Поиски Акорны - Маккефри Энн - Страница 65
- Предыдущая
- 65/69
- Следующая
«Но я бы тебя попросила познакомиться с моей…» Кхари лукаво улыбнулась. «С некоторыми, во всяком случае».
Мелиренья дружески оттолкнула навигатора.
«Я старше! Моя очередь первая».
«Очередь на что?»
Девушка никак не могла понять, о чем идет речь, хотя оттенки интонаций подсказывали ей, что смысл этих реплик глубже, чем могло показаться.
«Представить тебя подходящему молодому человеку, конечно!», объяснила Нева таким тоном, словно это было очевидно. «Тебе уже давно пора найти себе пару. Я поражаюсь, как ты еще можешь сдерживать себя».
«Ничто еще не затрагивало этой стороны ее бытия», отозвалась Мелиренья. «Или ты испытывала уже… скажем так, незнакомые чувства?» Она обернулась к подругам. «Знаете, такое бывает, если дитя растет в изоляции от сородичей».
«Я…» Акорна стыдливо понурилась. «Ну… были минуты….»
«Уже недолго, сестры-дочерь», уверила ее Нева, продолжая массировать девушке плечи.
«Придется подождать», с сожалением возразила Акорна.
«Почему ?!» потрясенным хором возопили все трое линьяри.
«У меня остались еще дела на Маганосе…»
«Со всем справится этот маленький Рафик», твердо заявила Мелиренья. «Мы – твой народ. Прежде ты должна полететь с нами. А если какие-то проблемы все же потребуют затем твоего участия, мы с радостью вернемся с тобой».
Кхари не то заржала, не то захихикала.
«И с твоим супругом».
«Да найдет ли меня кто-нибудь привлекательной? Я так долго жила…» Акорна осеклась, заметив, что даже чопорная Мелиренья от смеха согнулась пополам.
«Еще увидишь,’Кхорнья! Еще увидишь!»
Потом двое линьяри удалились по каким-то очень важным делам, а Нева продолжала мягко разминать девушке плечи, но в чуть ином ритме, и Акорна заметить не успела, как заснула.
К тому времени, когда ее начали искать, по бортовому времени «Прибежища» уже наступило утро. Калум наконец-то уступил пульт Маркелю и вернулся на «Акадецки», чтобы рухнуть на койку и забыться мертвым сном. Что Акорна может находиться где-то, кроме своей каюты, ему в голову не пришло. Так что когда Гилл и Рафик явились будить и его, и девушку, чтобы объявить о прибытии дяди Хафиза в компании пышнотелой, закутанной в вуаль Карины, то с недоумением и ужасом обнаружили, что Акорны нет.
– Она где-то рядом, – объявила Карина из-под чадры.
Калум заметил, что вуаль была почти прозрачная: куда более, чем те шелка, в которые ему когда-то пришлось замотаться, чтобы обвести вокруг пальца дядю Хафиза. Сквозь чадру проглядывало весьма милое, хотя на взгляд пилота и слишком пухлощекое, личико.
Карина театрально прижала ко лбу отягощенную доброй дюжиной перстней руку.
– Совсем близко… – Она неспешно обернулась к линьярскому кораблю. – Вон там. И они все на том корабле. Крепко спят.
– Дядя, – вполголоса поинтересовался Рафик, – с каких пор ты начал следовать варварскому древнему обычаю и прятать женщин под чадрой?
Всего лишь пару лет назад Хафиз с ужасом и отчаянием воспринял мнимое обращение Рафика в нео-хаддитизм: члены этой секты, отвергая писания Второго и Третьего пророков, дотошно исполняли заповеди Первого, не употребляя спиртного и скрывая лица своих женщин. Обнаружив, что переход племянника в ряды фундаменталистов был лишь деловой уловкой, дядя, по его словам, испытал большое облегчение, хотя и стал жертвой обмана сам.
– С тех пор, как приобрел сию бесценную жемчужину, мою Карину, – ответил Хафиз тем же интимным шепотом.
– Приобрел? Дядя, если мне не отказывает память, рабство до сих пор запрещено законами всех систем и федераций! Даже на Лябу тебе вряд ли позволят владеть наложницей!
Хафиз неодобрительно нахмурился.
– Я бы мог оскорбиться, если бы не ценил тебя так высоко, мой племянник. В глазах Трех Пророков Карина – моя возлюбленная и сердечно ценимая супруга. Мы принесли брачные обеты на Трех Писаниях.
У Рафика отпала челюсть.
– Ты женился на этой… этой шарлатанствующей псевдотелепатке?!
– Мальчик мой, – предупреждающе одернул его дядя. В голосе его звучала сталь. – Не забывай, что ты говоришь о своей тете. Какой укор людской проницательности – цветок красоты, подобный ей, вынужден был в поте лица зарабатывать свой хлеб, вместо того, чтобы, возлежа на шелковых подушках, питаться единственно халвой и рахат-лукумом! – высокопарно заявил он. – Меня не интересует прежняя ее жизнь – драгоценной газели Дома Харакамянов не придется более и пальцем шевельнуть ради пропитания.
Рафику пришло в голову, что если дядя и вправду намерился кормить свое новое приобретение исключительно восточными сладостями, та через год и вправду не сможет пальцем шевельнуть. Даже сейчас, чтобы назвать ее «газелью», требовалась весьма изобретательная фантазия.
– Разве она не прекрасна? – зачарованно вздохнул финансист. – Разве не роскошна превыше всех мечтаний? Даже моя Ясмина не могла бы сравниться с нею!
Вспомнив дядину первую жену, давно покойную Ясмину, Рафик вспомнил, что дядя и раньше выказывал определенную склонность к особам, чьи наиболее выдающиеся характеристики лежали несколько ниже головного мозга. Прежде, чем Хафиз ее увел, Ясмина подвизалась танцовщицей в стрип-баре при нулевом тяготении.
– Карина, моя маленькая лилия! – окликнул Хафиз свежеобретенную супругу. – Умоляю, не перенапрягись, пытаясь телепатически связаться с линьяри! Вскоре они проснутся сами, а я боюсь, что твое прекрасное личико покроют морщины тягот. Присядь, отдохни, а я распоряжусь, чтобы нам принесли освежающего, дабы восстановить твои паранормальные силы.
Целительница улыбнулась ему с таким доверием и неподдельной любовью, что все возражения Рафика против дядиного брака растаяли, точно лед на Лябу, и он искренне порадовался, что не успел еще проговорить обвиняющее «хищница». Никто не усомнился бы, что эти двое бесконечно влюблены друг в друга. И все же, вспоминая циничные дядины тирады на темы женщин и брака, Рафик не мог не найти забавным, что именно Хафиза Харакамяна захлестнула сиропная волна романтики.
– Что тебя так развеселило? – полушепотом поинтересовался Калум после того, как Рафик приветствовал Карину со всем почтением, которого заслуживала дядина супруга, и удалился в другой конец салона, чтобы там от души посмеяться.
– Хафиз, – ответил Рафик. – Увидеть, как он воркует с этой… я хочу сказать, с моей любимой тетей… ты бы слышал, как он цитирует строфы древних поэтов Земли о женщинах и браке! Обычно он сравнивал свадьбу с покупкой лошади.
И он по памяти привел любимое дядино четверостишие:
Коли скажет барышник – прекрасней того не видал скакуна белый свет —
Кто, не видев зубов, за коня даст кошель полновесных монет?
Коли скажет молва – затмевает та дева красою весь свет,
Ты, безумец, поверишь молве, и не примешь отказа в ответ!
– А если ее сын вместо тебя получит наследство?
– Разве не начертано в Книге Третьего Пророка: «Не считай свет далекой звезды среди достояния своего, ибо пока свет ее достигнет тебя, уже погаснет звезда»? Калум, я не так глуп, чтобы рассчитывать на наследство крепкого и нестарого еще родича. В то время, как, работая на дядю Хафиза, я сколотил попутно собственное, весьма внушительное состояние… которое, к слову сказать, ему придется у меня одалживать. – Рафик повысил голос. – Дядя, как поживает кредит Дома Харакамянов после недавних бедствий?
Хафиз прервал беседу, которую вел вполголоса с адмиралом Икваскваном и Джонни Грином.
– Каких бедствий, о возлюбленный мой племянник?
– Э… сорвавшиеся сделки, и… э… оплата… – Рафик запнулся. Карина в роли дядиной супруги настолько потрясла его, что он не заметил даже, как подошел Икваскван, и теперь вынужден был поспешно проглотить несколько нелицеприятных слов в адрес «корыстолюбивых наемников».
Хафиз улыбнулся, не разжимая губ, той широкой ухмылкой, которой его соперники боялись, словно огня. Обычно это означало, что он только что сорвал банк.
- Предыдущая
- 65/69
- Следующая
