Пугачев - Буганов Виктор Иванович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/96
• Следующая

— Есть у нас такой на примете, — Фофанов посмотрел на Тимофея, — пошлите за ним Мясникова, он вам его привезет.

— Ну, хорошо, поезжай с ними, — Пугачев тоже обратился к Мясникову, — и привези мне грамотея. А вы повещайте в войске надежным людям, чтобы скорее сюда ко мне выезжали… Вот у меня одежишка плоха, так привезите получше.

— Когда сыщем, — сказал Лысов, — то привезем.

Между тем в городке о появлении «государя» узнала и «послушная» сторона. Это обеспокоило войсковых казаков. Они спешили выполнить приказ Пугачева, в первую очередь искали «грамотея». В разговоре с Почиталиным Фофанов, вернувшийся от «императора», нашел выход:

— Чем далеко ходить да искать, у тебя есть свой грамотей, сын Иванушка! Так пошли ты его!

— И впрямь так! — поддержали Плотников и Мясников. — Чего же лучше? Благословясь, и посылай с богом!

— Как его послать? — Яков в сомнении показал головой. — Он человек еще молодой, небывалый при таких делах. Где ему справиться?

— Вот пустяки какие! Как не справится! Ведь на нем государь строго взыскивать не будет. Он знает, что сын твой в таких делах небывалый. Он же человек молодой, так лучше и скорее понатореет. А за то, сам знаешь, будет человек; и не будет оставлен.

Казак согласился.

— Вот тебе бумажный человек, — сказал он Мясникову, — отвези его к государю. Теперь, что ли, ты его с собою возьмешь?

— Пускай едет на Сластины зимовья[6] и там меня дожидается.

Отец послал с сыном дары Пугачеву — новый зеленый зипун с золотым позументом, подержанный бешмет, шелковый кушак, черную бархатную шапку, «чтоб он изволил носить оное на здравие». Сыну же дал, как сам говорил, «чистое свое родительское благословение, приказывая верно служить государю и все делать, что заставит, учиться к добру и привыкать к делам». На прощание же говорил ему:

— Смотри же, Иванушка, как придешь пред государя, то поклонись в землю, стань пред ним на колени, поцелуй ручку и называй его Ваше величество.

На Усихе, помимо Пугачева и казаков, их встретили и новые люди — татары Барын Мустаев (Баранга), Идыр (Идыркей, Идорка), Баймеков (Бахмутов, Алметьев), ставший пугачевским «толмачом», «писцом татарского языка», его приемный сын туркмен Балтай, тоже «писец», калмык Сюзюк Малаев.

Вошли в палатку к «императору». Плотников и Почиталин встали на колени, поцеловали ему руку.

— Вот, Ваше царское величество, — Мясников указал на молодого Почиталина, — этот яицкий казак грамотный человек.

— Очень хорошо. — Пугачев внимательно посмотрел на Ивана. — Будь при мне и пиши что я велю.

— Ваше величество, — Почиталин несмело взглянул на «государя», — я пишу худо.

— Ничего, письма будет мало. Ты человек еще молодой, выучишься. Послужи мне верой и правдой, я тебя не оставлю.

Почиталин передал подарки. Поговорили о толках в городке, и скоро Мясников отпросился домой — надо, мол, сапоги сшить. Пугачев посмеялся: «А еще чеботарь, а без сапогов!» — но отпустил. Но дома его встретили слезами мать и прочие — оказывается, его искали, но, не найдя, арестовали младшего брата Гаврилу. Тимофей понял, что власти узнали об его поездках к «царю». Старшина Мартемьян Бородин с отрядом уже выехал на Усиху. Он спрятался у знакомого казака, послав Степана Кожевникова к «императору».

Яицкий комендант полковник Симонов и старшины давно уже догадывались обо всем. Таинственные исчезновения из городка некоторых казаков, разговоры на базаре, по улицам, около домов показали им: происходит что-то «неладное». Слухи о появлении в степи под городком «императора» дошли до них. Еще в конце августа арестовали Д. Караваева, вернувшегося из второй поездки на Таловый умет. Его жестоко били плетьми, но он не выдал тайну, «всю сию злость скрыл».

9 сентября пьяный Петр Кочуров проболтался о «царе» крестному отцу отставному казаку Степану Кононову. Тот высказал сомнение:

— Это дело важное, надежно бы было донести об этом командирам.

— Да как донести? — отвечал крестник. — Я и сам не знаю: подлинный ли он царь или другой какой человек? Я его не видал. Как тут объявить? Можно напрасно пострадать, потому что к этим словам сделают прицепку, а доказать мне будет нечем. Я слышал от Мясникова, что он на Усихе. Место недальнее, можно было бы съездить и посмотреть, какой он подлинно человек.

— Ты ведь в Петербурге не бывал и государя не видывал! Так тебе скажут, что он подлинный государь, ты поверишь и пристанешь к нему. А потом как окажется, что какой-нибудь обманщик, то пропасть можешь. Будь он подлинный государь или неподлинный, а ехать туда все-таки незачем. И признать нам его ни по чему не можно.

Кочуров послушал крестного отца и не поехал на Усиху, пошел домой. А тот поспешил с известием о «государе» к Симонову. Комендант послал Бородина с казаками и поручика Иглина с солдатами. Те должны были поймать самозванца. Но они, доехав до Чаганского форпоста, выслали сотника Якова Витошнова на хутор Кожевниковых — узнать о самозванце: где он находится. На хуторе оказался один из братьев, Михаил, которого Витошнов и привез на форпост. На вопрос Бородина о «воре» тот ответил:

— Ничего знать не знаю!

Преследователи вернулись с Михаилом в Яицкий городок. В это время на хутор прискакал его брат Степан. Узнав об аресте Михаила, он засомневался — ехать ли на Усиху? Но старый Шаварновский возмутился:

— Что ты вздумал?! Хочешь, что ли, погубить всех? Скачи скорее!

Степан Кожевников прискакал в стан на Усиху. Это было 15 сентября. Он нашел Пугачева одетым в новое платье, которое привез Иван Почиталин.

— Меня прислал Мясников сказать вам, — с ходу говорил Степан, — что старшина Бородин выступил уже в поход и чтобы вы отсюда убирались.

Пугачев и его товарищи, подумав, вероятно, что погоня близка, растерялись. Емельян бегал по стану, кричал: «Казаки, на кони!» Все быстро оседлали коней, бросили все имущество и припасы, поскакали в степь вниз по реке.

— Куда мы теперь поедем? — спросил Пугачев.

— Почто, бачка, — ответил ему Идыр, — нам по степи ездить? Поезжайте лучше Вы в Бударинские зимовья, на хутор к Толкачевым, там людей наберете. А я пойду к татарским кибиткам, скажу о Вас своей братии татарам, наберу себе людей, выеду с ними на дорогу и буду Вас ожидать. Если Вы пойдете в городок, так мы Вас увидим и с Вами вместе войдем. Если же Вы в городок не пойдете, то и мы останемся в своих кибитках.

— Ехать более некуда, — поддержали Идыра Чика и Почиталин. — Если там удастся собрать столько людей, что можно будет появиться у городка, так и думать нечего: поедем туда со славою. Когда же увидим, что не с чем, то скроемся на Узени.

— Сколько бы на хутор людей ни собралось, мало или много, — убеждал Пугачев, — но непременно надо ехать в городок. И если удастся завладеть им, то всех противников наших непременно перевяжем. А если удачи не будет и нас мало будет, тогда бежать, кто где спастись может.

— Я думаю, — убежденно произнес Чика, — что когда мы подъедем к Яицкому городку, то многие к нам пристанут: ведь не захотят быть замучены, когда будет донесено, что были с нами согласны.

— Мне бы только набрать человек триста казаков, — сказал Пугачев, — так и довольно бы было. Мы пошли бы тогда прямо в городок.

В Яицком городке в это время допрашивали Михаила Кожевникова. Он сначала повторял то, что говорил и на хуторе, но после плетей рассказал все, что знал. Собрали новый отряд в 30 человек, и Симонов снова послал на Усиху погоню. Здесь, в заброшенном стане, оставался только Василий Плотников: не имея лошади, он не смог уехать с Пугачевым. После отъезда «императора» сюда прибыл посланец казахского хана Младшего жуза Нура-лы (Нур-Али) — казанский татарин Забир, ханский писец. Хан, кочевавший в степи в трех верстах от левого берега Яика, прислал в подарок саблю, чакан[7], шелковый бухарский халат и гнедую лошадь. Забир должен был узнать: подлинный ли государь объявился на Яике? Верны ли слухи о нем?

• Предыдущая
• 30/96
• Следующая