Остров Демонов - Боуман Джон - Страница 13

• Предыдущая
• 13/66
• Следующая

— Я хочу драться за моего короля, — тихо ответил Пьер.

Адмирал улыбнулся.

— Я уважаю брата твоей матери, аббата, хотя у него иные пути службы Его Величеству.

— Он хочет, чтобы я поступил так же.

Адмирал удивленно поднял брови.

— Уж больно ты скор. И знаешь, я думаю, что эта стремительность послужит гораздо лучше армии, чем церкви. — Он тепло рассмеялся. — Кажется, аббат потерял новообращенного, а Марс обрел его.

— Вы имеете в виду?.. — Пьер запнулся, боясь обнаружить чрезвычайное волнение.

— Я имею в виду, что беру тебя под свою опеку, Пьер. Ты будешь обучаться всему необходимому, чтобы стать настоящим рыцарем и солдатом короля!

Пьер подался вперед, сверкая глазами.

— Монсеньер…

Но Шабо сдержал его порыв.

— Я в долгу перед тобой, сын мой, потому что позволил столько лет глушить эти благородные порывы.

Весь остаток разговора Пьер пытался сдержать свои чувства, перехлестывающие через край. За всю его недолгую жизнь никто не слушал и не верил ему, кроме маленькой девочки. Но теперь великий адмирал, брат его отца, назвал его своим сыном.

— Монсеньер, — наконец уверенно сказал мальчик, не боясь теперь быть непонятым. — У меня есть девушка. Ее дядя — мессир де Роберваль…

«Дядя адмирал наверняка знает Роберваля, — задним числом подумал Пьер. — А дядя аббат был слишком удален от двора».

— Из-за этой девушки ты был побит, не так ли? — спросил Шабо, с симпатией изучая вспыхнувшее лицо Пьера.

— Да, но это была всего лишь детская игра, монсеньер. Она — мой единственный друг, клянусь вам.

Шабо был глубоко тронут. Даже мадам де Роберваль в полной мере не могла оценить его отзывчивость. Даже из уважения к королю он не нанес бы удара по чувствам стоявшего перед ним юноши.

— Ты станешь ее кавалером, — сказал он. — Но сначала тебя должны посвятить в рыцари, а для этого придется кое-что сделать. Я думаю, что вы не слишком стары, чтобы немного подождать.

Пьер упал к его ногам.

— Только когда я почувствую вашу шпагу над моей головой, только тогда, когда я удостоюсь чести стать рыцарем, я вернусь к ней…

Адмирал кивнул, улыбаясь. За четыре года он вырастит прекрасного кавалера для юной жены горбуна.

При свете одинокой свечи Пьер писал свое первое любовное послание.

«Моя дорогая, прости меня, что я не смог попрощаться, но все, что происходит — происходит к лучшему. Я отправляюсь в Париж со своим дядей адмиралом, чтобы стать рыцарем. Скучай обо мне, но помни, что через три-четыре года я вернусь за тобой…»

ГЛАВА 14

Маргерит вышла в сад, в котором витал аромат роз, маргариток и великолепного белого боярышника. Она заморгала от яркого солнца, а потом протянула руки, как бы пытаясь вобрать часть этого великолепия. Но все это было не для нее. С тех пор, как она услышала о наказании Пьера и его исчезновении, ей стало казаться, что она — заключенный, а цветущие лужайки, сад и лес стали врагами, стерегущими ее.

Она услышала стук копыт на мосту, но не проявила к всаднику никакого интереса, пока в аллее не появилась Бастин, кричавшая, что прибыл гонец от Пьера. Маргерит стремглав бросилась навстречу няне.

— Маменька! Что там? Скажи мне!

— Это от Пьера. Он написал тебе письмо. Открой его, открой!

Маргерит посмотрела на няню и покачала головой.

— Открой лучше ты, маменька, — прошептала она чуть слышно.

Бастин громко прочитала письмо. Маргерит ничего не сказала, по ее щекам текли слезы. Бастин захлопала в ладоши.

— Ты теперь счастлива, дитя. Теперь ты счастлива… — она вдруг поднесла руки ко рту и посмотрела на девушку расширившимися глазами. — Ведь так?

— О, да! — пылко ответила Маргерит. — О, да!

Она снова пошла в сад. Мир не казался ей таким враждебным с тех пор, когда она узнала о чувствах Пьера. Девочка села на землю под тополем и прислонилась спиной к его стволу.

— Три-четыре года… — прошептала она. Наваждение угнетающей судьбы отказывалось покидать ее, хотя она и пыталась бороться. Пьер больше всего хотел, чтобы она была счастлива, но у нее не было в этом уверенности. Ее дядя… этот ужасный маркиз… дядя Пьера…

Она закрыла глаза и начала молиться.

— О, пресвятая Богородица! Наша единственная надежда…

— Кр! Кр! Кр!

Подняв глаза, девочка увидела рядом с собой нахальную сороку. Та подошла поближе, широко разинув клюв, но потом быстро отбежала. Маргерит махнула рукой, но сорока не собиралась улетать. Она разглядывала ее, словно удивляясь: что нужно здесь этому существу?

Маргерит достала кольцо с изумрудом из кармашка юбки. Оно великолепно переливалось на фоне скошенной травы, но его вид бросил Маргерит в дрожь, словно воспоминание о ледяной воде.

Неожиданно она вспомнила свою молитву. Как она молилась Святому Иуде, чтобы он сотворил чудо, и кольцо было бы смыто дождем или украдено сорокой. Она громко разрыдалась и упала на траву.

— О, дорогой Святой Иуда! — кричала она. — Дорогой Святой Иуда!

Мессир де Роберваль ссутулился, его маленькие глазки погасли, а лицо побледнело. Его сломанный зуб ныл. Он не хотел разговаривать с Турноном. И так за последние дни было слишком много разговоров.

— Какая жалость, что ты ушел с приема без меня, дядя, — сказал Турнон. — Я бы никогда не позволил тебе упасть.

Роберваль лишь что-то пробурчал себе под нос.

— Это был поистине несчастный день, — продолжал Турнон. Роберваль косо глянул на него, но не стал задавать никаких вопросов. — Дофин был так рассержен словами герцогини, что больше не отошел от короля, а его величество сегодня утром признался мне, что его двор будет похож на сумасшедший дом, если он станет потворствовать женитьбе на детях.

— Для меня этот день тоже был ужасным, — коротко заметил Роберваль.

— Не совсем, дядя, — ответил Турнон. — Я понял, что ваша племянница через несколько лет станет еще прекраснее. Я готов вернуться к нашему первоначальному соглашению: я плачу шесть тысяч крон, и ты останешься опекуном до тех пор, пока она не достигнет зрелости.

Роберваль прищурился. Он понял, что Турнон рассчитывает на нечто большее.

— А что с вашей экспедицией?

— Его высочество и тут помешал мне. Сейчас планируются кампании в Артуа и Пьемонт, чтобы отомстить императору. Но в казне нехватка денег. В ней всегда нехватка. На самом деле дофин выступил против второй экспедиции в Канаду только потому, что ее поддержали мадам д'Этамп и адмирал. Он злопамятен во всем, что касается его драгоценной Дианы.

— Казалось, что он был вдохновлен этой идей до появления Картье, — сказал Роберваль.

— Если бы это была его идея, — согласился Турнон. — Но после этого король сразу переменился. Он шутил со мной, но сказал, что я слишком нетерпелив — во всем. Он не понял, что я не могу ждать.

Роберваль повернулся к Турнону.

— И все-таки собираетесь плыть?

— Я поплыву, — ответил Турнон, — даже если мне придется самому финансировать экспедицию.

— И это вам воздастся… из приданого Маргерит, — медленно сказал Роберваль.

Турнон изучающе посмотрел на Роберваля.

— И что?

— А то, мой племянничек, — порывисто воскликнул Роберваль. Он тоже грезил жаждой, более сильной, чем жажда золота — жаждой власти. — Я разрываю свое старое соглашение с вами. Вы говорили, что сами назначаете губернаторов. Так вот, когда я стану одним из губернаторов новой колонии — только в тот день вы получите Маргерит!

— Ну что ж, так и запишем, — кивнул Турнон.

Под деревянными башмаками Маргерит резко хрустел снег — рано выпавший в этом году и почти везде уже растаявший, за исключением тех мест у стены, где намело большие сугробы. Холодный ветер обжигал разгоряченные щеки девочки.

Ее дядя написал, что они скоро приедут. И Маргерит была уверена, что они едут сюда с единственной целью.

• Предыдущая
• 13/66
• Следующая