Опыты научные, политические и философские (Том 2) - Спенсер Герберт - Страница 38

Также очевидно, что ум идет от конкретных отношений к абстрактным отношениям и от менее абстрактных к более абстрактным. Счисление, которое в своей первобытной форме прилагалось единственно к конкретным единицам, предшествовало простой арифметике, правила которой прилагаются к абстрактным числам. Арифметика, сфера которой ограничена конкретными численными отношениями, также более стара и менее абстрактна, чем алгебра, которая занимается отношениями между этими же отношениями. И точно таким же образом операционное вычисление идет позади алгебры как по порядку эволюции, так и по порядку абстракции. В механике более конкретные отношения сил, как, например, сил, обнаруживающихся в рычаге, в наклонной плоскости и т. д., были открыты раньше более абстрактных отношений, сформулированных в законы анализа и сложения сил, а три абстрактных закона движения, сформулированные Ньютоном, были открыты раньше еще более абстрактного закона инерции. То же самое происходило и в физике, и в химии. Там также переходили от истин, смешанных со всякими обстоятельствами, от частных фактов и от частных классов фактов к истинам, освобожденным от всех сопровождающих их и изменяющих их обстоятельств, т. е. к истинам более высокой степени абстракции.

Как бы краток и груб ни был этот очерк интеллектуального развития, подкрепленный многими сложными фактами, я осмеливаюсь настаивать a priori, что порядок, в котором познавались и устанавливались различные группы законов, зависит не от одного единого обстоятельства, но от многих обстоятельств. Мы последовательно обобщаем различные классы отношений не только потому, что между ними существует определенное различие по природе, но также и потому, что они различно помещены во времени и пространстве, в различной степени доступны наблюдению, и потому еще, что они различным образом влияют на наш организм; - вот различные обстоятельства, бесконечные сочетания которых влияют на то, каким образом мы приобретаем знание законов. Различные степени важности, видимости, абсолютного постоянства, относительного постоянства, простоты, конкретного существования должны рассматриваться как факторы; из их действия и из их сочетания, в постоянно меняющихся пропорциях, вытекает очень сложный процесс умственного развития. Но если очевидно, что ближайшие причины этого последовательного порядка, в котором отношения сводятся к законам, - многочисленны и сложны, то также очевидно, что существует единая последняя причина, которой подчинены эти ближайшие причины. Так как различные обстоятельства, определяющие более скорое или позднее открытие законов или однообразных отношений, суть именно те обстоятельства, которые обусловливают число и силу впечатлений, производимых этими отношениями на наш ум, то из этого следует, что прогрессивный ход обобщения подчинен основному принципу психологии. Метод a posteriori так же, как и метод a priori, приводит нас к заключению, что порядок, в котором мы обобщаем отношения, зависит от большего или меньшего постоянства и от более или менее живого впечатления, какое оказывают данные отношения на наши чувства и наше сознание.

После такого беглого взгляда на развитие человеческого ума в прошлом воспользуемся тем светом, которым озарилось таким образом настоящее, чтобы постараться увидеть, что может управлять этим развитием в будущем.

Прежде всего заметим, что стремление к убеждению во всеобщность закона становилось из века в век все более и более сильным. Из бесконечного множества последовательных или одновременных явлений люди постоянно переводили некоторые явления из групп, закон которых не был еще известен, в группы, закон которых был уже известен. И следовательно, по мере того как уменьшается число отношений, еще не соподчиненных закону, все более увеличивается возможность, что среди них нет ни одного отношения, которое не подчинялось бы закону. Если прибегнуть здесь к помощи чисел, ясно, что если из числа окружающих нас явлений сто различных родов совершаются в постоянном порядке, то в нас образуется легкое предубеждение, что все явления совершаются в равно постоянном порядке. Когда постоянство и единообразие были подмечены в тысяче явлений, более разнообразных в их родах, то предубеждение становится больше. А когда явления, признаваемые как единообразные, возрастут до бесчисленного множества, то обыкновенно приходится заключить, что единообразие существует повсюду.

Опыт вел людей к этому заключению тихо и незаметно. К этому убеждению в постоянстве явлений, одновременных или последовательных, ум был приведен не той ясной интуицией доказательств, какие мы только что изложили, но той привычкой думать, какую доказательства эти формулируют и подтверждают. Осваиваясь с конкретными единообразиями, поняли и абстрактную идею закона, а с течением времени идея эта достигла мало-помалу прочности и ясности. То же самое можно сказать и о тех, кто имеет самое широкое знание естественных явлений, т. е. о людях науки. Математик, физик, астроном, химик, наследуя каждый запас знаний, собранных их предшественниками, и сами делая новые открытия или подтверждения старые, начинают верить в закон крепче, чем остальные люди. Вера эта у них перестает быть чисто пассивной, но становится могучим двигателем, влекущим их к новым исследованиям. Везде, где есть явления, причина которых еще неизвестна, эти развитые умы, толкаемые убеждением, что там, как и везде, царит неизменный порядок, принимаются наблюдать, сравнивать, делать опыты. И когда им удается открыть закон, управляющий этими явлениями, их общее убеждение во всеобщности закона приобретает новую силу, - такова власть очевидности, таково могущество науки, что для того, кто уже шагнул далеко в изучении природы, становится невозможным, я не скажу верить, но даже понимать, чтобы могли быть явления, не подлежащие закону.

Эта привычка признавать во всем закон, привычка, отличающая современных мыслителей от мыслителей древних, не замедлит распространиться среди людей вообще. Исполнение предсказаний, какие можно делать при каждом новом открытии, и все возрастающая власть, приобретаемая над силами природы, доказывают всем непосвященным ценность научных обобщений и заключающихся в них знаний. Образование, расширяясь, распространяет постоянно в массах это знание законов, которое прежде было достоянием лишь небольшого числа людей; и по мере того, как возрастает распространение знаний, убеждения ученых становятся убеждениями всего человеческого рода.

Заключение, что закон всеобщ, станет непреодолимой очевидностью, когда будет понято, что сам прогресс в открытии законов подчинен закону, и когда вследствие этого будет также понятно, почему определенные группы явлений были уже отнесены к своим законам, тогда как другие группы еще не были; когда увидят, что порядок, в котором познаются законы, должен зависеть от постоянства явлений, происходящих перед нами, и от более или менее сильного впечатления, какое они производят на наши чувства и на наше сознание; когда увидят, что действительно явления самые общие, самые важные, самые замечательные, самые конкретные и самые простые - суть те, законы которых познаются прежде всего, потому что они чаще и яснее представляются наблюдению, - то из этого можно вывести то заключение, что и долго спустя после того, как главная масса явлений будет соподчинена законам, всегда еще останутся явления, закон которых не будет известен, потому что явления эти редки, или малозамечательны, или маловажны, или сложны, или абстрактны. Таким образом будет найдено решение одного затруднения, иногда возникающего. Когда спросят, почему всеобщность закона еще не вполне установилась, то можно будет ответить, что явления, относительно которых эта всеобщность еще не признана, суть именно те явления, которые могут подойти под закономерность после всех. Состояние вещей, возвращение которых мы можем предсказать, есть именно то состояние вещей, какое мы видим существующим ныне. Если одновременные или последовательные явления биологии и социологии не подведены еще под их законы, то из этого надо заключить не то, что этих законов не существует, но что до настоящего времени законы эти ускользали от наших средств анализа. Обнаружив уже давно единообразие, царящее в низших группах явлений, и затем обнаружив то же единообразие и в высших группах, мы если не смогли еще открыть законов явлений самого высокого порядка, то все же не имеем права отрицать существования этих законов; но мы можем заключить, что только одна слабость наших способностей помешала нам их открыть; и, если только не дойти до нелепости, утверждая, что процесс обобщения, делающийся все более и более быстрым, достиг теперь своих границ и должен сразу остановиться, мы должны прийти к заключению, что человеческий род придет наконец к открытию постоянного порядка даже в явлениях самых сложных и темных.