Для тебя (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 94

— Как я сказал, мы переезжаем в квартиру Морри, там больше места, Феб. — Папа посмотрел на меня, потом продолжил: — Сегодня Ди напишет заявление об увольнении и попробует работать в баре. Мы будем поблизости, чтобы помогать в баре и с детьми, пока она будет привыкать.

Я подозревала нечто подобное после того, что видела вчера вечером, и от этого мне тоже захотелось закричать от восторга. Но, как я уже говорила, у меня хорошо получалось делать сердитый вид, так что я держала варежку на замке.

— Было бы хорошо, если бы вы могли подменить и Феб тоже, чтобы она устроилась здесь и мы могли провести время вместе, — вставил Колт.

— Ой! — воскликнула Джесси. — Вам двоим нужно взять отпуск.

— Хорошая идея, — сказала мама.

— Колт и Морри только вернулись с рыбалки, а мне и без отпуска хорошо, — заявила я и на всякий случай добавила: — И меня устраивает график работы.

— Ты всё равно работаешь больше меня, Феб, — сказал Морри. — Теперь, когда нам помогает Ди, мы сможем распределить время поровну, а пока ты можешь сделать передышку.

— Мне нравится мой график, — снова заверила я.

— Теперь у тебя есть кое-что, что тоже требует времени, — напомнил мне папа ещё один факт, который заставлял меня тихо ликовать от счастья, но я ни черта не собиралась это показывать.

— Хм-м-м, — пробормотала я, и Колт снова сжал меня.

— Это решено? — спросил папа, как будто ожидал ответа, а не провозглашал решение, которому все мы должны были подчиниться, потому что так всегда было и всегда будет.

Конечно, если бы я не злилась и не строила из себя обиженную, всё это сделало бы меня очень счастливой. Мне нравился мой график, но это было тогда, когда я могла проводить много времени в баре, притворяясь, что делаю это не потому, что чертовски одинока. Теперь же мне было далеко до одиночества, и, видит Бог, мне бы не помешала передышка. Не говоря уже о том, что идея об отпуске с Колтом звучала просто потрясающе.

С другой стороны, было бы здорово подождать, пока станет теплее, и уехать в отпуск туда, куда можно взять его лодку.

Однако, я, конечно же, не собиралась сообщать об этом всем присутствующим.

— Проводи меня до двери, — сказал Колт мне на ухо, и я решила сделать то, о чём он попросил, поскольку и так уже повела себя высокомерно в присутствии Чипа, которого плохо знала, и Брэда, которого не знала совсем, а мама воспитывала меня правильно, и, кроме того, она тоже находилась здесь. Джесси, понятно, не считалась, потому что была уже членом семьи, а Джози тоже практически стала семьей, а значит, тоже не считалась, но всё-таки.

Колт попрощался со всеми, надел кобуру и куртку, а потом остановился у двери и повернулся ко мне.

— У тебя есть время до половины третьего, чтобы перестать дуться. Я приеду домой переодеться и отвезти тебя на похороны.

Дуться? Он сказал «дуться»?

Я сузила глаза и нахмурилась, испытывая огромное желание пнуть его ногой.

— До этого времени разберись со своими вещами, ладно? — продолжил он, не обращая внимания на мой взгляд.

— Ты же понимаешь, что я разрешаю тебе командовать только потому, что у нас зрители, — сообщила я.

Он подошёл ближе и понизил голос, чтобы слышала только я.

— Ты позволяешь мне командовать, потому что знаешь, что я дал тебе прошлой ночью и предыдущей и, скорее всего, прекрасно представляешь, что я дам тебе сегодня.

Ладно, он был прав, но я не собиралась ему этого говорить и потому промолчала.

Он подошел ещё ближе, его лицо изменилось, на нём промелькнуло что-то похожее на то чувство, которое я недавно испытала, стоя около двери его спальни.

Колт положил ладонь мне на шею и сказал ещё тише:

— И потому что у нас всё серьёзно.

Мне понравилось это выражение на его лице — на лице, которое тем или иным образом постоянно присутствовало в моей жизни, сколько я себя помню. За многие годы я видела, как на его лице менялось множество выражений. Но это мне нравилось, очень нравилось, больше, чем любое другое, настолько, что я поняла, что никогда не смогу его забыть.

Но всё равно, я была Феб, а он был Колтом, и сейчас мы снова были теми, кем предназначено судьбой, так что я сказала ему:

— У нас всё останется серьёзно, если ты перестанешь мной командовать.

Он улыбнулся, потом легко поцеловал меня и сказал:

— Нам ничто не помешает, Феб. Больше никогда.

Он сжал ладонь на моей шее, и его улыбка изменилась, превратившись во что-то другое, исчезло напряжённое выражение лица.

— Мне очень нравятся эти шорты, малыш, — прошептал он.

Потом он убрал ладонь с моей шеи, приложил её к моему животу и мягко отодвинул. Затем открыл дверь и вышел, захлопнув её за собой.

— Запри дверь, Фебрари! — прокричал он снаружи.

— Тут куча народа! — прокричала я в ответ.

— Запри!

Я заперла дверь и смотрела в окно, как он подошёл к машине, сел в неё, выехал задом с подъездной дорожки и уехал. И пока я это делала, что-то заставило меня перестать «дуться».

— Серьёзно? — окликнула меня Джози. — Вилли Клэптон фигово целуется?

Я развернулась и увидела, что Джози смотрит на меня, Морри улыбается, мама наливает себе ещё кофе, папа с головой залез в холодильник, а Джесси, повернув ко мне голову, ждёт ответа.

Я открыла рот, и тут охранная система начала верещать на все лады.

Днём, около половины третьего, Колт заглянул в ванную комнату. Я стояла перед зеркалом над его раковиной и заканчивала укладывать волосы. Он осмотрел меня, начиная от макушки, над которой я держала вытянутую прядь волос, направляя на неё фен, вниз по моему телу, одетому в его футболку, которую я конфисковала, потому что она была огромной, старой, с выцветшими буквами и, что самое главное, очень мягкой, до самых ног в растянутых носках.

Потом он посмотрел мне в глаза:

— Малыш, серьёзно?

— Что? — спросила я, отпустив прядь, из-за чего она упала мне на лицо.

— Ты не готова?

— Я почти готова, — ответила я, убирая волосы с глаз.

— Ты укладываешь волосы и до сих пор в футболке, — сказал он, как будто я сама была не в курсе.

— Не начинай. Я была занята. Я буду готова через секунду, — пообещала я.

Колт поднял глаза на мои волосы. Я накрутила на круглую щетку следующую прядь. Он вздохнул и скрылся из вида.

Я посмотрела на своё отражение.

Я не лукавила, я действительно была занята. После утреннего представления папа, мама и я отправились ко мне на квартиру, а Джесси пошла в продуктовый магазин попросить коробки. Папа ставил на место кровать и мебель, пока мама прибиралась, а я разбирала вещи. Потом пришла Джесси с коробками, и я упаковала свою одежду, диски и посуду для первой партии. Кто-то может поспорить, что посуда вовсе не первоочередная вещь, поскольку у Колта есть тарелки и прочее. И всё же, мне нравилась моя посуда, она стоила целое состояние, так что мне следует использовать её как можно чаще, к тому же она прекрасно подойдёт к кухне Колта, так что я решила отдать предпочтение ей.

Пока папа загружал коробки в мою машину, на которой ездили они с мамой, когда были в городе, поскольку мне она оказалась не нужна, мы с мамой и Джесси паковали вещи для второго захода. Мы закрыли коробки и сложили их у двери.

Пока мы это делали, я поняла, что третий заход будет совсем лёгким, и это слегка потеснило чувство удовлетворения, поселившееся у меня в душе, а его место заняло какое-то неуютное ощущение.

У меня никогда не было много вещей, и сейчас мне стало неловко, оттого что я прожила так долго и так мало достигла. Даже за то недолгое время, что я жила с Питом, я не накопила многого, наверное, зная в глубине души, что мои отношения с Питом только временные.

Но все остальные годы я жила налегке, потому что так было легче сниматься с места, если мне вдруг захочется, что случалось частенько.

В то время я не знала и никогда не задумывалась над тем, бегу ли я от чего-то или, наоборот, что-то ищу. Теперь я поняла, что просто пряталась от осознания того, что профукала свою жизнь. Я продолжала переезжать с места на место, чтобы мне не пришлось признавать, что решения, которые я принимала и продолжала принимать, были неправильными.