Отцы-пустынники смеются - Коллектив авторов - Страница 7

– Неужели же тебе не стыдно обкрадывать мертвых?– спросил его старец.

– Зато я никогда не делал зла ни одной живой душе!

Один монах сказал старцу:

– Отче, я слышал, что брат, который жил вместе с тобой, умер. Могу я занять его место?

– Да,– отвечал старец. – Но ты как будто гораздо крупнее него. Не знаю, поместишься ли ты в его склепе?

Один молодой человек пришел к авве Арсению за советом.

– Я хочу быть врачом, отче, но я еще не знаю, стану я учиться врачевать глаза, или же зубы. Старец ему сказал:

– Заниматься медициной – всегда дело доброе. Но не забывай, однако, что глаз у человека всего два, а вот зубов...

У аввы Макария была собака, которая повсюду за ним следовала. Однажды, когда он шел по пустыне, ему встретился крестьянин и сказал:

– Отче, сегодня твоя собака съела одну из моих кур.

– Хорошо, что ты мне это сказал,– отвечал старец. – Сегодня я больше не буду ее кормить.

Врач Фотион в Александрии слушал больное сердце пожилого аввы Филофора.

– Отче,– спросил Фотион,– ты уже советовался с кем-нибудь, прежде чем прийти ко мне?

– Да, с аптекарем Исидором.

– И какой же дурацкий совет он тебе дал?

– Пойти посоветоваться с тобой.

– Как! Авва Памбо умер? Но ведь врач приходил к нему всего только раз...

– Как видно, брат, ты не в курсе последних достижений медицины...

Авва Макарий предупреждал своих монахов, чтобы они никогда не принимали лекарств: «Если вы станете принимать порошки от простуды, вам придется потом глотать пилюли от болей в желудке, вызванных порошками, а затем вам понадобятся мази от волдырей, вызванных пилюлями, а потом успокоительное от ожогов, причиненных мазями, а затем...»

Авва Макарий умер в возрасте 120 лет, под дубом, на закате солнца...

В монастыре Габала новый игумен установил порядок, при котором послушникам следовало мыться один раз в месяц. Старец Ермон, узнав об этом, сказал:

– В мое время послушники не были такие грязные!

Авва Серапион Скитский спал в своей хижине вместе с несколькими козами, курами и кроликами. Как-то один брат ему сказал:

– Отче, разве ты не знаешь, что когда спишь вместе с животными, легко заболеть?

– Вот уже сколько лет я так живу, и ни одно из моих животных не заболело!– отвечал старец.

Одному монаху, который постоянно жаловался, авва Макарий сказал: «Ты несчастен? А ты подумай, каково будет жирафу, если у него заболит горло, или сороконожке, если у нее появятся мозоли!»

Авва Серапион, не покидавший своей кельи, дал как-то пришедшему к нему мальчику монетку.

– Пойди, подай милостыню первому же бедному старику, которого встретишь.

Через некоторое время мальчик вернулся.

– Я сделал, как ты сказал. Я дал монету старику.

– А он действительно был беден?

– Еще бы! Он был вынужден продавать свои финики и сласти!

Путешествуя в Смирну, авва Каликст сбился с пути. И вот, когда он брел в полном одиночестве, внезапно показался путник. Авва Каликст весьма этому обрадовался.

– Прости меня, брат!– воскликнул он. – Знаешь ли ты дорогу в Смирну?

– Каждый осел ее знает!– грубо отвечал прохожий.

– Потому-то я у тебя и спрашиваю!

«На этом я свое письмо заканчиваю,– писал как-то авва Даниил одному брату,– ибо ноги мои так замерзли, что я не могу больше держать перо в руке».

Один старец писал: «Ничто так не раздражает братьев в монастыре, как бездеятельный настоятель. Но ничто так не беспокоит их, как настоятель, готовый принять решение».

Один старец, проведя много лет в пустыне, решил удалиться в горы. Долгие месяцы он шел, пока наконец не оказался у подножия обширного горного хребта. Углубившись в ущелье, он встретил там пастуха. Тот, глядя, как старец растерянно озирается вокруг, спросил его:

– Что, отче, тебе не нравится эта местность?

– Не знаю... Лучше бы здесь не было всех этих гор, закрывающих горизонт.

«Когда один из нас умрет,– сказал один монах своему собрату по келье,– я вернусь в Скитский монастырь».

Один старец сказал по поводу женщин: «Я помню, что прежде женщины, смущаясь, краснели. А теперь они смущаются, если покраснеют».

– Отче,– спросил молодой монах великого Арсения,– почему ты позволяешь всем мирским новостям проникать в монастырь?

– Это лучшее средство, чтобы у братьев не возникло желания туда возвратиться,– отвечал старец.

Одного скитского монаха привели на суд за то, что он убил вилами собаку.

– Так-то ты, брат, являешь собой пример кротости и смирения?– упрекнул его судья. – И потом, разве ты не мог ударить эту собаку рукоятью, а не зубьями?

– Я бы так и сделал,– отвечал монах,– если бы собака пыталась укусить меня хвостом, а не зубами!

Старец удил рыбу на берегу моря. К нему подошел прохожий и спросил:

– Много ли рыбы ты поймал, отче?

– Если я выужу ту, которая сейчас клюет, а потом еще две, то всего будет три.

Старец упрекал молодого монаха:

– В твоем возрасте я работал по десять часов в день, а еще десять проводил в молитве.

Молодой монах отвечал:

– Я восхищаюсь твоим юношеским рвением, отче, но еще больше меня восхищает твоя зрелость, благодаря которой ты оставил эти крайности.

Двое старцев из Скитской пустыни после долгих месяцев молчания разговорились как-то по поводу одного молодого монаха, который был исключительно ленив.

– Он мне напоминает петуха, который был у меня когда-то,– сказал первый. – Этот петух был до того ленив, что никогда не пел на заре, а ждал, когда запоет другой петух, и тогда склонял голову в знак согласия.

– А мне он напоминает одну собаку,– сказал второй. – Она была до того ленива, что ее блохам приходилось самим себя вычесывать.

Настоятель Нитрийского монастыря написал настоятелю монастыря в Египте: «Брат по имени Евлалий, который прежде был у тебя, поселился у нас в монастыре. Сообщи мне, прошу тебя, устойчивого ли он склада?»

Ответ был очень кратким: «Полностью неподвижен».

Один монах из Скитской пустыни, осаждаемый демоном уныния, пришел к авве Серафиму. Старец, видя его состояние, сказал:

– Прежде всего, брат, оставь всякое смятение; растянись на этой циновке и расслабь все свои члены. А затем скажи мне совершенно откровенно все, абсолютно все, что ты видишь в твоем унынии.

– Прежде всего, отче, я вижу, что потолок твоей кельи поистине нуждается в побелке.

Один старец как-то спрашивает другого:

– Брат, кто это разговаривает с аввой Филимоном в его келье?

– Не знаю, брат, но судя по голосу, это какое-то новое лицо!

Отцы-пустынники работали много, но порой и среди них встречались лентяи. Так однажды великий Даниил сказал праздному монаху:

– Прошу тебя, брат, если увидишь кого отдыхающим, помоги хоть ему...

Отцы-пустынники очень любили славить Бога гимнами и псалмами. Авва Илларион как-то сказал об одном монахе: «Голос у него до того сладостный, что на него слетаются мухи».