Тень Нерона - Алферова Марианна Владимировна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/78
• Следующая

– Что-то вроде?.. – Марк поморщился – не любил подобных пустых определений.

– Вот она. – Вигил протянул префекту пентаценовую планшетку.

Корвин взял и прочел следующее:

“Мне кажется, я не боюсь смерти. Конечно, это всего лишь слова. Уверен даже, – физическое тело будет цепляться за жизнь. Но в душе больше нет страха. Я знаю, что такое рай. Я был там. Видел. Минуту, две, три, час, вечность, – не имеет значения, сколько я там провел – день или сто лет. Главное – побывать. Я знаю, что такое рай.

Было раннее утро. Я стоял у окна гостиницы и смотрел.

Большое окно без занавесок.

Вижу: внизу небольшой внутренний дворик, вымощенный серо-желтой плиткой. В керамических вазах туи, в горшках поменьше – яркие петунии. Прозрачные двери в холл нижнего этажа еще закрыты. На втором этаже на террасе напротив окна – кафе. Ажурные белые стулья, белые столики, тенты, изящная оградка террасы. В этот час ни во дворе, ни в кафе нет ни души. В темных – под старинный кирпич – стенах гостиницы дремлют окна. Справа над стеной светлое утреннее небо, огромное, глубокое, настоящее. В этот час рассвета горит в утренних лучах золотой купол с крестом ближайшей церкви. Тишина. Невероятная. Ни намека на звук. Тишина не тревожная или страшная, а умиротворяющая, покоящая.

Так стоял я у окна и смотрел. И не мог насмотреться. Я подумал: умру – приду сюда. Не знаю, как, но приду. Буду стоять у окна и смотреть. В одиночестве, в тишине. Ничего не желая. Буду видеть этот двор, цветы в горшках, освещенный утренними лучами золотой купол. Я побывал в раю. Теперь мне не страшно”.

– И что это значит? – спросил префект Корвин, возвращая записку вигилу.

– Я же сказал: планшетка лежала на столе в номере гостиницы.

– Странно.

– Что?

– Из этого номера видна церковь? Вернее, золоченый купол с крестом? Разве на Лации есть храмы с крестами? – поинтересовался Корвин.

– Вполне возможно. Там рядом посольство Китежа, а на территории посольства – церковь.

– Кто он, этот Бен Орлов? – задумчиво проговорил Марк.

– Он прибыл с Петры, – напомнил вигил.

– Это я знаю.

– Вам точно нечего добавить? Может быть, он во время вашей встречи что-то разъяснил? – похоже, этот парень вообразил себя крутым сыщиком, так и роет носом землю.

– Не разъяснил, – отрезал Корвин.

– Дело совершенно темное. Хотя и не кажется слишком уж значительным. Я бы не обратился к вам, если бы не знал об этой встрече накануне. Но я уверен, мы во всем разберемся, – заверил вигил Сириус.

– Я сам займусь делом Орлова, – сказал префект.

Корвин перекусил наскоро и, решив не будить Сергея, отправился в гостиницу, где остановился Бен Орлов.

Стеклянные двери открылись, пропуская гостя в небольшой холл. Напротив входа – стойка. Справа, за стеклянными дверьми – столовая. Там уже начали сервировать столы для завтрака. Префект попросил ключ от номера, в котором остановился самоубийца. Дверь теперь была закрыта еще и на кодовый ключ вигилов. Пока они не снимут свой секретный замок, никто внутрь проникнуть не сможет.

Префект поднялся на второй этаж. Открыл замок вигилов и вошел. Обычный номер, довольно просторный. Широкая кровать, телеголограф, электронное зеркало, шкаф. За стенкой – душ и туалет. Халат брошен на стуле, сумка умершего (убитого?) в шкафу.

Корвин подошел к окну и замер. Увиденное абсолютно точно соответствовало описанию. Пустынный двор, кадки с туями и горшки с цветами, кафе на террасе. Над стеной – золотой купол церкви. Кем надо быть, чтобы увидеть в этом уголке рай? Чтобы затрепетать и за минуту или две подвести итог всей жизни?

Марк вынул из шкафа сумку покойного, аккуратно разложил на кровати вещи. Ничего примечательного. Дешевая стандартная одежда, коробка с инфашками (префект забрал их, в надежде, что в записях может оказаться что-то важное), дорогущий путеводитель по Лацию с голограммной обложкой. Патриций раскрыл путеводитель наугад. Глянцевая белоснежная бумага. Если этот человек собирался кидаться вниз головой с Тарпейской скалы – зачем ему было покупать этот безумно дорогой путеводитель? Разве что внезапный порыв, мгновенное умопомрачение. Но с другой стороны – креды ему тоже были не нужны. Понравилось – купил. Просто исполнил перед смертью последнее сумасбродное желание. Ясно одно: деньги у него были: он снял приличный номер, купил дорогую книгу…

Ага, тут что-то написано, на форзаце. Марк с трудом разобрал накарябанную плохо пишущей ручкой строку:

“Сожгите эту книгу вместе с моим телом”.

Корвин содрогнулся. Его дед любил бумажные книги. Не просто любил – обожал. Гибель каждого тома вызывала у деда ощущение почти физической боли. Он скупал у старьевщиков ветхие тома и тратил огромные суммы на реставрацию. Книги, как патриции, должны быть бессмертны. Ветшая, возрождаться в новых тиражах.

Корвин погладил обложку путеводителя. Эта роскошная новая книга могла бы прожить еще лет сто, а то и больше, и вдруг чья-то воля приговорила ее к смерти. Палач книги. Вчера он еще сидел в этом номере и выводил дрожащей рукой: сжечь!

Марк перевел взгляд на зеркало. Обычно отражаемое в зеркале пишется на инфашки. Когда постоялец съезжает, он может попросить обнулить записи или же забрать капсулы с собой. Его право – никто не может отказать. Но большинство про капсулы забывает.

Префект вынул из гнезда инфашку зеркала и опустил в карман. Одежду и сумку вигилы опечатают и отправят наследникам Бена Орлова, если таковые имеются. Корвин подумал, взял книгу и прижал к груди.

– Это улика, – сказал он вслух. – Приговор отменяется.

Выходя из номера, Марк снял с двери кодовый ключ вигилов. Теперь номер может быть сдан, и новый счастливчик окажется в раю.

Просмотр записей зеркала оказался нудным занятием. Вот немолодой человек с бледным одутловатым лицом и редкими неопределенного цвета волосами (что-то среднее между рыжим и коричневым с добавкой кое-где седины), раскладывает свои немногочисленные вещи. Вот он лежит и смотрит телеголограф. Вот застыл у окна. Бен Орлов никого не приглашал в свой номер. Пил только минеральную воду и пиво. Вечером он, правда, ушел на три с небольшим часа (на это время зеркало отключалось), но вернулся трезвым и сразу же лег спать. Утром он долго стоял у окна. Потом подошел к зеркалу, кисло улыбнулся своему отражению и сказал:

– И не надейся, Петра, назад я не вернусь. Ни за что. Никто меня заставить не сможет. Я тебя всегда ненавидел. Я остаюсь здесь. Поняла?

Постоялец вышел из номера, и зеркало опять прекратило запись.

Значит, Бен Орлов уже в номере принял решение. Этим утром он умрет. Прыжок в пропасть был запланирован. Явившись на встречу с Корвином, Бен Орлов знал, что спустя два часа его не станет. Весь вопрос – почему?

Осмотр тела Бена Орлова практически ничего не дал. Причиной смерти послужила открытая черепно-мозговая травма. Во время падения самоубийца получил множественные ушибы и переломы. Но в этом не было ничего удивительного.

– Следы на теле? Зажившие переломы, старые ранения? Регенерированные органы? Что-нибудь обнаружили? – спрашивал Марк.

– Да, есть следы заживших переломов на левой ноге, на обеих руках и ключице. Но это, скорее всего, не следы пыток или избиений, а следствие хрупкости костей. На руках и лице – зажившие многочисленные ожоги.

– Его пытали?

– Возможно. Но, скорее всего, это следы агрессивной среды. Такие повреждения часто встречаются у обитателей подлежащих терраформированию планет. Есть еще заживший порез на левой руке. И все.

– Следы побоев?

– Вы не там ищите, – сказал эксперт.

– Значит, что-то все-таки есть? – насторожился Марк.

– Он плохо питался, в его организме не хватало кальция и витаминов, все зубы заменены имплантантами. Он не бывал на солнце, даже солярий не посещал. Но все это характерно для жителей купольных городов. К пятидесяти годам люди там становятся полными развалинами. Разрушение организма идет так незаметно, что человек просто не замечает, как превращается в мешок с костями.

• Предыдущая
• 54/78
• Следующая