Любовь и корона - Езерская Елена - Страница 43

• Предыдущая
• 43/47
• Следующая

– А я знала, что моя дочь умница! – обрадовалась Долгорукая и повернулась к мужикам. – Ну, что встали? Выносите!

Дворовые покряхтели, подняли сундук и понесли его в кладовую. Татьяна и Соня пошли следом.

– Господи, благослови ее! – горячо шептала Татьяна.

– Поверить не могу, что это мы сделали! Я чуть от страха не умерла! – так же тихо вторила ей Соня.

– В сундуке сидеть страшнее! Молодец, Лиза, ничего не боится!

– А что если маменька раскроет наш заговор? И зачем я это сделала?!

– Да вы это сделали потому, что верите в настоящую любовь! Как и я, как и Лизавета Петровна.

– В любовь-то я верю, – грустно покачала головой Соня, – а вот во Владимира Корфа – нет! Вдруг он ее больше не любит? Что, если она гонится за мечтой? Этим бегством она окажется обесчещена!

Когда мужики поставили сундук, куда им указали, и ушли, Татьяна попросила Соню постоять на страже и помогла Лизе выбраться. Лиза откашлялась – в сундуке было душно и сильно пахло лавандой. Потом она благодарно обняла Татьяну и потихоньку вышла из кладовой. Никем незамеченная, Лиза добежала до сада и скрылась за деревьями.

Татьяна перекрестила ее и вернулась к Соне.

– Никого, – шепнула Соня.

– Хорошо, – кивнула ей Татьяна. – А теперь пошли матушку вашу отвлекать.

И вместе они вернулись в дом.

Соня прямиком направилась в гостиную и сразу же припала к маменьке.

– Не заболела ли? – с подозрением спросила ее княгиня.

– Я рада за Лизу, маменька – хорошо, что она вас послушалась!

– Что-то я давно не видела тебя за мольбертом, Сонюшка, – быстро перевела тему разговора Долгорукая. – Ты часом не забросила занятия рисованием?

– Не забросила. Учитель меня хвалит, говорит, что я делаю успехи.

– Успехи – это хорошо! А, может, стоит нанять нового учителя – посерьезней? Или нет – может, лучше поехать тебе поучиться в Италию?

– Маменька, я даже не мечтаю об этом!

– А ты будь посмелее – хочешь в Италию?

– Очень хочу!

– Ах ты, моя дорогая! – Долгорукая приподняла голову Сони за подбородок. – Я похлопочу о твоей поездке, а ты сделай доброе дело для меня – присмотри за сестрицей. С кем она говорит, о чем думает, какие планы строит.

– Маменька! – вскричала Соня. – Вы просите меня шпионить за Лизой?!

– Да ты только представь себе, – гипнотизировала ее взглядом княгиня. – Отправим тебя в лучший пансион, возьмешь с собой кого-нибудь из прислуги… Ну, дружок, так что там Лиза затевает? Какие у нее дела с Корфами? Расскажи мне.

– Я, право, не знаю, маменька…

– А вот я знаю, что кто-то из нашего дома письмо доносное барону отправил, предупредить его хотел. Кто бы это мог быть, по-твоему? – Долгорукая не дала Соне ответить. – Знаешь, почему я хочу отправить тебя в Италию учиться живописи?

– Вы говорили прежде, что я талантлива…

– Конечно, дорогая моя, но это не все… – княгиня сделала многозначительную паузу. – Открою тебе секрет – на днях мне привиделся удивительный сон. Будто бы ты путешествуешь по Италии и встречаешь там молодого графа. Он красив, умен, богат – не то, что этот нищий Корф…

А главное – влюбляется в тебя без памяти! И живете вы с ним в великолепном палаццо!

– Вам так и приснилось?

– Чистая правда! – Долгорукая увидела, что Сонечка разомлела, и глаза девочки наполнились слезами счастья. – Расскажи мне, милая, расскажи…

– Маменька! – разрыдалась Соня. – После того, как вы заперли Лизу и велели ей вышивать наволочку, она…

– Барыня, – в гостиную вбежала Татьяна. – Андрей Платоныч приехали. Просят принять его!

Соня словно очнулась и странным, потусторонним взглядом обратилась в сторону вошедшей Татьяны. Долгорукая нахмурилась – ей почти удалось одурманить свою простодушную малышку. Но ничего не поделаешь, хоть и некстати явился Забалуев, гость он по важности первый, а значит – дорогой.

– После продолжим, Сонечка, – княгиня нехотя поднялась с дивана. – Надо хорошо принять дорогого гостя.

Татьяна, проси Андрея Платоновича, да шампанского принеси. А Лизе скажи – пусть тотчас спускается!..

– Маменька, – тихо спросила Соня, – можно, я за Лизой пойду?

– Умница ты моя, – расцвела Долгорукая. – Иди, иди, конечно.

Выйдя из гостиной вместе с Татьяной, Соня сразу ухватилась за рукав ее платья.

– Танечка, мне страшно! Почему Лиза так долго не возвращается?

– Путь-то не близкий, хотя через лес дорога короче кажется.

– Думаешь, барон согласится послать за Владимиром? Сладится все у них?

– Дай-то Бог!

– Господи, скорее бы она уже вернулась… – взмолилась Соня. – У меня уже голова кружится от волнения.

Сонечка побежала наверх охранять комнату сестры, а Татьяна позвала Забалуева пройти в гостиную.

– Ах, Андрей Платонович! – Долгорукая протянула Забалуеву руку для поцелуя. – Каким вы сегодня франтом смотритесь!

– Не каждый день помолвка, дорогая Мария Алексеевна! – Забалуев церемонно приложился к ее бархатистой коже. – Что Лиза? Готова?

– Не совсем, но вы не извольте тревожиться. Скоро отец Павел подъедет да доктор Штерн, чтобы все честь по чести, со свидетелем. А пока присаживайтесь. Отметим это событие по обычаю. Как день провели, что нового у вас?

– Вот хотел вам приобретение свое показать, – Забалуев достал из кармана сюртука изящную золотую бонбоньерку ручной работы. – Занятная штучка, я купил ее у цыган. Меня уверяли, что она из Индии.

– Должно быть, очень дорогая, – Долгорукая с интересом протянула руку за вещицей. – Позвольте посмотреть.

– Осторожно! – предупредил ее Забалуев. – Снаружи красива – смертельна внутри.

– Что же там?

– Говорят, внутри достаточно яда, чтобы свалить слона.

– Хорошо, что у нас нет слонов, – с напряжением улыбнулась Долгорукая, но взгляда от бонбоньерки не отвела.

– Вообще-то яд мне ни к чему, – поспешил с объяснениями Забалуев. – Мое внимание привлекла сама бутылочка.

– Мне до этого нет совершенно никакого дела, – с деланным равнодушием сказала княгиня и кивнула Татьяне, уже томившейся рядом с подносом, на котором стояли бокалы и ледяное ведерко с шампанским.

Забалуев подскочил, чтобы налить и самолично поднести шампанское Долгорукой – та благосклонно приняла из его рук бокал. Татьяна поставила поднос на фруктовый столик и удалилась – тише воды, ниже травы.

– За что выпьем? За счастье молодых? – Долгорукая оценивающе оглядела Забалуева с ног до головы.

– Лучше за вас. За достойную мать, воспитавшую такую дочь, за хозяйку дома и за очаровательную женщину.

Сильную, умную, красивую…

– Поберегите комплименты для невесты, – кивнула довольная княгиня и отпила глоток.

– Если бы не знал, что Соня и Лиза – ваши дочери, – последовал ее примеру Забалуев, – подумал бы, что вы им сестра. Вы потрясающая женщина – и готовить всякие там разносолы да наливки мастерица, и дом на ваших руках, и с поместьем справляетесь. И все одна.

– Да что делать-то? Приходится, – Но теперь в вашем доме появится мужчина, который, надеюсь, будет достоин его хозяйки во всех отношениях, – без ложной скромности сказал Забалуев.

– Вы, Андрей Платонович, я слышала, на войне с французами проявили себя героем?

– В неравном бою был ранен, сударыня. В грудь! Семерых извергов заколол. Спасал честь девушки, невинного создания, оказавшегося в грязных руках супостатов.

– Вы – отважный человек! – глаза Долгорукой повлажнели.

– Ах, если бы вы постарше, а я помоложе, – захмелевшим голосом темпераментно проговорил Забалуев, – пал бы сейчас пред вами на колено и попросил бы руки вашей!

– А я бы согласилась! Вот только…

– Только что? – разгорячился Забалуев, впиваясь губами в ее кисть.

И в эту минуту влетела Соня.

– Ну, что там Лиза? – воскликнула Долгорукая, поспешно отнимая у Забалуева руку.

– Она неважно себя чувствует. Просила ее извинить и подождать, пока ей не станет лучше.

– А отчего же ей нездоровится? От вчерашних пирогов или от мысли о свадьбе?

• Предыдущая
• 43/47
• Следующая