Взломщик, который изучал Спинозу - Блок Лоуренс - Страница 25

• Предыдущая
• 25/42
• Следующая

– Очень приятно! – Я постарался изобразить самую обезоруживающую улыбку. – А я Берни.

– Я знаю, кто ты, а кто я, ты не знаешь.

– Вы Мэрилин.

– Мэрилин Маргейт.

– Вы не актриса?

– Какая актриса?

Я пожал плечами.

– Вы так сказали, будто я должен знать ваше имя. К сожалению, в первый раз слышу. Кстати, вы не допускаете, что вам нужен другой Бернард Роденбарр? Я знаю, фамилия у меня не совсем обычная, это правда, но вряд ли я единственный Роденбарр. Бернард Граймс Роденбарр – вот мое полное имя. Граймс – это девичья фамилия моей мамы, как, например, Бувье Фландерс, поэтому...

– Сукин ты сын!

– Я сказал что-нибудь не то?

– Хватит заливать – Бувье, Фландерс!.. Это ты пришил Ванду?

Это не было игрой моего воображения. Палец незнакомки определенно давил на спусковой курок. И эта проклятая штукенция в ее руке теперь и вправду напоминала пушку.

– Постойте, – взмолился я, – вы совершаете чудовищную ошибку! Я в жизни никого не убивал! Мне на таракана наступить страшно. Вам известно, что я самого Ганди учил ненасилию? По сравнению со мной Альберт Швейцер был маньяком-убийцей. Я...

– Заткнись!

Я заткнулся.

– Значит, ты не знаешь меня, да? Я думала, что моя фамилия что-то тебе скажет: Кролик Маргейт – мой брат.

– Кролик Маргейт?

– Ну!..

– Не знаю такого.

– Джордж Эдвард Маргейт, но все зовут его Кроликом. Его сегодня арестовали по обвинению в ограблении и убийстве. Говорят, что он убил Ванду. Это во вторник было. Но он никого не убивал.

– И я никого не убивал. Послушайте...

– Заткнись! Ты либо сам убил, либо знаешь, кто это сделал. Ты еще за это заплатишь! Думаешь, я дам, чтобы моему брату ни за что шили дело? Не на такую напал. Признавайся, сукин ты сын, а то башку прострелю!..

Телефон снова зазвонил. Она и бровью не повела. Мне тоже было не до телефонных разговоров. Однако я невольно подумал, кто бы это мог быть. Тот, кто звонил несколько минут назад? Или тот, на чей звонок я не ответил, когда уходил поесть? Может быть, тот, кто позвонил и повесил трубку? Или тот, кто хочет купить мой никель? Вполне вероятно, что это одно и то же лицо. С такой же вероятностью это мог быть кто угодно помимо этих четверых.

Какая разница, подумал я, и телефон тут же замолк.

– Джордж Эдвард Маргейт по прозвищу Кролик Маргейт. А вы, значит, сестра Кролика, Мэрилин?

– Значит, ты его все-таки знаешь?

– Не-а. Первый раз это имя слышу. Зато теперь я знаю, что он из себя представляет. Это он забрался во вторник к Колкэннонам и не выключил приемник.

– Ага, выходит, ты там был! Признаешься?

– И Кролик был, верно?

Она замялась.

– Какое ты имеешь право задавать вопросы? Ты не «фараон».

– Да, не «фараон». Но и не убийца. И я никого во вторник не убивал. Ваш брат тоже никого не убивал.

– Ну вот, сам говоришь, что он ничего такого не сделал!

– Да, не сделал. Просто обчистил дом, верно? Проломил стеклянную крышу и влез в спальню. Он был один?

– Нет... Эй, ты опять спрашиваешь! Я не обязана тебе вообще говорить, что он был там и один он там был или нет.

– Вы не обязаны ничего говорить. Не волнуйтесь, Мэрилин, Кролик никого не убивал. – Я перевел дух, чувствуя, что настал момент искренностью расположить ее в свою пользу. – Да, я там был. Был после Кролика и его дружков. Когда они обчищали дом, Колкэннонов не было. И когда я пришел, их тоже там не было. Они еще не вернулись.

– Как ты это докажешь?

– Кто докажет, что я там был? А я могу доказать, что Колкэннон меня никогда не видел. На другое утро в Управлении устроили опознание через одностороннее зеркало, и Герберт Колкэннон сказал, что я не тот, кого ищут.

Она кивнула.

– Да, они так и сказали, что был еще один подозреваемый, по фамилии Роденбарр, но Колкэннон не признал его. Но зачем Колкэннон показал на Кролика? Ведь он его тоже в глаза не видел! Я это точно знаю. Вот я и подумала, что это какая-то ошибка, что ты дал на лапу или еще чего-нибудь. Ну, я даже не знаю, о чем я подумала. Я одно знаю, что брата загребли ни за что, и если я не найду того, кто это сделал...

– Я этого не делал, Мэрилин.

– Но тогда кто же, кто?..

– Не знаю.

– И я не знаю, и... – Она внезапно умолкла и поглядела на пистолет, словно бы удивляясь, как он попал к ней в руки. – Он заряженный.

– Я так и понял.

– Чуть было не застрелила тебя. Для этого и шла. Как будто это бы что-нибудь решило для Кролика.

– Для Кролика ничего бы не решило, зато для меня – все. Только не в том смысле.

– Угу. Слушай, ты... это самое... не...

В дверь вдруг забарабанили. Было ясно, что кто-то ломился ко мне. Я предостерегающе приложил палец к губам, потом, шагнув к Мэрилин, приблизил эти самые губы к ее надушенному ушку с клипсой.

– Полиция, – шепнул я и показал на дверь ванной.

Она не стала терять времени на глупые вопросы и шмыгнула туда с пистолетом в руке. Едва щелкнул запор, как уже второй за сегодняшний день незваный гость забарабанил снова.

Я спросил, кто там.

– Тот, о ком ты подумал, Берни. Может, откроешь, а?

Я отпер все свои замки и впустил Рэя Киршмана. На нем был тот же костюм, что и вчера, только сейчас он намок и сидел на моем друге соответственно.

– Дождичек, – сказал Рэй, снимая шляпу и выливая на пол всю воду, которая там собралась.

– Спасибо.

– Чего?

– Да у меня тут проблема – паркетины рассохлись. Но я верно рассчитал, что кто-нибудь придет и их смочит. Рэй, знаешь, что бы ты мог иногда сделать? Предварительно позвонить.

– Звонил, было занято.

– Странно, я ни с кем не разговаривал. – Может, его звонок совпал с чьим-то еще? – Что тебя привело ко мне, Рэй?

– Исключительно широта души, – ответил он. – Эти дни я только и делаю, что оказываю тебе всевозможные услуги. Два раза подвозил тебя в магазин. А сегодня вот заскочил сообщить, что с тебя сняты все подозрения в связи с делом об убийстве. Мы уже взяли одного.

– Дану?

Рэй кивнул.

– Его Джордж Маргейт зовут. Молодой парень, но за ним уже кое-что числится. Налеты, кражи. Но ни в одном мокром деле не замешан, хотя ты знаешь этих молокососов. Нет в них этой, как бы сказать, основательности. Может, его дружок – любитель пускать кровь. А может, просто накурились. У него в холодильнике целый пакетик марихуаны нашли.

– Да, эта травка с ног валит.

– Точно. Но мы не только марихуану при обыске нашли. Он две комнаты имеет на Десятой авеню, в районе Сороковых. Эта пара кварталов от Адской кухни, где он вырос. Теперь эту дыру, конечно, по-другому называют – Клинтон. Но трущобы и есть трущобы, как их ни называй. Так вот, он половину дома Колкэннонов к себе перетащил. Первым делом – серебро. Целый сервиз на двенадцать персон, вазы разные, подносы. Целое состояние, доложу я тебе.

– В мое время на серебро никто и глядеть не хотел, – ностальгически вздохнул я. – Всего доллар двадцать девять давали за унцию. А теперь серебро по четыре десятки идет – с ума сойти! Я помню деньки, когда золото и то меньше стоило, тридцать пять – тридцать восемь за унцию.

– Было дело. Потом мехов навалом. Норковые шкурки, шубка на кунице, еще что-то, всего и не упомнить. Все точно по списку, представленному потерпевшим. Даже скорняжьи ярлыки совпадают. Собственно говоря, мы изъяли больше половины того, что он перечислил, плюс еще кое-что. Оно и понятно: для полной инвентаризации нужно время. В целом мы так считаем: преступники поделили добычу пополам. Вторая половина, видать, у Маргейтова дружка находится, если только они ее уже не загнали.

– Кто же все-таки сообщник Маргейта?

– Это нам еще неизвестно... Он пока героя из себя строит. Ничего, расколется как миленький. На кой хрен ему чужой срок на себя вешать?

– И как вы его загребли?

– Обычное дело – на него настучали. Должно быть, сболтнул по пьянке или начал швыряться деньгами направо и налево, так, для форсу. Ну, кто-то и сообразил, что к чему. У них там, где он живет, каждый третий – стукач. Да и недалеко все это было. Сколько оттуда до Колкэннонов – мили полторы?

• Предыдущая
• 25/42
• Следующая