Тысячелетие - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 30

Вот тогда они начали слушать Шермана по-настоящему. Эти несколько секунд подтвердили, что он и впрямь получил временную капсулу, и ставки Шермана сразу взлетели до небес. Я сама недавно испытала нечто подобное. Мои современники склонны прислушиваться к мнению тех, кто только что получил послание из будущего.

И он, конечно же, сразу начал ломаться и наводить тень на плетень.

— Послание было очень личным, — заявил он. — Кое-что я могу вам открыть, но остальное я обязан хранить в тайне.

— Да ладно тебе! — сказала я. — Не хрен нам мозги пуд… — Тут я заткнулась, сожалея, что не закрыла рот шестью слогами раньше. Я вспомнила о том, что Совет наверняка нас подслушивает, и в моей памяти тут же всплыл спектакль, который я сама разыграла недавно, ссылаясь на временную капсулу, чтобы получить «добро» на проведение операции.

— Итак, вот о чем мне позволено вам рассказать, — продолжал Шерман. — Во-первых, мое послание подтверждает твое, Луиза. Эта операция жизненно важна для успеха проекта Ворот.

Он взглянул на меня с выражением, которого я не поняла. Хотя, с другой стороны, как можно понять то, чего нет? Новые глаза Шермана были, конечно, имитацией, но выглядели очень натурально. Рот же остался всего лишь наброском и для выражения эмоций годился не больше, чем рот героя мультфильма. Сотворением носа Шерман утруждаться не стал.

— Во-вторых, я могу поведать вам о следующем шаге, раз уж мы все согласны с тем, что экскурсия в окно «А» была неудачной.

Стало быть, мы вновь вернулись к теме окон. Теперь их осталось только три. «Г» казалось мне чересчур опасным, «Б» чересчур малообещающим, а «В»…

Расскажи ему про ребенка. Она же просто слизнячка.

Никто, кроме меня, об этом не знал, но я не собиралась лезть в окно «В». Глубоко вздохнув, я приготовилась спраздновать труса, то бишь сделать все возможное, чтобы убедить их выбрать окно «Б». Мартин, скорее всего, проголосует вместе со мной, а Лоренса я попытаюсь уболтать. Что никто не выскажется за «Г»- в этом я была уверена. Навещать место парадокса- слишком опасная затея.

— А в-третьих, я могу сообщить вам о том, — продолжал Шерман, — что следующая вылазка должна состояться в 23.00 по времени тихоокеанского побережья 13-го декабря. Это пробел, названный вами окном «Г». Луиза возглавит операцию.

Рядом с конференц-залом находилась забегаловка со стойками. Мы пошли туда исключительно из-за нехватки времени. Во всех аэропортах, от Лос-Анджелесского до Орли, есть такие забегаловки, и я никогда не мог понять, что заставляет людей стоять там и жевать засохшие булочки с сосисками. Хотя ответ, наверное, прост: им тоже некогда, как и нам.

Прежде чем съесть так называемый ростбиф, я долго колупался, вскрывая пакетики с горчицей, кетчупом и каким-то безымянным белым соусом и выдавливая их содержимое на тарелку в надежде заглушить клейкий привкус мяса. Тому Стэнли выдали булочку с сосиской и соусом «чили» и пластмассовую вилку.

— Ты уже слышал эту историю? — спросил я его.

— Отчасти. Я догадывался о том, что он скажет.

— И что ты думаешь по этому поводу?

Том ответил не сразу. Я ждал с интересом, поскольку наземное управление полетом- его специальность, и к тому же Том прекрасно разбирается в электронике, в которой я, надо признаться, не силен. Ну так ведь он изучал компьютерную премудрость в Массачусетском технологическом, в то время как я-представитель последнего поколения, не забывшего, как выглядит логарифмическая линейка. По должности мне приходилось иметь дело с компьютерами, так что полным профаном я не был, но увлечься ими так и не увлекся.

— Такое могло случиться, — произнес он наконец.

— Могло или случилось?

— Я верю Джансу, если ты об этом. Мы даже можем получить подтверждение от самого компьютера. Правда, придется повозиться.

Я переварил информацию.

— О'кей. Допустим, парень сказал правду. Кого, по-твоему, мы должны повесить в таком случае?

— Тебя интересуют мои предположения?

— Почему бы и нет?

— Сомневаюсь я, чтобы мы могли кого-то повесить. Слишком рано, сам понимаешь. Вот если удастся раскопать еще какие-то факты, тогда…

— Не для протокола, Том.

Он кивнул.

— Хорошо. Не поручусь, что мы вообще сумеем на сей раз найти виновных.

— Слушай, Том. Когда торнадо, как гром среди ясного неба, обрушивается на самолет, я готов согласиться, что ничьей вины в этом нет. Когда на самолет падает метеорит, мы тоже, скорее всего, бессильны. Когда…

— Давай без речей, а? — сказал он. — Я их уже слышал. А вдруг окажется, что виноваты мы сами? Ты, да я, да комитет?

— Мне не впервой быть виноватым.

Я не стал продолжать- Том и без того меня понял. Порой нам так и не удается в точности установить причину аварии, и потом очень трудно бывает отделаться от мысли: может, дело в том, что ты недостаточно настойчиво искал? И, опять-таки, иногда ты находишь причину, пишешь отчет, сообщаешь о ней ребятам, которым положено навести порядок, — а они не шевелятся. Ты настаиваешь, требуешь, чтобы они сделали что-нибудь, но ты никогда не уверен, что не мог надавить еще сильнее. Действительно ли ты уперся лбом в непрошибаемую стенку? И стоит ли ради этого рисковать своей работой? И так далее. На моей совести пока еще нет крушений, которые произошли потому, что я чего-то недоглядел или попросту схалтурил. Но несколько аварий оставили меня в сомнении: быть может, окажись я понастойчивее…

— Эли говорит, он видал как-то подобный случай, — сказал Том.

— Он представил рапорт? — Эли мне, конечно, друг, но всему есть пределы.

— Как будто да. Сам он был очевидцем лишь однажды, но слыхал о двух или трех таких же накладках. Просто тогда на компьютерный сбой никто не обратил особого внимания. Что значит какая-то ошибка по сравнению с проблемой устаревших компьютеров в целом? Но в Вашингтоне есть файл с записями аналогичных сбоев.

— Ты его видел?

— Да. Я даже поковырялся немного, пытаясь найти решение, но это без толку. Нужны новые машины.

— Что же там все-таки стряслось?

— Чистой воды случайность, одна на миллион. Такое может произойти, когда два самолета находятся в одном и том же секторе неба и на одинаковом расстоянии от радарной тарелки. Наземный контроль запрашивает бортовые автоответчики, те отвечают- и сигналы достигают земли одновременно. То есть действительно одновременно, с разницей не больше тысячной доли секунды. И компьютер порой не справляется, путает сигналы и показывает на экране не те цифры. Это называется «туфту внес- туфту получил».

Я понял, о чем он, но не был уверен в его правоте. Компьютеры, что бы о них ни говорили, вовсе не такие умные. Они просто быстрые. Их можно запрограммировать так, чтобы они действовали по-умному, но умным в таком случае все равно будет программист, а не компьютер. Если дать машине достаточно долгий срок, она, как правило, решит задачу. А поскольку для компьютеров и миллионная доля секунды- достаточно долгий срок, вот они и кажутся умными.

— О'кей, — сказал я. — Значит, информация оказалось туфтой или по крайней мере ошибочной. Компьютер авиационно-диспетчерской службы не должен был проглотить очевидную туфту.

— Но насколько она была очевидной? К тому же, не забывай, он перед этим вырубился из-за перегрузки. Может, у него не осталось вообще никаких исходных данных, и если он начал с нуля, то ему казалось совершенно естественным, что два самолета поменялись местами.

— Он должен был понять, что это туфта.

— Ну, — вздохнул Том, — новые модели смогли бы понять, но они, во-первых, и не вырубились бы от перегрузки.

Я смотрел, как Том жует свою булочку с сосиской- такую черствую, какой даже засохшая булочка не имеет право быть.

— Так ты говоришь, новые компьютеры справились бы?

— О чем речь! Они каждый день это делают- те, что стоят у нас. Черт возьми, да компьютер семи-восьмилетней давности запросто решил бы подобную задачку!