Генерал в Белом доме - Иванов Роберт Федорович - Страница 62

• Предыдущая
• 62/122
• Следующая

Выход был один – быстрейшее подписание мирного соглашения. Но возникло еще одно непредвиденное препятствие на пути мирного урегулирования. Престарелый президент Южной Кореи Ли Сын Ман неожиданно проявил поразительную воинственность. Используя вопрос о северокорейских и китайских военнопленных, он попытался сорвать мирные переговоры и спровоцировать возобновление военных действий. Потеряв всякое чувство меры, Ли Сын Ман заявил, что, если потребуется, южнокорейская армия будет в одиночку сражаться вплоть до окончательной победы. Это был старческий маразм политической марионетки США. Эйзенхауэр, комментируя воинственный зуд южнокорейского диктатора, сказал: «За пять лет службы на Филиппинах… я усвоил одно – мы никогда не сможем понять ход мысли азиата. Просто невозможно предвидеть его поступки»[559].

Эйзенхауэр пошел на подписание мира в Корее только после длительных проволочек, когда были использованы все попытки решения этой проблемы «с позиции силы». Весной 1953 г. на Окинаву были доставлены атомные бомбы. Позднее, беседуя с президентом о событиях, приведших к подписанию перемирия в Корее, Адамс спросил его, что побудило другую сторону пойти на такой шаг. «Угроза атомной войны, – ответил тот. – Мы заявили им, что больше не будем считать войну ограниченной, если коммунисты будут избегать перемирия. Они не хотели всеобщей войны или атомного удара. Это оказало на них сдерживающее влияние»[560].

Нет сомнения в том, что Эйзенхауэр давал субъективную оценку причин прекращения войны в Корее. Суть была не в атомной угрозе, а в успешной борьбе корейского народа, в силе СССР, который оказывал всестороннюю помощь КНДР, в резком недовольстве политикой США во всем мире. В этих условиях американские руководители вынуждены были пойти на перемирие в Корее. Показательно, что ко дню избрания Эйзенхауэра президентом США потеряли в Корее 21 тыс. убитыми и 91 тыс. ранеными, а к моменту заключения перемирия – 34 тыс. убитыми и 103 тыс. ранеными. Бывший президент Трумэн, комментируя цену, которую США заплатили за прекращение войны в Корее, их большие людские потери, ядовито заметил: «За это перемирие меня бы распяли»[561].

Главной причиной, которая помешала горячим головам в США расширить конфликт в Корее и напасть на КНР был страх перед военной и политической мощью Советского Союза. Министру обороны США генералу Д. Маршаллу в сенате был задан вопрос: «Если бы Вы были убеждены, что советские Вооруженные Силы не примут участия в этой войне (в Корее. – Р.И.), то одобрили бы Вы рекомендации Макартура бомбить Маньчжурию?». Маршалл ответил: «Если бы… не было никакой опасности вмешательства СССР… конечно. Вами упомянутые бомбардировки, несомненно, начались бы без всякого промедления». Трумэн в своих мемуарах тоже признавал, что именно страх перед выступлением СССР был главной отрезвляющей причиной, заставившей его отказаться от принятия плана Макартура и сместить его с поста главнокомандующего[562].

Отмечая все минусы позиции Эйзенхауэра в корейском вопросе, подчеркивая его настойчивые попытки на определенном этапе военного решения этой сложнейшей проблемы, следует тем не менее отметить, что он проявил необходимый политический реализм, поняв полную бесперспективность продолжения войны в Корее. Очевидно, для Эйзенхауэра, профессионального военного, это было больше военное, чем политическое решение. Как крупный военный деятель, он понимал, что реальное соотношение сил делало совершенно бесперспективной надежду на победу в Корее. Придя к такому выводу, он обоснованно сделал главную ставку на поиск политического решения проблемы выхода из тупиков войны в Корее.

Важное место в предвыборной кампании в 1952 г. занимали вопросы европейской политики.

К началу избирательной кампании 1952 г. позиция Эйзенхауэра по корейскому и германскому вопросам – двум ключевым проблемам мировой политики – была уже достаточно ясна избирателям. На пост президента страны, обладающего огромными полномочиями, претендовал профессиональный военный, отдавший службе в армии около 40 лет своей жизни.

Сам факт баллотировки кадрового военного в президенты мало кого смущал в США. Эйзенхауэру предстояло стать уже десятым генералом-президентом в истории страны. Более того, в выдвижении его кандидатуры прослеживалась даже своеобразная закономерность: после каждой большой войны пост президента в США занимал крупный военачальник. Главнокомандующий вооруженными силами США в войне за независимость 1775—1783 гг. генерал Джордж Вашингтон стал первым президентом США. Герой Гражданской войны 1861—1865 гг. генерал Улисс Грант также был избран президентом США через три года после окончания войны.

В избирательной кампании 1952 г. Эйзенхауэр во многом был для избирателей политической загадкой. Если по внешнеполитическим вопросам его позиция была в определенной мере понятна, то с внутренними проблемами дело обстояло куда сложнее. Не ясно было его отношение к вопросу о том, насколько велики, по его мнению, полномочия федерального правительства при решении кардинальных экономических проблем. Был ли он во внутренней политике консерватором, а если да, то в какой степени?

«Было невозможно ответить на все эти вопросы»[563].

В ходе предвыборной кампании Эйзенхауэр впервые широко использовал телевидение. Это позволило ему выйти на многомиллионную аудиторию. Правда, здесь был и просчет чисто психологического порядка. «На экране генерал выглядел стариком… Телезрители по всей стране были поражены. Был ли героем войны этот старый солдат, столь не соответствующий сложившемуся о нем представлению в период победы?»[564].

Создавалось невыгодное для Айка впечатление, что в избирательной кампании были опытные, энергичные режиссеры и измученный, старый, усталый исполнитель главной роли. Однако при личном общении с избирателями Эйзенхауэр производил несравненно более благоприятное впечатление. На пресс-конференциях под перекрестным огнем сыпавшихся со всех сторон вопросов он держался спокойно и уверенно. Его ответы были краткими и четкими, как реляции военных лет. Журналистам импонировали его простота в обращении, раскованность и юмор.

На вопросы кандидат в президенты отвечал прямо и, казалось, откровенно. Было немало и таких вопросов, цель которых зачастую сводилась к тому, чтобы проверить его находчивость. На одной из пресс-конференций журналисты спросили Эйзенхауэра: «Вы разделяете мнение большинства экспертов, что победа будет за вами?». «Единственно, в чем я уверен, – ответил Эйзенхауэр, – это то, что я делаю для этого все возможное… Я, безусловно, хочу победить, но это вопрос, который в конечном счете решают избиратели»[565].

Разумеется, отвечая на такие вопросы, Эйзенхауэр не комментировал тот факт, что его поддерживали крупнейшие представители делового мира. В Нью-Йорке главными глашатаями за избрание Эйзенхауэра выступали председатель правления «Чэйз нэшнл бэнк» У. Олдрич, президент крупнейшей страховой компании Т. Перкинсон и президент «Интернэшнл бизнес машинз» У. Уотсон. Это были представители могущественных семейств Рокфеллеров, Морганов, Дюпонов. Уже после первых успехов Эйзенхауэра в избирательной кампании в его поддержку выступили Генри Форд II, А. Слоуан («Дженерал моторс»), Ф. Рид («Дженерал электрик»), Г. Коллиер («Стандард ойл оф Калифорния»). В бой вступила гвардия «большого бизнеса», которая внесла перелом в избирательную баталию. Победа Эйзенхауэра стала лишь вопросом времени.

В соответствии с американскими традициями не только кандидаты в президенты, но и их жены активно участвуют в избирательной кампании.

Мэми делала все возможное для победы Айка на выборах. Она сопровождала Эйзенхауэра в поездках, отвечала на многочисленные вопросы журналистов, позировала перед бесчисленными фото-, кино – и телекамерами. В меру своих сил она активно участвовала в выполнении большой и самой разнообразной черновой работы, которой бывает так много, когда сценарий избирательного шоу начинает претворяться в жизнь.

• Предыдущая
• 62/122
• Следующая