Посредник (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 61

Как только самолёт остановился, тормоза, правда у этой машины неплохи, встал где надо, я покинул кабину, не забыв прихватить пустой сидор, так как успел схарчить всё, что было припасено, и направился к боковой дверце. Покинув машину, сразу зашагал к местным, что спешили ко мне. Я до них не докатился всего метров триста, встав неподалёку от выбранного «Дугласа».

— Добрый день, господа, — первым поздоровался я. — Не подскажите, кому принадлежит тот самолёт и не согласиться ли он обменять его на трофей что я угнал у японцев?

— Комендант аэродрома, майор Фабер, — козырнул один в мундире. — Вы не представились молодой человек.

— Ах да, извините, Артур Александров, — слегка склонив голову, представился я.

— А вы не тот ли молодой человек?.. — начал было задумчиво говорить майор, но тут его глаза расширились и он приказал солдатам взять меня на прицел, что те молниеносно и сделали, показываю высокую выучку.

Меня это разозлило, я и так спешил, а тут ещё британцы показывают свой характер. В общем, я ушёл в скоростной режим и скоро все кто имел форму и оружие, стояли в позе молящегося, когда тот бьётся головой о пол, и у них из поп торчали приклады оружия. Насколько мог настолько и запихнул, лишь майору повезло, в его кобуре был револьвер, винтовки ему не досталось.

Потом я застращал местных чиновников, они видели, что я сделал с военным комендантом и были впечатлены. В общем, они вызвали к «Дугласу» машину с бочками топлива и моторного масла, а я пробежался и убрал часовых, а так же обезвредил шесть зениток. Потом после погрузки бочек в трюм транспортника, пришлось сначала освобождать его от груза хозяина самолёта и, взлетев, направился дальше в сторону Москвы. Кстати, эта машина действительно была лучшей на аэродроме Дели. Так на скорости в триста километров в час я и каждой минутой и сближался с Москвой.

Топлива я взял по максимум, не забыв шланги и ручной бензонасос. То есть в салоне стояло десять бочек с топливом, и одна с маслом. Взял бы больше, грузоподъёмность это позволяла, но не влезло.

На середине маршрута пришилось искать место для посадки. Такое место было найдено, пустынная долина с ровной и крепкой поверхностью. После заправки я выкинул пустые бочки, распределил остальные, тяжело было кантовать, но я справился, хотя Силы у меня не было, видимо эту опцию я получу, когда перешагну через ранг стажёра.

Не смотря на бессонную ночь и довольно тяжёлый день, я сразу взлетел и направился дальше. Можно было и переночевать, всё же я шёл с опережением графика, у меня впереди ещё два дня, даже чуть меньше, но всё равно еды не было. Местность была пустынна, ни одного дерева вблизи, кого тут поймаешь и приготовишь, поэтому и полетел дальше. Доберусь до Москвы, там уж высплюсь и отправлюсь дальше.

Пролетев нашу Среднюю Азию, краем зацепив Каспийское море, в полночь с девятого на десятое мая я был над Москвой, поэтому решил совершить посадку в одном из лесных массивов на одной из полян. Там я собирался замаскировать свой самолёт и направиться в столицу. Изучу, что тут произошло, пока меня не было, интересно же, потом уже двину дальше. Топлива до Ржева мне хватит. В общем, пока не изучу обстановку, ничего планировать дальше не буду. Нужно узнать, где пролегает линия фронта, а то я в тропиках был оторван от информационной соски и до меня сведенья об этой войне доходили очень редко и были перевранные. Ну вот, что за чушь, Москва взятая немцами?

Темень вокруг была полнейшая, но я смог, оставив Москву правее, найти поляну и совершить вполне благополучную посадку. Причём, даже не включая прожекторов, а воспользовавшись ночным зрением. Видно было как днём, я просто с помощью своих лечебных умений немного изменил восприятие глаз и стал видеть всё в серых тонах. Кстати, со стороны Москвы даже лучика света не было, неплохо они там светомаскировку соблюдают, проверил, ни огонька. Хотя я далековато был, мог и не рассмотреть.

Изменение глаз было временным, скоро всё должно было прийти в норму, поэтому подготовив всё для возможности быстрого взлёта, заправив полные баки, и замаскировав самолёт, я неторопливо побежал к опушке. Вот будет нормальная дорога без единого дерева, в которое можно влипнуть на полном ходу, и пробегусь нормально. Тут недалеко, километров тридцать до окраины столицы.

Не успел я удалиться и на километр от точки засады, как почувствовал приближение живых людей. Необычное ощущение, но это было именно так. Чувствовал ритм их сердца, работу многих органов и излучение мозга. Группа из восьми человек быстрым шагом, изредка переходя на бег, явно спешила к моей поляне. Терять свой «Дуглас» я не хотел, да и машина мне пока нравилась, исправно работала, поэтому догнав группу, я дистанционно погасил их сознания, после чего сблизившись, внимательно осмотрел, изрядно озадачившись. Это были не немцы, у части наша форма, у других гражданская одежонка, но все при оружии. Треть наше, даже «ППШ» был, остальное немецкое, включая «МГ». Кто по лесу с пулемётом багет? Разве что партизаны.

Обыскав тела, пришлось действовать на ощупь, так как зрение вернулось в норму, и я стал видеть не лучше любого другого человека. Во время полёта я изучал свой организм и частично понял, как он работает, история с глазами была моим первым экспериментом, но я чуял, что частое использование этого инструмента может привести к беде. Ослепнуть мне конечно сложно, но на некоторое время возможно, с учётом того что восстановить даже с помощью моих умений будет трудно, пока само не восстановиться. В общем, рисковать я не стал, найдя в карманах командира группы фонарик, использовал его, а так же привёл в сознание командира. Вот он полностью был в нашей форме, с телогрейкой и треугольниками старшего сержанта в петлицах. Судя по эмблемам, был он артиллеристом.

Меня всё это озадачило. Банда? Дезертиры? Почему у сержанта орден Красной Звезды под телогрейкой? Непонятно. Вот для прояснения этой ситуации я и разбудил его, изучая потрёпанную явно трофейную карту с нанесёнными обозначениями, а когда тот очнулся, я поднял на него удивлённые глаза и с возмущением спросил:

— Вы что уроды, Москву сдали?!.. — дальше последовала непереводимая игра слов.

Партизанский отряд, с ребятами которого мне повезло повстречаться, действовал в тылах немецких войск, нанося булавочные уколы по транспортным магистралям, но пока он был не удел, попал в засаду. Сама столица находилась в тридцати шести километрах от лесного массива, где стоял отряд и куда я совершил посадку.

— Вот там, в землянке командир наш находится, — указал рукой сержант. — Сейчас я его разбужу и доложу.

Уже достаточно рассвело за то время пока мы шли к базе партизанского отряда, поэтому я видел его жест. Та наша встреча прошла практически без эксцессов. Оказалось обо мне знали и помнили, Артур Александров был национальным героем Советского союза. Партизаны и бойцы на фронтах знали из газет, что я не только подарил десть истребителей армии, но и сам истреблял нацистских захватчиков. В газетах даже об истреблении лётчиков было, причём со странно подробной информацией. Такую можно было добыть только у немецких криминалистов, сам я никому не сообщал. Так что, как только я назвал свои данные, тот на меня стал смотреть с щенячьим восторгом, даже перестал пробовать незаметно вырваться из пут которые его связывали. И это взрослый повоевавший мужик, что начал войну летом под Житомиром. Почти год ведь воюет, награду имеет.

Насчёт того что сдали Москву, я немного ошибся, линия фронта вот уже как шесть месяцев проходила через середину Москвы. Здесь не было Сталинграда, была Москва, и надо сказать кузницей кадров она стала несильно слабее Сталинграда. Шесть месяцев тут перемалывались советские и немецкие дивизии и выжившие бойцы и командиры теперь сто очков дадут другим фронтовикам. По словам сержанта Чернобуркина, в Москве погибло примерно три стрелковые армии, но немца дальше не пустили. Как я понял трагедия произошла только потому что немцы в битве под Москвой внезапно совершили рывок вперёд с помощью скрытно подведённых резервов и вышли на окраины. Сибирские дивизии не успели. Вот такие дела.