Умм, или Исида среди Неспасенных - Бэнкс Иэн М. - Страница 79

• Предыдущая
• 79/90
• Следующая

Не знаю, сколько времени длилась следующая пауза. Наконец я очнулась оттого, что бабка Жобелия трепала меня по щеке и с некоторой тревогой заглядывала мне в глаза.

– Тебе дурно, милая?

Я попыталась ответить, но язык не слушался. Во рту и в горле пересохло; я закашлялась. Глаза слезились. Согнувшись пополам, я пыталась сдержать кашель. Жобелия ахала и хлопала меня по спине, а я клонилась прямо к ее простыням.

– Бабушка, – сдавленно прошептала я, смахнув слезы. – Ты правду говоришь? Видения были не у деда, а у тебя? Тебе привиделся…

Пожар; я видела, что надвигается беда, причем из-за денег. У меня не было уверенности, что случится пожар, – просто видела приближение беды. На том все и кончилось. А раньше таких видений было не перечесть. – Она тихонько посмеялась, – Бедный твой дед! Его за всю жизнь посетило одно-единственное видение; не иначе как позаимствовал мои способности, пока маялся у нас на полу, смазанный жиром да посыпанный чаем. Вот бедолага: всю жизнь верил, что двадцать девятого февраля на свет появляются люди особенной касты. Правда, в нем самом все же было что-то особенное. Не иначе. Мне всю жизнь покою не давало: откуда он такой взялся? Даже догадок не было. Вообще никаких. Потому мы и решили, что он – особенный. Но – видения? Нет, видение было у него только раз; с ним он очнулся и забормотал, пытаясь припомнить главное. Мужчины – они такие: дай игрушку – потом за уши не оттащишь. Никак не наиграются. Дай – и все тут. Зато остальное… – Она строго поджала губы, качая головой.

– Остальное… что? – спросила я, ловя ртом воздух.

– Видения. Консервы из водорослей, гамак, эти прилипчивые Поссилы, миссис Вудбин, рождение твоего отца, потом твое рождение, потом пожар: все это являлось не ему, а мне. Да и я-то, по правде говоря, мало что видела, просто знала, чего хочется нам с Аасни, и заставляла твоего деда поступать так, как нам казалось необходимым и справедливым по отношению ко всем. Теперь ты понимаешь, в чем беда мужчин? Они много мнят, но сами не знают, чего хотят. Время от времени их следует направлять. Вот я ему и подсказывала. Ну, ты понимаешь, – в постели. Вернее, намекала. В таких делах напролом не пойдешь. Но если речь идет о приближении беды, молчать нельзя. Ты же теперь знаешь, что произошло с деньгами.

– Ты предвидела пожар в особняке? – У меня навернулись слезы, но на этот раз отнюдь не от сухости в горле.

– Предвидела какую-то беду, милая, – будничным тоном пояснила Жобелия, словно не замечая моих слез. – Предвидела беду, вот и все. Явись мне пожар, разве предложила бы я избавиться от этих денег сожжением? Беда и беда, а какая именно – поди знай. Тут я, конечно, оплошала. – Жобелия скривилась и покачала головой. – Наш Дар – он такой. Но отступать нельзя. Возьми-ка, милая. – Она вытащила из рукава носовой платок. – Утри слезы.

– Спасибо. – Я промокнула глаза.

– Не за что. – Она со вздохом запахнула жакет. – Уж как я радовалась, когда эти способности меня покинули, – не передать словами. Надеюсь, для тебя они менее обременительны, чем были для меня, но если это не так – ничего не попишешь. – В ее взгляде появилась озабоченность. – Как ты справляешься, милая? Стойко? Вот тебе мой совет: не думай о последствиях, предоставь это мужчинам. Они так или иначе будут пожинать плоды, если у тебя получится что-то путное. Но когда способности уйдут, ты испытаешь невыразимое облегчение; хорошо, что ими наделяется только один человек. Это благо, когда больше не приходится ждать сюрпризов. Между прочим, твое появление стало для меня приятным сюрпризом. Могла ли я помыслить? Просто чудо.

Я отдала Жобелии носовой платок, и она засунула этот мокрый ком, хранивший отпечаток моей сжатой ладони, обратно в рукав.

– Сколько лет… Дар?..

– О чем ты, милая? Сколько лет тебе с этим жить? Понятия не имею.

– Сколько лет он существует? Это свойство нашей семьи?

– Это свойство наших женщин, но в каждом поколении – только одной. А сколько ему лет? Понятия не имею. Всякие ходят домыслы… Какой только чепухи не рассказывают… – Она резко тряхнула головой. – Но ты не бери в голову. Люди, знаешь ли, вечно уши развешивают.

– Уши развешивают, – повторила я, давясь от смеха и кашля.

– Еще как, – причмокнула она. – Всему верят. – Она с рассеянной улыбкой протянула руку и опять стала поглаживать мою ладонь.

Не сводя глаз с Жобелии, я застыла на месте и думала только о том, как бы не впасть в истерику от ее рассказа: мне хотелось то ли выть от злости по причине безумства этого мира, то ли кататься со смеху – по той же причине.

Как быть дальше? Что сейчас важнее всего? Я пыталась найти ответы, а Жобелия по-прежнему щурилась, улыбалась и поглаживала мою руку.

– Бабушка. – Помолчав, я высвободила руку и положила свою ладонь поверх бабкиной. – Тебе бы не хотелось вернуться?

– Куда?

– Вместе со мной, в Общину, на ферму, в Верхне-Пасхальное Закланье. Остаться с нами насовсем.

– Там ее призрак! – быстро ответила Жобелия, по-детски вытаращив глаза, но тут же потупилась. – Хотя… ты ведь – не призрак, – пробормотала она. – Может, теперь все образуется. Прямо не знаю…

– Все наладится, я уверена. По-моему, твое место – среди нас.

– А вдруг не наладится? Ну, хорошо, ты не призрак, а она?

– Поверь, ее там не будет. Давай попробуем, бабушка, – настаивала я. – Для начала поживешь недельку-другую – посмотришь, как тебе это понравится. Сюда ты всегда успеешь перебраться, а может, в какой-нибудь другой пансионат, поближе к нам.

– За мной нужен уход, милая.

– Уход мы обеспечим, – пообещала я. – Думаю, я скоро буду дома и тогда сама стану за тобой ухаживать.

Она призадумалась.

– А телевизор у вас есть?

– Телевизора, допустим, нет.

– Хм. Ну, что ж поделаешь, – проговорила она. – Впрочем, невелика разница. Памяти-то у меня все равно не стало. – Она рассеянно уставилась на меня. – Ты точно знаешь, что наши согласятся меня принять?

– Все без исключения, – ответила я, а про себя подумала: почти не пришлось кривить душой.

Жобелия не сводила с меня глаз.

– Не сон ли это?

– Нет, не сон, и я – не призрак.

– Замечательно. Будь это сон, я бы не захотела просыпаться.

Она зевнула. Я поймала себя на том, что и сама не могу унять зевоту.

– Вижу, ты устала, милая, – сказала она, поглаживая мои руки. – Оставайся у меня ночевать. Так будет лучше. – Она кивком указала на вторую кровать. – Прямо тут и ляжешь. Договорились?

Я обвела глазами комнату, прикидывая, где можно повесить мой гамак. Но комната была для этого совершенно не приспособлена. Впрочем, я настолько обессилела, что могла бы уснуть и на полу – это был не худший вариант.

– А разве можно? -.спросила я.

– Отчего же нельзя? – сказала Жобелия. – Ложись. Спи.

И я осталась у нее на ночлег. Раз уж повесить гамак было решительно некуда, я устроила себе гнездышко на полу, между двух кроватей, укрывшись ничейным одеялом.

Двоюродная бабка пожелала мне спокойной ночи и потушила свет. Сон сморил меня почти сразу. Видно, мозги попросту отключились, вернулись в шоковое состояние. Последнее, что мне запомнилось, – это бабкин шепот:

– Малютка Айсис. Кто бы мог подумать?

Тут я уснула.

Меня разбудило хлопанье дверей и звяканье посуды. За окном было светло. От голода у меня урчало в животе. Голова кружилась. С трудом перекатившись на другой бок.

я подняла голову и увидела, что бабка Жобелия смотрит на меня сверху с ласковой улыбкой.

– Доброе утро, – сказала она. – Гляди-ка, и вправду настоящая.

– Доброе утро, бабушка, – проскрипела я. – Конечно, настоящая: не сон и не призрак.

– Славно. – В коридоре опять что-то звякнуло, теперь уже прямо за дверью. – Надо тебе уносить ноги, пока не поздно.

– Ты права.

Я вскочила, наспех застелила пустую кровать лежавшим под дверью покрывалом и вернула на место стопку бабушкиной одежды. Пригладила волосы ладонью, потерла щеки. Потом присела на корточки у изголовья и, прощаясь, взяла Жобелию за руку.

• Предыдущая
• 79/90
• Следующая