Убийство в спальном вагоне - Жапризо Себастьян - Страница 38

Кстати, кассиры совсем не помнили такого человека. Малле пошелестел списком номеров новых купюр и бросил его в корзину патрона.

В этот момент в кабинет вошел Парди, держа в руках дубленку. Лицо его было мрачным и бесстрастным несколько более, чем обычно. Было 11 часов 46 минут.

- Я нашел его,- сказал он.

- Трамони?

- Да.

- Где?

- В Сене. Его выловили вчера вечером. Он попал к Буало, как и Кабур. Буало говорит, что он сыт по горло и сбит с толку.

Улыбка застыла в уголках губ Грацци. Странное дело, но он чувствовал, как эта улыбка начала исчезать, испаряться, превратившись в глупую, немного кислую гримасу.

- Ты что, сдурел или как? - спросил патрон Парди.

- Нисколько,- ответил Тино Росси.- Я сам его видел на столе патологоанатома. Дырка в голове, как и у остальных.

- Когда? - заорал Таркэн.

- Не кричите. Мы по уши в дерьме, это ясно. Смерть наступила в субботу, в первой половине дня. В Сене пробыл с вечера того же дня. Попал туда у набережной Рапе. Когда всплыл, его заметила девочка.

В 11.48, когда Таркэн зажег сигарету, усевшись в кресле, как боксер, получивший уже достаточное число ударов по голове, когда Грацци верил еще в возможность ошибки и в совпадение, вспоминая шутки Парди бог знает о чем, вошел Аллуайо в сопровождении Габера, тот с неизменной головоломкой в руках.

- Она раскололась. Извините, патрон, я только поднял руку для оплеухи. Клянусь, я не тронул ее.

Таркэн даже сразу не понял, о ком речь.

- Гароди, понятно? - спросил Аллуайо.- Ее не было в поезде.

- Что такое?

- Так вот. Место было куплено, но она им не воспользовалась. Уехала, оказывается, дневным накануне. Грязная история. Достаточно посмотреть на нее, и все становится ясно. Ее муж в пятницу ишачил. Вместо того чтобы сесть в вечерний, она поехала дневным, чтобы встретиться в Париже с одним типом, тоже электронщиком. У меня есть адрес. Она провела с ним ночь в отеле, где тот живет, на улице Гей-Люссак. В субботу утром он отвез ее на вокзал. Она купила перронный билет и вышла вместе с пассажирами из "Марсельца", свежая, как роза, расцеловавшись со свекровью, которая встречала ее.

Тишина, которая последовала за его рассказом, немного смутила Аллуайо, и он продолжал уже более вялым тоном:

- Она не могла сразу признаться, что ее не было в поезде, понимаете? Говорит, что получилось все очень глупо, что теперь все откроется и жизнь ее пропала. Говорит, что я не знаю ее свекрови. Плачет...

- Может, ты заткнешься?

Это сказал Грацци, стоявший около патрона с книжечкой в руках, не смея посмотреть в нее, не смея положить в карман, не смея привлечь к себе внимание каким-нибудь жестом.

Патрон пошевелился, сигарета у него погасла, он положил ладонь на руку Грацци, дружески похлопал, сказал: ладно, он пойдет писать донесение, не стоит переживать, раз промахнулись, ничего не поделаешь. Все равно мы сведем счеты с этим сукиным сыном.

- Остается в ближайшие дни так ходить по коридорам, чтобы на нас не обращали внимания. Расследование мы не бросаем. Просто будем незаметны. У нас было дело с убийцей, жертвой и свидетелями. Не осталось ни свидетелей, ни убийцы. А так как убитые не разговаривают, я буду вести себя точно так же. Мальчики, я ухожу.

Надевая у двери пальто, Таркэн сказал, что вернется к двум, тогда "соберем останки".

На пороге стоял посыльный, стараясь как-нибудь привлечь внимание Грацци. Но тщетно, потому что Грацци смотрел на патрона, а патрон ни на кого не смотрел.

- Господин Грацциано, - сказал полицейский, в зале ожидания вас спрашивает девушка по имени Бомба. Она говорит, что желает видеть только вас.

Грацци же слушал только патрона, который говорил! "Если эта бесстыдница не занимала полку, значит, на ней лежал еще кто-то, раз известно, что там кто-то был. Разве не логично?

Грацци машинально оттолкнул полицейского, который пытался обратить на себя его внимание, и, миновав Габера, который схватил его за рукав (что это с Габером?), запихнул в карман ненужную больше записную книжку

Он смотрел на лоснящееся лицо патрона, на его живот беременной женщины, на его маленькие, бегающие глаза.

И думал: "Почему сегодня он не вызывает у меня неприязни, почему я даже готов поверить, что он мне друг"? И сказал

полицейскому:

- Ладно, ладно, иду, я иду к ней.

СПАЛЬНОЕ МЕСТО № 000

- Грацци? Это Жуй. С тобой хотят говорить из Марселя.

- Что там такое?

- Да вот некто...

- Займись им. Я занят девочкой.

- Он хочет говорить только с тобой.

- Переключи его на себя, ладно?

- Жорж? Жуй у телефона. Что говорит человек из Марселя?

- Говорит, что вы дерьмо, это слышно отчетливее всего. Мне кажется, это мальчишка. Говорит, что у него нет денег для разговора. Хочет, чтобы Грацци вызвал его. Он ждет в баре Марселя. Говорит, Грацци поймет, в каком.

- Давай его мне.

- Он повесил трубку.

- Жуй? Это Грацци. Кто вызывал из Марселя?

- Мальчик. Хочет, чтобы ты связался с ним. Говорит, ты, мол, поймешь.

- Назвал себя?

- Если бы я стал записывать все имена детективов-любителей, которые звонят с самого утра, то у меня исписалась бы ручка.

- Давно звонил?

- Десять минут назад, ну, с четверть часа.

- Я с девочкой в кабинете патрона. Соединись с табачным баром и давай его мне. Потом свяжись с префектурой Мерселя, чтобы его не упустили, когда он повесит трубку. Затем разыщи Парди, чтобы он скорее нашел патрона.

- Ты серьезно?

- Делай, что тебе сказали.

- Вы Даниель?

- Да, вы меня хорошо слышите?

- Что вы делаете в Марселе?

- Это слишком долго объяснять. Где Бэмби? - Кто?

- Мадемуазель Бомба, Бенджамин Бомба. Я знаю, где вы можете ее найти.

- Да? Я тоже, представьте себе. Что вы делаете в этом баре?

- Вы знаете, где она?

- Она здесь.

- У вас?

- У меня. Перестаньте орать. Что вы делаете в этом баре?

- Слишком долго объяснять.

- У меня полно времени, дурила! За разговор платим мы. Я думал, вы вернулись в Ниццу.

- Вы знаете, кто я?

- Если бы не знал, значит, был бы глухой! В течение почти часа я только и слышу про ваши глупости.

- Как она?

- Прекрасно! Сидит передо мной по другую сторону стола, обхватив голову руками, и заливает слезами папки комиссара. Теперь с ней ничего не случится! Теперь вы, дурила, беспокоите меня. Так вы скажете, что вы делаете в Марселе?