В погоне за золотом Измира - Блок Лоуренс - Страница 19

• Предыдущая
• 19/34
• Следующая

Мануэль оставил своих спутников у стойки, подошел к нашему столику.

— Я посоветовался с друзьями. Они думают, что вам можно помочь.

— Да вознаградит Господь их доброту.

— Идти надо этой ночью.

— Мы готовы.

Он с сомнением посмотрел на Эстебана.

— И он тоже готов?

— Да.

— Тогда пошли.

С трудом мне удалось поставить Эстебана на ноги. Его качало из стороны в сторону, он честил фашизм и состояние парикмахерского бизнеса в Мадриде. Мануэль повернулся к своим друзьям, что дожидались у стойки, покрутил пальцем у виска, указал на Эстебана и выразительно пожал плечами. Он подхватил Эстебана под руку с одной стороны, я — с другой, и мы вывели его из кафе.

Мужчины последовали за нами. Пройдя полмили, мы завернули в маленькую, на одну комнату, хижину. Приятель Мануэля, тот, что пониже, с длинными бакенбардами и в холщовых брюках, зажег свечи. Второй открутил крышку с фляжки сладкого вина и пустил ее по кругу. Эстебану я пить не дал. Решил, что ему пора трезветь.

Мануэль представил нас друг другу. Низкорослого с бакенбардами звали Пабло, второго, толстого, потного, лысеющего — Висенте. Я остался Энрике, а Эстебан — Эстебаном.

— Как я понимаю, вы хотите попасть во Францию? — обратился ко мне Висенте.

— Да, в Париж.

— Я уложу волосы Бриджит Бардо, — вставил Эстебан.

— Но границу перейти непросто.

— Нам об этом известно.

Пабло что-то сказал на баскском. Висенте ответил, а потом они вновь перешли на испанский.

— У вас есть веская причина для перехода границы. Как я понимаю, вы везете его в больницу?

— Совершенно верно.

— Когда ставится такая благородная цель, закон может и прогнуться. Но вы должны понимать, друг мой, какие нынче опасные времена. Многие пытаются переправить контрабанду через границу.

Я промолчал. Мануэль что-то вставил на баскском.

Незнание языка приводило меня в ярость. Но я выучить его не смог. И лишь удивлялся тому, как его учили сами баски.

— Видите ли, — продолжил Висенте, — мы должны просмотреть ваши вещи, чтобы знать наверняка, что вы не контрабандисты.

— Пожалуйста.

— Потому что мы помогаем только тем, кто не преследует личной выгоды.

Я положил «дипломат» на сколоченный из досок стол, раскрыл. Пабло и Висенте занялись содержимым «дипломата», Мануэль держался рядом с Эстебаном. Бумаги и одежда не вызвали ни малейшего интереса. Потому что все свое внимание они сосредоточили на моих сарагосских покупках.

— А что это такое? — спросил Висенте.

— Парикмахерские принадлежности.

Эстебан рванулся ко мне.

— Для моего салона! — он крепко обнял меня. — Ты мой друг, мой брат. Что ты мне купил?

— То, что тебе потребуется, Эстебан.

— Брат мой!

Пабло рылся в мешочке с дешевой косметикой, пластмассовыми расческами, ножницами, бигудями. Уважающий себя парикмахер всем этим пользоваться бы не стал. Он взял жестянку с пудрой, открыл ее, понюхал, посмотрел на меня. Его брови вопросительно поднялись.

— Это пудра для лица, — пояснил я.

Висенте облизал палец, сунул в пудру, вновь облизал, улыбнулся, что-то сказал на баскском Мануэлю и Пабло. Те радостно засмеялись.

— Может, вам оставить ее здесь, — предложил Висенте.

— Нам она понадобится.

— Разве вы не можете купить пудру в Париже? Там она лучшего качества. Французы знамениты своей косметикой.

— Это особая пудра.

— Я понимаю.

— Нам она просто необходима.

— Пудра для лица практически без запаха. Пудра для лица со сладким вкусом, в котором чувствуется горечь. Удивительная, знаете ли, пудра.

— С ее помощью мой друг добивается потрясающих результатов.

Баски загоготали. Эстебан изумленно таращился на них.

Он не мог понять причины веселья. Подумаешь, жестянка с пудрой.

Висенте положил жестянку в «дипломат». Я его закрыл, и тяжелая рука Висенте легла мне на плечо.

— Мы вам поможем. И я думаю, вы поступаете мудро, беря с собой эту пудру. В Париже вы ее если и найдете, то с большим трудом.

— Вы правы.

— Для большинства сортов пудры достаточно подушечки, но эта требует и шприц, не так ли?

Я промолчал.

— Мы переправим вас через границу, Энрике, но выезжать надо немедленно.

— Это хорошо.

— И я понесу ваш чемодан.

Я воззрился на него.

— На случай, что вас обыщут, сеньор. Так безопаснее.

— Но в моем чемодане...

— Пудра для лица, друг мой.

Я заупирался. В итоге мы договорились, что я передам ему жестянку с пудрой у самой границы, а на другой стороне получу ее обратно. Пабло захотел взглянуть на жестянку. Я открыл «дипломат», показал ее ему. Он тут же ушел, сказав, что должен купить на дорогу еды. Висенте вновь пустил по кругу фляжку с вином. Мы выпили за успех нашего предприятия.

Вернулся Пабло, и мы сразу же тронулись в путь. Мануэль попрощался с нами и вернулся в кафе. Висенте отвел нас к телеге, запряженной ослом, доверху набитой соломой. Он подробно объяснил мне, как мы будем пересекать границу. Мог бы и промолчать. Эту сцену я лицезрел в десятках фильмах. На границе, сказал он мне, мы спрячемся под соломой. Пограничники увидят только ее. Им и в голову не придет, что под ней могут быть двое мужчин.

— Двое мужчин и «дипломат», — уточнил я.

— Разумеется, — покивал Висенте. — Теперь насчет денег. Вы понимаете, предстоят некоторые расходы. Кое-кому придется что-то дать. Вас, я думаю, это не...

— Сколько?

Он назвал сумму в песетах, соответствующую пятидесяти долларам. У меня сложилось ощущение, что именно столько или даже чуть больше он намеревался заплатить пограничникам. Я начал торговаться лишь для того, чтобы не показать, что названная цифра меня вполне устраивает. К моему удивлению, он тут же снизил запрашиваемую сумму на треть. Я понял, что он очень хотел переправить нас во Францию. И не мог допустить, чтобы мы обратились к конкурентам, которых, как я уже понял, хватало.

Я незамедлительно расплатился. Поездка будет долгой, предупредил он и предложил нам поспать. Мы могли лечь на солому и укрыться одеялами. Под солому нам предстояло забраться у самой границы. Висенте сказал, что проще всего проехать через Андорру, то есть пересечь две границы. Сначала из Испании в Андорру, потом из этой крохотной баскской республики — во Францию. Пограничники там не столь бдительны, и он их хорошо знает.

Эстебан и я залезли на солому. Пабло дал нам по одеялу. Мы улеглись, завернувшись в них. Заметно похолодало, небо высветило звездами. Пабло и Висенте сели на деревянную скамейку в передней части телеги, и осел потащил нас к границе. Я лежал, наблюдая за звездами, пальцы цепко держали ручку «дипломата».

— Но ведь тебя зовут не Энрике, — прошептал в темноте Эстебан.

Я велел ему помолчать. И уже решил, что он заснул, когда последовали новые вопросы.

— Когда ты все это купил? Принадлежности для парикмахерского салона?

— Потом все объясню.

— Скажи сейчас.

Я посмотрел на наших возниц. Слышали они нас или нет?

— Я их купил в Сарагосе.

— Как ты добр.

— Не будем об этом.

— Только позволь заметить, брат мой, тебя обманули.

— Как так?

— Ножницы дешевые. Они долго не протянут. И косметика отвратительная. Какая-нибудь продавщица ею и воспользуется, но жена Шарля де Голля...

— Ты хочешь уложить волосы и ей?

— И разбогатеть. А с чего такая суета из-за пудры для лица?

— Во Францию запрещено ввозить пудру для лица.

— Но почему?

— На границе берут очень высокую пошлину. Чтобы защитить интересы французских производителей.

— Неужели им повредит одна жестянка? Толстяк еще сказал, что у нее нет запаха и сладкий вкус.

— Спи, Эстебан.

— Я столько не понимаю.

— Ты хочешь попасть в Париж?

— Всем сердцем, друг мой.

— Тогда поспи.

Он замолчал. Потому что обиделся. Ему хотелось, чтобы я взял его за руку и заверил в том, что в Париже ему будет очень хорошо, что его встретят с распростертыми объятиями, что он будет причесывать самых знаменитых женщин.

• Предыдущая
• 19/34
• Следующая