Билет на погост - Блок Лоуренс - Страница 27

• Предыдущая
• 27/59
• Следующая

— Как вести?

— Ты не имеешь права!..

— Извини, — сухо ответил я и взял с подноса кусочек сыра: это был молочный продукт и скорее всего — важный источник витамина В12. Я подержал его, затем положил обратно.

— Когда я позвонил тебе сегодня утром...

— То что?

— Ты попросила меня прийти не сразу, а через некоторое время.

— Я попросила дать мне час.

— Точнее, час и пятнадцать минут.

— Ну и что?

— Здесь в это время был кто-то?

— В этом случае я не взяла бы трубку. Когда я занята работой, то просто включаю автоответчик и отключаю звонок.

— Почему тогда я должен был ждать так долго?

— Оставишь ты меня в покое, наконец? Ко мне в полдень должен был посетитель прийти.

— Значит, кто-то здесь был.

— Я просто объясняю тебе. Он позвонил мне всего за несколько минут перед тобой и пообещал зайти ровно в полдень.

— В полдень в воскресенье?

— Он всегда приходит только по воскресеньям, обычно перед обедом. Он живет здесь неподалеку и в таких случаях говорит жене, что идет за газетами. Наверное, покупает «Таймс» на обратной дороге. И наверняка получает не меньше удовольствия оттого, что водит жену за нос.

— И ты попросила меня...

— Дать мне час. Он проводит у меня всегда ровно полчаса, не больше. Потом мне нужно было еще полчаса, чтобы принять душ, освежиться, чтобы...

— Чтобы что?

— Чтобы быть милой для тебя, вот что! И вообще, какого черта ты пристаешь ко мне с расспросами? Чего тебе нужно?

— Ничего.

— Не ври! В самом деле, с какой это стати я должна отчитываться перед тобой?

— Не знаю, — мрачно ответил я и поднял чашечку кофе, но она уже оказалась пуста; подержав ее немного, я поставил чашку на место и взял кусочек сыра, но отложил и его. — Ты, значит, сегодня уже получила свою порцию В12?..

Секунду она ошарашенно молчала, и я успел пожалеть о сказанном.

— Нет, потому что мы занимались не этим. Хочешь расскажу чем?

— Не надо.

— А я все равно расскажу! Мы занимались тем же, чем и обычно. Я уселась ему на лицо, а он лизал и лизал, пока совсем не сдох. Он это просто обожает, и мы всегда занимаемся с ним только этим.

— Прекрати!..

— С какой это стати? Ну, что еще ты хочешь знать? — Может, рассказать, какого размера у него член? И не смей бить меня, Мэтт Скаддер!!!

— Я и не собирался.

— Нет, ты хотел меня ударить!

— О Господи, я даже руки не поднял!

— Нет, хотел.

— Нет.

— Да. А мне хотелось бы, чтобы ты это сделал. Не ударил, а захотел ударить. — Элейн смотрела на меня необычайно широко раскрытыми глазами, в которых стояли слезы. — Ну зачем все это? Почему мы-то с тобой должны говорить все это друг другу?

— Не знаю.

— А я знаю, — ответила за меня она. — Мы оба с ума сошли, вот почему! Ты свихнулся из-за того, что я все еще шлюха. А я взъелась на тебя за то, что это не ты прислал мне эти цветы.

— Мне кажется, я действительно знаю, почему это произошло. Мы оба постоянно напряжены и от этого становимся еще более ранимыми. И причиняем друг другу боль, заставляя играть несвойственные нам роли. Я считала тебя кем-то вроде сэра Гэллахэда, а уж за кого ты меня принимал, я и думать боюсь.

— Сам не знаю. Наверное, за леди Шалотт.

Элейн взглянула на меня.

— Как же эта поэма начиналась? «Прекрасная Элейн, чудесная Элейн, расцветший в Астлоте цветок...»

— Довольно!..

Начинало темнеть; над сверкающим огнями Куинс виднелись вспыхивающие сигнальные огни самолета, заходившего на посадку в аэропорт Ла-Гардия.

— Мы читали Теннисона в школе, — сказала она после небольшой паузы. — Я все время считала, что это про меня.

— Ты рассказывала об этом однажды.

— Неужели? — На некоторое время Элейн погрузилась в собственные воспоминания. — Ну что же, — произнесла она неожиданно бодрым голосом, — я уже давно не юная лилия, да и твои доспехи немного поблекли. К тому же леди Шалотт втюрилась в сэра Ланселота, а не в сэра Гэллахэда, а мы совершенно не похожи ни на кого из них. Мы просто два человека, всегда любивших и помогавших друг другу. А это уже немало, не правда ли?

— Ты знаешь, я никогда не думал об этом, — сказал я.

— А теперь нам пришлось столкнуться с сумасшедшим маньяком, вознамерившимся убить нас обоих, и не время нам устраивать друг другу сцены. Согласен?

— Согласен.

— Тогда займемся денежными расчетами. Можем мы это?

Это оказалось вполне нам по силам. Я описал свои расходы, она припомнила мне еще некоторые, затем щедро округлила получившуюся сумму и пресекла все мои попытки протестовать. После этого Элейн отправилась в спальню и вернулась оттуда с толстой пачкой стодолларовых и пятидесятидолларовых купюр. Я молча наблюдал, как она отсчитала две тысячи и подвинула их через стол ко мне.

Я даже руки не протянул.

— Ты насчитала совсем другую сумму, — напомнил я.

— Я знаю. Мэтт, пойми, ты не должен задумываться о расходах или тратить драгоценное время на то, чтобы бежать ко мне и просить еще денег, когда эти кончатся. Возьми, а когда пачка заметно отощает, скажи мне, и я дам тебе еще одну. И не спорь, пожалуйста. Я эти деньги заработала самым что ни на есть честным способом, и если мы сейчас не будем использовать их, то на черта тогда они вообще нужны?

Я поколебался, но деньги взял.

— Отлично! — сказала Элейн. — С этим разобрались. Я не сильна в эмоциях, мне всегда лучше удавались откровенные деловые разговоры. Давай договоримся периодически решать наши вопросы под честное слово, без всяких бумажек. Как ты думаешь?

Я поднялся из-за стола.

— Я думаю, что выпил бы еще чашечку кофе, а затем отправился к себе.

— Но зачем?

— Это моя работа. Ты наняла меня как сыщика, и я намерен сейчас же с пользой употребить часть твоих денег. Ты права: я думаю, мы обо всем сможем договориться. И прости меня за то, что было раньше.

— И ты меня тоже.

Когда я вернулся с еще одной чашечкой кофе, Элейн сидела у телефонного аппарата.

— О Боже, мне шесть раз звонили! — сказала она.

— Когда это? Пока мы были в постели?

— Должно быть. Может, прослушать?

— Почему бы и нет?

Элейн мгновение поколебалась, затем нажала кнопку. Послышалось жужжание, какой-то шум, затем раздался щелчок.

— Трубку повесили, — сказала она. — И так почти всегда. Большинство клиентов не любят доверять свой голос автомату.

Затем раздался еще один звонок. Энергичный и уверенный мужской голос произнес:

— Элейн, это Джерри Пайнс, перезвоню тебе на днях.

Затем послышался сигнал третьего звонка; абонент на другом конце провода откашлялся, выдержал длительную паузу, будто подбирая нужные слова, а затем положил трубку, не произнеся ни слова.

Шестое сообщение началось с долгой паузы, во время которой был слышен только шум магнитофонной ленты. Затем послышался шепот:

— Элейн, тебе понравились цветы?

Еще одна длинная пауза, слышался лишь слабый шум, напоминающий рев вагона метро. Затем снова раздался громкий шепот:

— Я думал о тебе, но твой черед еще не настал. Жди его и думай лишь о нем. Я оставил тебя напоследок. — Еще одна пауза, на этот раз короткая. — Точнее, ты будешь предпоследней. Последним будет он.

Больше он не произнес ни одного слова, однако лента крутилась еще полминуты, пока Мотли не бросил трубку. Затем послышался щелчок, и автоответчик приготовился бесстрастно регистрировать новые послания для своей хозяйки. В комнате повисла гнетущая тишина.

Я вернулся в свой отель еще до рассвета, около четырех, но все это время отнюдь не бездельничал. Всю ночь я шлялся по городу, обходя места, в которых мне не доводилось бывать годами. Некоторые из них, как выяснилось, давно исчезли, а в других исчезли знакомые мне люди — кое-кто из них теперь сидел в тюрьме, кто-то умер, кто-то просто исчез. Появились и совершенно новые заведения, и мне пришлось немало попотеть, чтобы побывать во всех.

• Предыдущая
• 27/59
• Следующая