Большая шляпа средних размеров - Лившиц Михаил Абрамович - Страница 41

— Ну что, — встретил их отец, — как Дворец Шехерезады?!

Олег картинно упал на колени:

— Самвел Тигранович, дорогой, снимаю шляпу, супер, ну просто супер! Не ожидал, я думал, папа слегка преувеличивает!

— Действительно, Самвел Тигранович, нет слов, — вступила Катька.

— Дружише, а можно показать им твоих девочек? — попросил Михаил.

— Артурчик, позови кого-нибудь, — обратился Тигра-ныч к сыну, — а ты малыш, — уже к Кириллу, — переоденься и тоже выходи на корт!

Через несколько минут на корте появились две девочки из числа воспитанниц.

— Покидайте немножко — сначала справа направо, а потом слева налево, — скомандовал Тиграныч.

Девочки начали перекидывать мячи. Катька взглянула на Олега, выразительно закатив глаза.

— Интересно, сколько они тренируются? — спросила она.

— Только на корте — два раза в день по три часа, но есть еще и другие занятия, — ответил Тиграныч.

— Да, здорово, — протянула Катька, — ничего не скажешь, сильны девочки!

Подошел Кирилл, в кроссовках, с ракеткой в руках.

— Становись! — скомандовал ему Тиграныч. — Девочки, свободны! Поближе к сетке, поближе, — это Кириллу, — смелее, смелее, не смотри на папку, на меня смотри!

Он покидал с мальчиком мячи, все время похваливая и подбадривая его.

— А теперь положи ракетку и иди ко мне. Похлопай так, — и он ритмично отстучал ладошками.

Кирилл повторил.

— А так?

Кирилл отстучал, как мог.

— Умница! — снова похвалил Тиграныч. — А петь ты любишь?

Не дожидаясь приглашения, Кирилл затянул:

— Шаланды полные кефали, в Одессу Костя привозил…

Развеселившийся Тиграныч махнул остальным:

— Все вместе! И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил! Отлично, а теперь все за стол! Артурчик, проводи гостей, а мы с Мишаней на секунду в парилку!

И уже когда они сидели на верхней полке, отвечая на немой вопрос Михаила, Тиграныч начал:

— Мишаня, тебе ведь нужно мое честное мнение, без обид, надеюсь?!

— О чем ты, именно честно, поэтому я и обратился к тебе!

— Так вот — нормальный мальчик, пробовать можно, хотя, сам понимаешь, что-то обещать, а тем более гарантировать… Для тебя я, безусловно, мог бы сделать исключение и взять его к себе. Но посуди сам: возить его каждый день — практически невозможно, отдать как этих девочек — вряд ли на это согласятся твой сын и его жена — не для того они заводили ребенка! Ну и что мы имеем в сухом остатке?

— А имеем вот что, — и Михаил поведал Тигранычу о своих «германских» планах.

Тот задумался, помолчал и с паузой:

— Ну что ж, если вы с женой пойдете на это — может быть, может быть. Там совсем другие условия, я уже не говорю о деньгах. Многие пытаются идти таким путем, причем на гораздо более худших условиях, чем будут у тебя. Правда, я точно знаю, кто пострадает при этом.

— Кто? — подыграл ему Михаил, хотя знал ответ.

— Я, — улыбнулся Тиграныч, — ты уедешь, и бог знает, когда мы увидимся!

Германия, 2000

В тот первый свой приезд в Бад-Хомбург Олег пробыл у родителей десять дней. Городок ему, конечно, понравился, да по-другому и быть не могло — полное отсутствие промышленности, великолепная экология, маленький, уютный, и в то же время — все есть. Кирилла сразу же устроили в школу, договорились и о тренировках в теннисном клубе. Единственно, что не понравилось Олегу, — это эмигрантская среда. Знакомые и немногочисленные друзья отца принадлежали к старшему поколению — шестьдесят и более. Как показала жизнь, эмиграция людей в возрасте пятидесяти лет и старше в подавляющем большинстве случаев вела к психологическому надлому, причем многие этого не замечают. Представьте себе советского человека, как правило, представителя технической элиты, решившегося на эмиграцию, — он по грудь, а то и больше врос в родную землю, и вот его срубают, что называется, под корень и пересаживают в другой грунт. Редкое дерево приживается в таких условиях. Трудоустроиться в этом возрасте крайне трудно — в Германии не нужны наши главные инженеры, руководители отделов, у большинства — языковые проблемы (учить язык в этом возрасте, увы, не просто). И хотя уровень социального обеспечения очень приличный и бытовых трудностей ни у кого нет, неосознанное состояние душевного дискомфорта неминуемо ломает психику.

Эмигранты — почти все без исключения — подвержены ностальгии, в которой они не хотят признаться даже самим себе. Они внимательно следят за тем, что происходит на Родине, радуются — в душе, в этом никогда не признаются — всякому негативу, исходящему из Отечества, как-то: разгулу криминала, удорожанию жизни, плохой погоде, разнузданной псевдодемократии и пр. — тем самым они все время пытаются убедить себя, что выбрали правильный путь. На этой почве и развиваются нехорошие комплексы, которых на Родине и не наблюдалось. Так, например, отца предупредили — получающие социальное пособие не имеют права приобретать автомобиль. И все эмигранты зорко следят друг за другом, не гнушаясь «стукнуть» на нарушителя. Поэтому, в частности, Олег приобрел машину на свое имя и якобы подарил ее отцу. Все это не ускользнуло от внимания Олега.

Они провели прекрасные десять дней, разъезжая по достопримечательностям, в том числе в близлежащей Франции и Австрии, неоднократно «отрывались» в прекрасном термальном комплексе, представляющем собой по сути аквапарк, и даже вечерами поиграли в знаменитом казино. Но Олег знал — как только он уедет, отец затоскует и даже заботы о Кирилле не дадут ему полного душевного равновесия. Та размеренная, «растительная», как называл ее отец, жизнь была ему вообще-то несвойственна — из него била энергия, которую надо было куда-то направить.

— Пап, пора бы тебе каким-нибудь делом заняться — рановато ты в пенсионеры прешься, — высказал Олег свои сомнения, — как насчет того, чтобы заработать рубль, а лучше два, а лучше доллар, а?

— А какие есть предложения? Большинство русских, приехавших сюда, пытаются сделать простой совковый бизнес: здесь что-нибудь купить, в России втридорога продать. Еще очень популярным является туристический бизнес — принимать здесь туристов из России и отправлять немцев за «матрешками» в Кремль. Меня это не зажигает!

— Ну ты даешь! — усмехнулся сын. — Говоришь так, словно уже заработал все миллионы и готов разве что прикупить для души какую-нибудь «Баварию» или на худой конец яхточку длиной метров этак сто!

— А что, — отвечал отец, — воровать — так миллионы, любить — королеву и не меньше!

— А если серьезно, у меня вот какое предложение: давай организуем здесь представительство моей фирмы в Германии. Ты знаешь, я беру здесь косметику, оптику и еще кое-что мелочам. У меня есть идея — надо открыть новое направление.

— И какое же?

— В Гамбурге — это недалеко от тебя — есть крупнейшая оптовая чайно-кофейная биржа. А чай и кофе — это те, если выражаться языком бизнеса, расходные материалы, которые постоянно должен возобновлять любой человек.

— В России полно и этих фирм, и чая и кофе, соответственно!

— Это не аргумент, давно проверено, даже если на одной улице есть три продовольственных магазина, всегда можно открыть рядом четвертый, и он будет нормально работать!

— Ну, допустим!

— И главное, — улыбнулся Олег, — на это ты должен клюнуть наверняка — найти спонсоров, которые согласятся «выкупить» одаренных детей для большого тенниса. Здесь тебе нужно состыковаться с дорогим твоему сердцу Тигранычем, он наверняка поможет и подскажет!

— Что значит «выкупить»?

— Очень просто: на одаренного ребенка заключается контракт, по которому спонсор обязуется оплачивать ему ежегодное содержание — порядка сорока тысяч долларов, а взамен получает право на львиную долю всех его гонораров в течение какого-то срока, когда тот выходит на международный уровень!

— Но ведь это же лотерея!? А если ребенок «не выстрелит»?

— Значит, ты попал! В бизнесе без риска не бывает!