Наследники Хамерфела - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 47

• Предыдущая
• 47/54
• Следующая

— Она — из рода Сторнов, — гневно ответил Конн.

Лениза выступила вперед и сказала:

— Именно поэтому решение касается меня лично. Я являюсь частью этой старинной вражды и унаследовала ее так же, как и вы, и так же, как и вы, потеряла благодаря ей отца, хотя — боги свидетели — едва его знала. Так как же вы можете говорить, что все это не моего ума дело и что я должна тихо сидеть в стороне, позволив другим решать за себя, что делать?

Конн взял себя в руки и попробовал говорить разумно:

— Дамисела, я не питаю к вам враждебных чувств. Лишь иносказательно, да и то с большой натяжкой, кто-то мог бы назвать вас врагом. Вы не сражались и не убивали, вы всего лишь жертва этой вражды, а не ее вдохновитель.

На это Лениза раздраженно ответила:

— Вы говорите со мной как с ребенком или со слабоумной. То, что я не ношу меч и не сражаюсь рядом с дедом, не значит, что мне ничего не известно об этой вражде.

— Ну вот, вы и рассердились, а я вовсе этого не хотел, — произнес Конн. — Я просто пытаюсь…

— Пытаетесь сделать из меня абсолютное ничто и доказать, что лишь мужчинам дано право говорить о таких вещах, — накинулась на него Лениза. — По крайней мере, ваш брат согласен, что я имею законный интерес во всем, что касается моего клана и моей семьи! Он верит, что я — человек и могу открыто говорить обо всем, что меня тревожит, вместо того чтобы шептаться с моим гостем и тихо склонять его на свою сторону!

Конн, ощущая неудобство создавшегося положения, попытался обратить все в шутку:

— Я не знал, что вы давали клятву меченосицы…

— Я не давала, — сказала Лениза, — но я считаю себя полноправным участником разговора, ибо эта вражда касается меня точно так же, как моего деда. А может, и больше, поскольку он уже пожилой человек, и любое его решение будет иметь для него значение еще лишь несколько лет, тогда как я и мои дети, если они у меня будут, должны будут жить с этим.

В наступившей тишине Конн тяжело произнес:

— Вы правы. Простите меня, Лениза, вы считаете — мы с братом должны вести переговоры с вами, а не с вашим дедом?

— Не пытайтесь сделать из меня дуру. Я только сказала, что все это касается меня не в меньшей степени, чем деда, и именно поэтому я имею право голоса при принятии решения.

— Ну тогда объясните, наконец, чего же вы хотите, — взмолился Конн. — И что вы думаете об этой вражде? Вы хотите продолжать ее еще сто лет только потому, что наши предки ненавидели и убивали друг друга?

Лениза отвернулась и вся напряглась, изо всех сил пытаясь не расплакаться. Немного успокоившись, она сказала:

— Я бы не хотела считать Аластера врагом. И вас тоже. Я не испытываю к вам ненависти, да и дед мой тоже. Он говорил с вашим братом как друг. А чего хотите вы, Хамерфел?

«Сентиментальная чушь, — подумал Конн. — Просто романтическая блажь. Она еще слишком неопытна».

Однако ее прямота и напор тронули его. Конн по достоинству оценил честность Ленизы.

Аластер потянулся и взял ее за руку, мягко сказав:

— Я бы не хотел быть твоим врагом, Лениза. Возможно, мы найдем способ подружиться. — Внезапно он поднял глаза на брата и грозно посмотрел на него. — А теперь, если хочешь, можешь назвать меня предателем Хамерфелов…

— Этому не бывать, — ответил Конн. — Вероятно, старая вражда уже действительно выдохлась. Но кое-что из сказанного Сторном заставило меня серьезно задуматься. Он прав, нам угрожает столько внешних врагов, что было бы преступлением воевать между собой. Он сказал также, что Хастуры и Алдараны давят с обеих сторон, надеясь поглотить наши владения и установить здесь свою власть. Поэтому нам следовало бы объединиться. Мне тяжело думать о короле Айдане как о противнике…

— …особенно когда он пообещал нам помочь отвоевать Хамерфел, — закончил его мысль Аластер.

Лениза встала и принялась расхаживать по комнате, а Ювел семенила за ней, оскалив зубы и шлепая лапами по полу.

— Значит, вот как? Он обещал? И по какому праву он это обещал? Разве имеет он право вмешиваться в наши дела? — произнесла она. Было очевидно, что сейчас ее разбирала такая злость, что ей даже трудно говорить. — Я не хочу, чтобы эта земля превратилась в объект очередного грабительского набега Хастуров, которые спят и видят, как бы расширить королевство от Теморы до Стены Мира.

— Вы не знаете короля Айдана, — возразил Конн. — Я считаю, что лично он лишен амбиций, но он хочет, чтобы на этой земле восстановился мир и порядок. Он терпеть не может все эти мелкие войны и кровавые междоусобицы, перевороты и беспорядки. Он хочет лишь одного: чтобы в Хеллерах воцарился мир.

— Но когда мы все станем подданными Хастуров, — спросил Лениза, — что будет с такими людьми, как мой дед?

— Единственный способ узнать — это спросить их обоих, когда они встретятся.

— Это, вероятно, можно организовать. В самом деле, если король Айдан задумал укрепить власть в горных районах, то рано или поздно он этого добьется, — произнес Конн. — Но мы поклялись ему поднять людей против Сторнов, чтобы король мог на законных основаниях ввести армию в Хеллеры и положить конец мятежу Алдаранов.

Теперь, отказываясь претворять в жизнь этот основной пункт плана Айдана, он чувствовал себя предателем.

— Зачем нужна здесь армия Хастуров, если мы можем договориться друг с другом и, объединившись, обрести силу? — произнес Аластер. — И понятно, что угроза нападения со стороны Алдарана должна беспокоить только нас, а вовсе не нижнеземельских лордов, даже таких, как Хастуры.

— Пусть я мало в этом разбираюсь, но я слыхала, что есть договор, по которому вся эта земля находится под властью Хастуров, и мы не можем заключать меж собой соглашения без их одобрения. Когда Джереми I правил в Астуриасе…

— Похоже, надо попробовать привести сюда Айдана без армии, — перебил ее Аластер.

— Вот в этом-то и загвоздка, — сказала Лениза. — Как нам убедить Айдана прийти с миром?

Она подошла к кровати Аластера и присела на край.

— Если король настроен развязать войну в горах…

— Не думаю, чтобы он хотел войны. У меня создалось впечатление, что он рассматривает этот вариант как жестокую необходимость, которой он хотел бы всеми способами избежать, — обнадежил девушку Конн.

— Так или иначе, но мы должны убедить Айдана не развязывать войну, — начал Аластер, — но как только мы заявим об этом, он подумает, что мы замышляем предательство…

— Ерунда, — перебила его Лениза. — Скажи ему, что он может привести с собой сколько пожелает телохранителей, но никаких полков, которые будут вытаптывать наш урожай и которых надо размещать по деревням. Крестьяне и так не знают, чем прокормиться, не говоря уже о поставках продовольствия армейским интендантам.

— Минуточку, — сказал Конн. — Я говорил с королем Айданом, и мне кажется — он очень к нам расположен. Но у меня нет власти приказать королю явиться сюда или оставаться дома. Он пообещал нам армию, но я не знаю, имел ли он при этом намерение прибыть сюда лично.

— Тогда его надо как-то убедить в необходимости этого, — продолжала настаивать Лениза. — Нет ли у вас или у вашей матери, прожившей все эти годы в Тендаре, знакомого, кто имел бы влияние на короля или хотя бы состоял в родстве с королевской семьей?

Ответил Аластер:

— Кузен короля, Валентин Хастур, уже много лет добивается руки моей матери, но я не хочу просить ее использовать свое влияние таким образом. И не думаю, чтобы она это сделала даже по моей просьбе. Кроме того, один из моих ближайших друзей — приемный сын королевы и родной сын одной из ее любимых кузин, — продолжил Аластер, — но он в Тендаре…

— Если ты имеешь в виду Гейвина, — произнес Конн, — то он настоял на том, чтобы отправиться с нами, и в данный момент находится в доме Маркоса, охраняя мать и Флорию. Разумеется, он мог бы убедить короля или хотя бы королеву, — тут Конн погрустнел, — но королева сейчас в таком состоянии, что не может никому оказать помощь. Когда мы выезжали из Тендары, она была едва ли не при смерти.

• Предыдущая
• 47/54
• Следующая