Этика и психология науки. Дополнительные главы курса истории и философии науки: учебное пособие - Щавелёв Сергей - Страница 16

Сюжет о самоучках как таковых относится скорее к истории науки, нежели к её нынешнему или будущему состояниям. Теперь эта тема трансформируется вопросами о добровольных помощниках учёных, так сказать волонтёрах научного знания; о популяризации научных знаний среди широкой публики; о том, как отдельные специалисты вдруг без видимой причины круто меняют направление своего научного поиска, даже переходят из одной дисциплины в другую. Эти вопросы мы затронем в дальнейшем тексте пособия.

Вариантом только что рассмотренного сюжета о самоучках является разделение учёных на профессионалов и любителей.

Не только в науке, но и в самых разных отраслях познания и практики есть такое деление. Профессионал, по определению, имеет специальное образование и получает за свою работу соответствующее вознаграждение, живёт за её счет. Любитель, он же по-латыни дилетант, изощрился в том же самом деле самостоятельно, занимается им бескорыстно, что называется «из любви к искусству». Конечно, кастовые учёные тоже любят свою работу, ощущают её романтику, многое в своём деле предпринимают вполне бескорыстно. А дилетантам порой что-то перепадает от их любительских увлечений – и некий прибыток, и толика общественного признания. Но сути намеченного разделения субъектов деятельности эти оговорки не меняют.

В общественном сознании устоялся стереотип похвалы профессионализму и осуждения дилетантизма. Призывы стать в своём деле «настоящим профессионалом» набили оскомину. Как и ирония по адресу чудаков вроде изобретателей вечного двигателя (блестящее изображение такого типа дано в «Сказках о тройке» братьев Стругацких). Например, видный русский востоковед Василий Михайлович Алексеев (1881–1951) относился к числу тех кастовых учёных, которые терпеть не могли дилетантов. «Всякие проявления любительства в науке, – вспоминали его коллеги, – не обеспеченные компетентностью суждения и писания, В.М. Алексеев ненавидел страстно и награждал самыми убийственными определениями:

«Дилетантство, популярщина – знамение сатаны, губящего науку»[58]. Под таким заключением готовы подписаться большинство дипломированных учёных.

В действительности всё сложнее, причём не где-нибудь, а именно в науке. Все научные дисциплины начинались когда-то любителями, просвещёнными по тем временам и достаточно состоятельными, чтобы отдавать своё время удовлетворению любознательности, либо тщеславия. Меценаты, тратящие свои капиталы на нужды науки и просвещения, есть до сих пор. А в дальнейшей истории науки каждая революция в той или иной её отрасли заставляет учёных какое-то время работать по сути дела любительски, не имея устоявшихся канонов.

Особенно много полезной любительщины в прикладных, инженерно-технических разработках. Как известно, все эпохальные открытия индустриальной эпохи – первые паровозы, пароходы, станки, разные технологии промышленности изобрели не кастовые учёные, а самые разные по роду занятий, но нестандартно мыслящие, пытливые личности. Вроде наших братьев (или отца да сына?) Черепановых (крепостных крестьян) или почти психически ненормального Никола Тесла. Прямой связи между изучением электричества Максвеллом и другими физиками и изобретённой полвека спустя лампочкой накаливания нет. Лампочку сам собой придумал самоучка Эдисон. Теперь, конечно, техника и технология усложнились настолько, что и ими тоже занимаются в основном учёные инженеры и техники. Однако патенты на открытия и изобретения в этих прикладных сферах до сих пор нередко получают простые рабочие или пенсионеры, весь свой досуг отдающие решению технических головоломок (вроде простого сержанта-танкиста Михаила Тимофеевича Калашникова с его автоматом всех времён и народов; который с тех пор качественно усовершенствовали профессионалы оружейного дела, имён которых, впрочем, никто пока не помнит; нынешний АК отличается прежде всего видимым в темноте прицелом, «присобаченным» на автомат всех времён и народов преемниками талантливого конструктора).

В других сферах, напротив, любители концентрируются отнюдь не здравые, а в разной степени безумные, от распространённой акцентуации до прямой психиатрии. Таковы, скажем, медицина и фармация. Тут век шаманов давно прошёл, и новомодные знахари только дурачат самих себя и своих пациентов разными вариантами плацебо (в лучшем случае) или же очередной «панацеи» (в этом худшем случае досрочно загоняющем в гробы наивных или отчаявшихся больных). Опять же за редкими исключениями сугубо специального свойства (вроде мануальной терапии, где ловкие руки важнее знающей анатомию и физиологию головы, или гирудотерапии, где сама природа придумала лекарство, в каких-то случаях достаточно полезное).

И у профессионалов, и у любителей научного познания есть свои плюсы и минусы. Профессиональные занятия чем бы то ни было и кем бы то ни было со временем поневоле в какой-то степени рутинизируются, обрастают стереотипами, не все из которых плодотворны. А любитель, сев на своего конька, ездит на нём с завидным энтузиазмом. Есть много примеров научных открытий, сделанных случайно, по-любительски. Так, ботаник Броун[59] как-то по случаю заметил поверхностное движение на слое жидкости. Августинский монах Грегор Мендель[60], так и не сумевший сдать экзамены на звание школьного учителя, вполне самостоятельно поставил гениальные опыты с горохом, опередившие рождение новой науки генетики на несколько десятилетий.

Или вот недавний пример из исторической науки. Некто Герман Франк Майер, отошедший от дел предприниматель, решил разыскать могилу своего отца, лейтенанта вермахта, казнённого греческими партизанами в 1943 г. Проследив судьбу родителя, Майер затем два десятилетия трудился над изучением боевого пути одной из знаменитых дивизий фашистской армии – элитного подразделения горных стрелков «Эдельвейс». Этот «непрофессионал оказался во многих отношениях выше представителей исследовательского сообщества. Источниковая база исследования безупречна. Автор использовал материалы 26 архивов в 8 странах, побывал в 200 населённых пунктах только в Греции и Албании, взял более 80 интервью в Германии и в нескольких странах Восточной Европы»[61]. Его книга вызвала в Германии бурный общественный резонанс – новый всплеск споров противников и сторонников реабилитация фашизма. Выяснилось, что горные стрелки занимались карательными операциями по всей Европе не менее ретиво, чем подразделения СС. В исторической науке создание важных работ лицами без специального исторического образования не такая уж редкость.

Конечно, гораздо больше у дилетантов «открытий велосипеда». Но и каста профессиональных докторов наук да профессоров нередко вольно или невольно впадает в заблуждения, даже чинит препоны на путях познания. Правда, для кастовой науки ошибки – исключение, а для дилетантизма – правило.

Со временем на значительной части дисциплинарной карты науки дилетантизм себя изжил. Это прежде всего физико-математическое естествознание (за редкими и мелкими исключением, вроде астрономии, где сугубо эмпирическое созерцание звёздного неба в новейшие телескопы порой приносит досрочные открытия новых небесных тел и явлений сугубым внештатным любителям этого дела; или же палеонтологии, где поиски окаменевшей фауны и флоры помогает вести местное население и простые рабочие академических экспедиций). Но в области квантовой физики или же космологии, молекулярной биологии или же химии с их умопомрачительно сложным математическим и понятийным аппаратами любителям делать нечего. На медицинские факультеты во всём цивилизованном мире принимают абитуриентов только по успешным результатам тестирования интеллекта и учат на врача почти десять лет; наказание за «врачевание без диплома» предусмотрено Уголовным кодексом.