Большая шляпа средних размеров - Лившиц Михаил Абрамович - Страница 40

— Конечно, нет! Но раз ты просишь, я организую.

— Только не откладывай в долгий ящик.

— Да нет, я сейчас же созвонюсь с Катькой и сообщу тебе. Все, — Олег дал отбой и сразу же набрал Катькин мобильник: — Сознавайся, какие у тебя шашни с моим батей, он требует тебя — для отвода глаз вместе с Кириллом — на целый день?

— Я давно уже удивляюсь, как у такого интеллигентного и приятного человека, как твой папа, может быть такой остолоп-сын, — сразу же парировала Катька, — с Михаилом Орестовичем — в любое место и в любой день, но лучше в четверг! У нас как раз будут с утра морить тараканов, так что все свободны.

— Договорились, хотя вынужден тебя огорчить — я тоже буду!

— А что вы задумали? — не удержалась Катька.

— Не мы, а он. Я сам не знаю, папа сказал — сюрприз.

— Ну все-таки, куда идем, как одеваться хоть?

— Одеваться как всегда — чтобы можно было быстро раздеться!

— У тебя на уме только куры да утки! Ладно, договорились!

— Ты будешь смеяться, но я соскучился! — Олег выключил трубку и снова набрал отца: — Пап, я договорился на ближайший четверг, скажи хоть, куда едем-то?

— Во дворец Шехерезады! И не думай, что я шучу!

И он действительно не шутил…

«Дворец Шехерезады», 2000

Они познакомились лет восемь-девять тому назад. К тому времени Михаил Орестович уже расстался с наукой и «клепал» трудовую копейку на юридической ниве, на которой оказался более чем случайно. Начало перестройки; неустроенный сын с никому не нужным высшим инженерным образованием; и тут появляется возможность — конечно же, через знакомых — впихнуть «ребенка» в Академию народного хозяйства, куда на двухгодичные вечерние курсы принимаются люди, уже имеющие какое-либо высшее образование. Сын вяло соглашается — специализация вроде бы многообещающая: «Финансовый менеджмент и гражданское право». Однако вечерние занятия он выдерживает лишь один месяц.

— Пап, пока я там сижу вечерами на лекциях, в Москве всех баб перетрахают, — заявляет он отцу, — все, если хочешь, учись сам.

И отец, который с малолетства любил учиться, охотно начинает ходить на занятия — благо это никого из администрации не интересует. Более того, он сдает все экзамены и получает диплом на имя сына. Сыну — корочки, отцу — знания, которыми он и не преминул воспользоваться, организовав фирму по оказанию юридических услуг. Вот тут и свела его судьба с неким армянином — Самвелом Тиграновичем Ароняном, мастером спорта по теннису, заслуженным тренером СССР. Самвел недавно перебрался в Москву, перебивался случайными тренерскими заработками, как лицо «кавказской национальности» имел ряд проблем с властями. Михаил помог ему, свел с нужными людьми, они подружились — помимо всего прочего их объединяла любовь к бильярду и музыке. У них это называлось «большой спортивный день», который обычно протекал так. Сначала они заваливались в один из бильярдных залов, вдоволь накатавшись шаров, отправлялись в некий «приватный» теннисный клуб на Рублевке, где подвизался Самвел — там сначала они проводили полчасика на корте, затем парились, причем в парилке устраивался «небольшой музыкальный фуршет» — обильный и, как правило, очень вкусный стол с великолепным армянским коньяком. Туда же, в парилку, приносили музыкальный синтезатор, и друзья, по очереди присаживаясь к клавиатуре, с удовольствием пели мелодичные песни советских времен. Так как оба они были заняты, то встречи их становились все реже и реже, но дружба от этого не страдала. Так прошло пару лет. Самвел, будучи человеком очень энергичным, обаятельным в общении и чрезвычайно способным организатором, сумел «закадрить» некоего олигарха, увлек его своими идеями и, получив неограниченное финансирование и поддержку властных структур, построил в ближнем Подмосковье клуб, который отец, посетив его первый раз, сразу же окрестил «Дворцом Шехерезады».

В архитектурном плане он выглядел как средневековый замок со стилизованными башнями по периметру, огражденному высоченным каменным забором. За забором, преодолев многоступенчатую систему охраны, вы попадали во внутренний уютный дворик и далее в основной трехэтажный корпус. В центре каждого этажа располагался теннисный корт — грунтовый, травяной и хард. А далее каждый этаж был стилизован в определенном оригинальном стиле. Непременными атрибутами этажа были разнообразные парилки с бассейнами, ресторан и номера. Номера были только представительского класса, шикарно отделанные и обставленные — не было одной вещицы, которая бы не была лучшей в своем классе, как и не было двух одинаковых по интерьеру номеров.

Клуб был закрытого типа — система членства в клубе, основанная на очень высоком ежегодном взносе и достойной общественной репутации, исключала возможность попадания в клуб всякой шпаны и братков. Это была обитель высоких государственных чинов, видных деятелей культуры, науки и спорта. Система была организована таким образом, что у каждого из посетителей клуба создавалось впечатление, что в данный момент он находится в клубе один.

«Тиграныч», как называл его отец, имел внутри клуба и свой небольшой личный бизнес, который заключался в следующем. Просматривая по всей стране одаренных — в теннисном плане — девочек, он отбирал себе порядка восьми-девяти девочек в возрасте десяти-двенадцати лет, которых брал в клуб на полный пансион — девочки жили и учились в клубе, отдавая основные силы тренировкам. Как рассказал отцу Тиграныч, каждая девочка обходилась ему примерно сорок тысяч долларов в год.

— Если хоть одна из них «выстрелит», — говорил он, — все расходы окупятся с лихвой.

Тиграныч объяснил также, почему он работает именно с девочками:

— Понимаешь, — говорил он, — девочки значительно раньше мальчиков — уже в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет — выходят на международный уровень.

— А как их родители, не волнуются за девочек, часто ли приезжают проведать их, посмотреть, как они тут, все-таки — девочки ведь, — спросил Михаил.

— Волнуются! Очень! Боятся, как огня, что я отчислю кого-нибудь! Как правило, одаренные девочки оказываются из малообеспеченных семей — и для родителей это зачастую единственный шанс.

— А ты мог бы глянуть моего внука Кирилла, он занимается теннисом, посмотреть, есть ли в нем божья искра?

— Божья искра последний раз наблюдалась только у Сампраса да, пожалуй, у Агасси, а все остальные — это работа, работа и еще раз работа! Тебе не жалко парня, не чужой ведь?

— Значит, посмотришь?

— Об что речь, — улыбнулся Тиграныч, — привози, конечно!

В ближайший же четверг джип Олега въехал в ворота замка. Их встречал сын Тиграныча — Артур. Вся команда вошла внутрь и попала в объятия Тиграныча — он был в спортивных брюках, ковбойке навыпуск, босые ноги — в домашних тапочках. Перезнакомились, и Тиграныч объявил программу:

— Артурчик, ты берешь молодежь, показываешь им клуб, и потом подгребаете к нам. А мы с Мишаней начинаем с бильярдной, — и, обняв отца, он удалился.

Через сорок минут они уже переместились на корт. Здесь программа выглядела следующим образом: у краешка корта стоял маленький столик с фруктами и бутылочкой отборного армянского коньяка — напиток привозили ему непосредственно из Армении. Друзья уселись за столик, налили по первой, слегка закусили, обменялись парочкой новостей, выпили по второй и вышли на корт: Михаил уже переодел кроссовки, а Тиграныч так и выходил в тапочках на босу ногу — квалификация позволяла ему играть в таком виде. Тиграныч нахваливал успехи Михаила и вздыхал:

— Эх, встретиться бы нам лет на двадцать раньше, ты бы иград как бог!

Покидали мячики минут тридцать и снова уселись за столик, начиналась вторая серия соревнований. Тиграныч доставал прибор для измерения давления: проигравшим считался тот, у кого артериальное давление было меньше. Хотя Михаил и был наследственным гипертоником, выиграть ему не удавалось еще ни разу. В это время в зале появилась вторая часть компании: Олег с Кириллом и Катькой в сопровождении Артура.