Наследники Хамерфела - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 46

• Предыдущая
• 46/54
• Следующая

— Нет, нет, не надо беспокоиться, — быстро ответил Аластер, в глубине души не желая, чтобы девушка уходила, испугавшись, что она воспользуется предлогом и больше не придет.

До сих пор старая собака лежала неподвижно на полу и лишь время от времени поводила ушами, когда говорил Аластер. Теперь она вдруг заскулила и принялась носиться по комнате. Лениза с любопытством наблюдала за ней, а Аластер нахмурился и принялся стыдить:

— Лежать, Ювел. Успокойся, девочка, веди себя прилично! Что это с ней? Ювел, лежать! — резко приказал он, но та продолжала суетиться и скулить.

— Может, ей надо выйти? Мне погулять с ней или попросить Джермиллу? — спросила Лениза, поворачиваясь к дверям. Ювел в два прыжка очутилась у двери, осталась стоять там, скуля и умоляюще глядя на нее. Словно услыхав мольбы собаки, вошла Джермилла.

— Моя госпожа, — начала было она, но тут же перебила саму себя: — Ой, что это с вашей собакой, ваи дом?

Вой Ювел стал громким и настойчивым, стараясь ее перекричать, Джермилла сообщила следующее:

— Там на улице человек, который говорит, что пришел повидаться с герцогом Хамерфелом… судя по лицу, ваш близкий родственник, ваи дом…

— Это, должно быть, мой брат Конн, — сказал Аластер. — Вот поэтому собака и не находит себе места, она знает Конна и не ожидала встретить его здесь. Для меня это тоже неожиданность, я думал — он в Тендаре. — Тут он запнулся. — Могу я попросить вас принять его, дамисела?

— Приведи его сюда, — распорядилась Лениза, и Джермилла, неодобрительно фыркнув, пошла выполнять приказание. Ювел бросилась следом за ней. Вскоре собака возвратилась, прыгая и увиваясь вокруг Конна, который вошел весь мокрый и забрызганный грязью. На волосах Конна кое-где повисли сосульки.

Лениза глянула на него и по-детски рассмеялась, сказав при этом:

— Вот это да! Наверное, впервые за всю историю Врат Сторна у нас под крышей сразу два герцога Хамерфела. Надеюсь, сами вы можете различать друг друга, а то для окружающих это, кажется, непосильная задача. Интересно, кого из вас я повстречала в корчме в Лоуэрхаммере и лишилась тарелки овсяной каши с медом?

— Меня, — произнес Аластер, слегка раздосадованный тем, что она об этом спрашивала. — Ты должна была узнать меня по собаке.

— Неужели? Посмотри, как бедная девочка встречает твоего брата — словно вернулся настоящий хозяин, — сказала Лениза и, когда Аластер нахмурился еще больше, добавила: — Поэтому нельзя меня винить, что я могу ошибиться, если даже собственная собака, которая знает вас гораздо лучше, чем я, не различает вас.

В словах ее было столько искренности, что Аластер почувствовал себя виноватым за сиюминутное раздражение и почти непроизвольно перенес злость на Ювел, которая вела себя так, словно собиралась предать его.

— Лежать, Ювел. Веди себя прилично! — прикрикнул он на собаку.

— Не надо срывать злость на собаке, — грубо произнес Конн. — Ей не за что стыдиться, а вот из всех мест, где я ожидал встретить тебя, брат, это было последним. Сидеть в уюте и тепле под крышей Сторна в тот самый момент, когда он выгоняет наших людей из их домов под дождь!

Аластер, и так смотревший угрюмо, произнес:

— Я думал, ты в Тендаре и заботишься о нашей матери. Ты что, оставил ее там одну, без защиты?

— У нашей матери есть много людей, которые с радостью будут ее защищать, — ответил Конн, — но она сейчас здесь, в надежном месте, а вместе с ней Флория и Гейвин. Неужели ты думаешь, что мы могли оставаться в Тендаре и ничего не предпринимать, когда узнали, что ты ранен и находишься в руках Сторна?

— Да, я так и думал, — заметил Аластер. — В конце концов мне здесь ничто не угрожает. Лорд Сторн принял меня с исключительной добротой и сердечностью.

— Вижу, — сухо сказал Конн, мельком глянув на Ленизу. — А что, внучка тоже входит в ритуал гостеприимства?

Аластер сидел мрачный как туча. В его мыслях Конн прочитал, что тот больше обиделся за Ленизу, чем за себя. Тем не менее Аластер сухо ответил, что вопрос так не стоял, дамисела — хозяйка дома и по доброте своей помогает ему залечивать раны.

— Не знаю, как принято обращаться с женщинами здесь, в горах, — назидательно добавил он, — но в Тендаре никто не позволил бы себе так говорить о дочери или внучатой племяннице даже своего заклятого врага.

— И тем не менее я застаю тебя здесь наедине с ней в этот поздний час. Неужели ты настолько сильно ранен, братец, что за тобой по ночам должна ухаживать женщина?

— В Тендаре не обязательно находиться при смерти, чтобы тебе доверили находиться в присутствии дамиселы, — ответил Аластер, а Конн прочитал то, что тот не высказал вслух:

«Мой брат как был деревенским олухом, так им и останется. У него понятий о такте и галантности не больше, чем у собаки».

Тогда Конн произнес:

— И все равно я должен поговорить с тобой, брат, удобно ли нам будет делать это в присутствии дамиселы?

— У меня нет ничего, чего нельзя было бы сказать при ней или в присутствии самих богов, поскольку, кроме правды, я ничего говорить не собираюсь, — заявил Аластер. — Лениза, пожалуйста, не уходи.

«Я хочу все время видеть ее».

До этого момента Аластер не мог до конца признаться в этом самому себе, теперь он окончательно разобрался в своих чувствах. И Конн, читавший его мысли, резко спросил:

— А Флория? Что будет с ней? Она ждет тебя, сидя с матерью, в то время как ты здесь мечтаешь о родственнице Сторна.

— И ты еще меня за это упрекаешь? — огрызнулся Аластер. — Когда сам не можешь оторвать глаз от моей невесты!

«А я-то думал, что у Аластера нет ларана, тогда как же он читает мои мысли? Или это все настолько очевидно?» — спросил себя Конн, холодея от страха.

Вслух же он вежливо ответил:

— Брат, у меня вовсе нет желания ругаться с тобой. Тем более под этой крышей. Я встретился с лордом Сторном, и поскольку ты здесь, то подумал, что ты тоже…

В ответ на его спокойные слова гнев Аластера не только не затих, но разгорелся с новой силой.

«Итак, несмотря на все уверения, что признает меня герцогом и лордом, Конн думает, что может, действуя за моей спиной, обо всем договориться со Сторном, даже не посоветовавшись со мной. Он продолжает считать людей Хамерфела у себя в подчинении!»

«Итак, — подумал Конн, — он считает, что, прожив двадцать лет в городе, вдали от Хамерфела, будучи просто хлыщом и пустозвоном, он может заявиться сюда и легко все устроить посредством дипломатии, забыв о долгой вражде Хамерфелов со Сторнами. Какая же в этом честь?»

Сейчас Конн от всего сердца желал, чтобы его брат мог прочесть его мысли. Вместо этого ему приходилось с трудом излагать переживаемое, в то время как Аластер, воспитывавшийся по-городскому, точно знал, как и что говорить.

«К тому же он влюбился в эту девочку — внучатую племянницу Сторна. Знает ли она об этом? И есть ли у нее ларан?»

Наконец Конн медленно произнес:

— Полагаю, Аластер, что это твоя забота — бросить клич и поднять людей, которые все еще верны Хамерфелам. После этого король Айдан… — тут он спохватился.

Перебив его Лениза спросила:

— Значит — будет война? А я-то надеялась, что, когда вы с моим дедом так разумно обо всем поговорили, можно найти какой-то способ положить конец этой долгой вражде.

Глядя на Ленизу и пряча глаза от Конна, Аластер произнес:

— Хочешь ли ты, Лениза, чтобы между нами установился мир?

Неожиданно Конн, пытавшийся до сих пор сохранять благоразумие, разозлился так, что не выдержал и сорвался:

— Вот поэтому я и хотел, чтобы она не присутствовала при нашем разговоре. Есть вещи, которые нам надо обсудить, не впутывая в них женщин.

На это Аластер ответил:

— Твое деревенское воспитание делает тебя неучтивым, брат. В цивилизованных краях женщины имеют полное право наравне с мужчинами принимать участие в решении важных вопросов, которые в конце концов касаются их в той же степени. Разве хотел бы ты отстранить нашу мать, которая является работником Башни, от принятия таких ответственных решений, как это? Или ты считаешь Ленизу слишком молодой для обсуждения важных вопросов?

• Предыдущая
• 46/54
• Следующая