Любовь и корона - Езерская Елена - Страница 44

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая

– У нее лицо бледное, лежит и стонет!

– Скажи, чтобы спустилась немедля! И пусть принесет рукоделие! Хочу посмотреть да жениху показать.

Забалуев согласно закивал головой.

Между делом он успел опрокинуть еще бокальчик, и теперь ему повсюду чудились летучие небесные младенцы.

– Соня, ты не расслышала меня? – Долгорукая повысила голос. – Что ты стоишь, как вкопанная? Ступай и позови сестру, и пусть принесет с собой рукоделие!

– Но она сказала, что еще полежит немного.

– Да уже весь дом на ногах, а она все лежит! Пойду-ка я сама поговорю с ней! – Долгорукая решительно встала, но Соня бросилась к матери и усадила обратно.

– Маменька, Лиза скоро встанет!

– Ой, Соня, сдается мне, что ты чего-то недоговариваешь. В чем дело?

Почему я не должна идти? Говори!

– Маменька… – Соня умоляюще сложила руки перед грудью.

– Она вообще-то у себя? Или ее там нет? Может, сбежала?

– Как можно! Лиза всегда вас слушается!

– Соня, – раздраженно оборвала ее Долгорукая, – ты никогда не умела лгать. Где Лиза? Скажи по-хорошему!

– У себя… – обреченно прошептала Соня.

– Вот мы к ней сейчас и пойдем.

Уж коли ей не встается, так и мы не лентяи – сами поднимемся.

– Барыня! – впопыхах вбежавшая Татьяна рухнула на колени перед Долгорукой. – Вот, примите, барышня велела передать.

– Что это? – княгиня приняла из ее рук бязевую наволочку и развернула ее. – Отличная работа! Очень хорошо. Никогда бы не поверила, что Лиза столь усидчива в вышивании. Взгляните, Андрей Платонович – для вас сделано.

– Чудесно! Чудесно! – воскликнул Забалуев, рассматривавший рисунок из-за плеча Долгорукой. – Очень поучительный сюжет – амур, и еще один амур.

– Это херувимы, – поправила всезнайка Соня.

– Матушка-барыня, Лизавета Петровна очень способная. Видать, в охотку пошло – все стежки клала, не отрывалась… От того и устала чуть-чуть.

– Только не твоих ли это рук дело?

Если бы ты мне просто это вышивание показала, я бы точно решила – твоя работа.

– Спасибо, барыня! – принялась оправдываться Татьяна. – Так ведь это я Лизавету Петровну и научила.

Вот эти стежки здесь видите? Это я ей показала. Ей так понравилось, что она полнаволочки таким способом и вышила.

– Научила, говоришь? А ну, покажи-ка руки!

– Зачем это, барыня? – испугалась Татьяна и спрятала руки за спину.

– Что?! На сенокос захотела?! А ну, покажи руки! Так я и знала! Все пальцы исколоты! Это твоя работа! Сговорились, да? Мать обмануть задумали, да?

– Маменька.., маменька, да что вы, да как можно… – Соня повисла у матери на руке.

– Прочь с дороги! Ну, если ее там нет!.. – Долгорукая властным движением отстранила от себя Соню и стремительно направилась наверх в комнату Лизы.

– Маменька, ну отчего вы сердитесь? – бежала за ней вприпрыжку Соня. – Лиза работала весь день, чтобы вам угодить!

– Лиза работала, а у Таньки пальцы исколоты! – на ходу кричала Долгорукая.

– Барыня, так я тоже вышивала!

Для себя! – доказывала семенившая следом за нею Татьяна.

– И к тебе сходим, голубушка, и с тобой разберемся! – Долгорукая с силой рванула на себя дверь в комнату Лизы. – Вот только к Лизавете загляну, и сразу пойдем. Лиза, ты спишь, что ли? Твой жених желает видеть тебя!

– Да-да, – подал голос Забалуев, на всякий случай державшийся в отдалении от не на шутку разошедшейся княгини.

– Мама! Неприлично постороннему мужчине заходить в спальню к девушке. Андрей Платонович еще не муж! И, если вы откроете дверь, маменька, Лиза все равно спрячется.

– Ничего, ей пора уже к постороннему глазу привыкать – замуж выходит!

– Маменька! Татьяне дурно сделалось! – вдруг всполошилась Соня.

Долгорукая оглянулась. Татьяна и впрямь медленно сползала по стенке – бледная, с обескровленными губами, руки – плетью. И в этот момент на шум из комнаты вышла Лиза.

– Матушка, что-то случилось? – она и впрямь выглядела неважно, дышала глубоко и прерывисто.

– Да вот пришла на тебя посмотреть, а то не дозовешься! – Долгорукая окинула дочь подозрительным взглядом.

– Вы же сами мне выходить не велели! И что такого ужасного может со мной произойти? Устала я немного, но сейчас, как видите, вполне здорова. Не стоило так беспокоиться.

– Вижу, что жива. Вижу, что здорова! Однако странно это…

– Не вижу, матушка, ничего странного. Неужели вы могли подумать, что я решилась на незаконное дело?

– От тебя всего можно ожидать.

– Таня, что с тобой? – заботливо спросила Лиза. – Почему у вас такие лица, или случилось чего?

– Это я хочу понять, что тут случилось. Почему они мне говорят, что ты больна, спишь, а ты одета, обута… Покажи-ка мне свои туфли!

– Туфли? – растерялась Лиза.

– Быстро!

Лиза выскользнула из туфель и подала их матери. Долгорукая резко перевернула их и внимательно осмотрела подошвы – ничего! Долгорукая закусила губу.

– Ладно, верю!

– А если бы не туфли, вы бы мне не поверили? Вы напрасно беспокоились, маменька, – спокойно сказала Лиза, – я все это время думала и пришла к выводу, что Андрей Платонович даже очень мил. Вы были правы – я выйду за него замуж.

– Уразумела? Вот и славно, – с легким недоумением кивнула Долгорукая. – А теперь спускайся вниз, мы ждем тебя, с минуту на минуту приедет отец Павел.

Долгорукая взяла под руку Забалуева, и они вместе стали спускаться в гостиную.

– Хорошо, что я догадалась переобуться! – воскликнула Лиза, когда они ушли.

– Скажи, у тебя получилось? – затормошила ее Соня.

– Мне не удалось увидеть барона – он болен, у него плохо с сердцем, не встает с постели, но я слышала, он велел вызвать Владимира. И Владимир обязательно приедет домой!

– А если у него сердце разболелось из-за твоего письма?

– Соня, все закончится наилучшим образом!

– Так вы не собираетесь выходить за Забалуева? – догадалась Татьяна.

– А ты поверила?! – рассмеялась Лиза. – Но это же просто замечательно!

– Простите, я ничего не понимаю!

– Танечка, милая, я буду во всем соглашаться с маменькой. И буду любезничать с этим старым дураком, готовиться к свадьбе, тянуть время. А потом вернется Владимир, мы поженимся, барон останется в своем имении, а я буду там хозяйкой – все, о чем печется маменька. Все будут довольны.

Кроме господина Забалуева!

Татьяна недоверчиво покачала головой, Соня разулыбалась, но тоже как-то неуверенно. Одна только Лиза чувствовала себя победительницей.

В домашней церкви их уже ждал отец Павел. Он приехал один – от Корфов навестил его дворовый парнишка сообщить, что доктор Штерн вызван к старому барону, у которого неожиданно приключился сердечный приступ. Эту весть, особенно себя не выдавая, княгиня и Забалуев восприняли с радостью, обменявшись незаметными, но весьма многозначительными взглядами.

Дожидаясь невесты, отец Павел развлекал Долгорукую и Забалуева рассказами.

– А однажды я венчал подставного жениха! Жених проигрался в Баден-Бадене в рулетку и не имел никакой возможности вернуться домой.

И чтобы оплатить его долги, ему срочно подобрали здесь богатую невесту.

И вот представьте себе такой конфуз – под венцом стоял отец жениха.

Бедный старик! Разменял восьмой десяток. У него уже дрожь во всех членах, ломота в пояснице! Он пыхтит, потеет рядом с молодухой. А деваться некуда!

– И что же дальше? – вяло поинтересовался озабоченный серьезностью момента Забалуев, время от времени нюхавший табачок.

– А потом жениха за невестины денежки выкупили, и пришлось мне опять ее перевенчивать. Вот такие чудеса еще творятся, прости Господи!

Когда Лиза в сопровождении Сони появилась на пороге, Долгорукая поспешила к дочери и подвела ее к аналою, где уже топтался Забалуев. Отец Павел зачитал им благословление, возложив персты свои на Библию, и торжественно призвал жениха вручить невесте помолвленное кольцо.

Забалуев тут же полез в карманчик сюртука за футлярчиком. Колечко показалось Долгорукой не новым, и она протянула руку снять кольцо с небольшим бриллиантом с безымянного пальца примерившей его Лизаветы.

• Предыдущая
• 44/47
• Следующая