.

Музыка начинает звучать крещендо, и наши тела немного успокаиваются, но ненадолго. Я упиваюсь поцелуем Эрика.

Я нахожусь между двумя мужчинами, которые мной обладают. Между двумя мужчинами, которые меня желают. Между двумя мужчинами, которых я желаю.

Четыре сильные руки держат меня с разных сторон, и оба нежно и страстно меня ласкают.

Я горю… Меня обдает горячей волной, и вдруг я чувствую, как будто вся моя кровь хлынула мне в голову, и начинаю кричать в экстазе. Я занимаюсь сексом с двумя мужчинами и доведена наслаждением до безумия. Они крепко прижимают меня к себе, требуя большего, и я снова вскрикиваю и выгибаюсь. Наконец я слышу их сладостное рычание и понимаю, что игра окончена… Пока что.

Бьорн аккуратно из меня выходит и опрокидывается рядом на кровать. Эрик не шевелится, и я продолжаю лежать в его объятиях. В комнате звучит голос Майкла Бубле и наше тяжелое дыхание, пока мы отходим от буйного секса.

Минут через пять Бьорн берет мою руку, целует и, ухмыляясь, тихо произносит:

– С вашего позволения, я пойду в душ.

Мы с Эриком лежим в постели, обнимая друг друга. И когда остаемся одни, я смотрю на него. Его глаза закрыты. Кусаю его за подбородок:

– Спасибо, любовь моя.

Он удивленно открывает глаза:

– За что?

Целую его в кончик носа, отчего он расплывается в улыбке.

– За то, что научил меня играть и наслаждаться сексом.

Он начинает хохотать, и я вместе с ним, когда он говорит:

– Ты становишься опасной. Очень опасной.

Через полчаса, после того как мы все трое приняли душ, спускаемся в кухню Бьорна. Там, усевшись на табуреты, мы едим и весело болтаем. Спустя два часа я снова оказываюсь обнаженной на кухонном столе и наслаждаюсь, отдаваясь двум мужчинам.

Жизнь с Айсменом идет хорошо, несмотря на наши споры. Наши встречи тет-а-тет безумны, сладки и страстны, а когда мы ездим к Бьорну, то они еще пылкие и развратные. Эрик делит меня со своим другом, и я с удовольствием на это соглашаюсь. Нет никакой ревности. Ни упреков. Есть только секс – игра и похоть. Мы в полной мере наслаждаемся влечением друг к другу при каждой встрече. Нет никакой лжи. Нет никакой скрытности. Только безумное сладострастие.

С Флином же все совсем иначе. С парнем мне приходится нелегко. Я замечаю, что с каждым днем он становится все менее дружелюбным со мной и раздражается нашему с Эриком счастью. Мы с Эриком ссоримся из-за него. И, кажется, мальчик получает огромное удовольствие оттого, что становится причиной наших с Эриком споров.

Иногда по утрам я езжу вместе с Норбертом отвозить Флина в школу. Но Флин не догадывается о том, что, когда Норберт уезжает, я тайком за ним наблюдаю. Я не понимаю, что происходит. Мне не понятно, почему Флин является центром насмешек своих якобы друзей. Они обзывают его, толкают, а он не реагирует. Всегда заканчивается тем, что он лежит на земле. Нужно найти этому какое-то решение. Нужно, чтобы он улыбнулся, чтобы поверил в себя, но я не знаю, как это сделать.

Однажды вечером, когда я в своей комнате напеваю песню Пабло Альборана «Столько»[23], замечаю, что за окном опять идет снег. Это мне понимает настроение. Снег такой красивый! Радуясь снегопаду, иду в комнату игр, где Флин делает уроки, и открываю дверь.

– Хочешь поиграть в снежки?

Мальчик со своим обычным серьезным видом смотрит на меня и отвечает:

– Нет.

Я прихожу в ярость, увидев у него разбитую губу. Беру его за подбородок и спрашиваю:

– Кто это сделал?

Мальчик смотрит на меня и сердито отвечает:

– Это тебя не касается.

Вместо того чтобы ответить ему тем же, решаю промолчать. Закрываю дверь и иду искать Симону. Нахожу ее в кухне, готовящую бульон. Подхожу к ней и говорю:

– Симона.

Женщина поворачивается ко мне, вытирая руки о фартук.

– Да, сеньорита.

– Ай, Симона, ради бога, называй меня по имени, просто Джудит!

Симона улыбается.

– Я стараюсь, сеньорита, но мне очень сложно к этому привыкнуть.

Да, ей, наверное, действительно трудно.

– В доме есть санки? – спрашиваю я.

Женщина недолго думает и отвечает:

– Да, есть. Мне кажется, что какие-то санки хранятся в гараже.

– Отлично! – хлопаю в ладоши. И, поворачиваясь к ней, говорю: – Хочу тебя попросить кое о чем.

– Говорите.

– Мне нужно, чтобы ты вышла на улицу и поиграла со мной в снежки.

Не веря своим ушам, она хлопает глазами и ничего не понимает. А я, улыбаясь, беру ее за руку и шепчу:

– Я хочу, чтобы Флин увидел, что он теряет. Он ребенок и должен играть в снежки и кататься на санках. Давай покажем ему, что можно весело играть не только в приставку.

Сначала женщина кажется неуверенной: она не знает, что делать, но, видя, что я ее жду, снимает фартук.

– Дайте мне пару секунд, я одену сапоги. В той обуви, в которой я сейчас, нельзя выходить на улицу.

– Здорово!

Пока я надеваю красный пуховик и перчатки, в дверях появляется Симона, надевает свой синий пуховик и шапку.