Страна багровых туч - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 73
- Предыдущая
- 73/91
- Следующая
– Все равно, и двадцать – много, – проворчал Быков.
– Совсем не много, говорю я тебе, – сказал Иоганыч. – Утром заснул на Земле, в полдень проснулся где-нибудь около 61 Лебедя. Как в трансконтинентальном самолете или чуть помедленнее. Поглядел, пощупал, набрал диковинок и – назад.
– Ну, еще бы! Надо только уметь спать по десять лет сряду. Как раз по тебе, Иоганыч, перелет, – не удержался водитель.
Юрковский засмеялся.
– А ты про анабиоз слыхал? – наслаждался Дауге, нисколько не сердясь. – Анабиоз – это такое состояние организма, что-то среднее между жизнью и смертью, вроде обморока…
– Ну-ну… популяризатор, не загибай, – заметил Юрковский.
– Нет, я очень приближенно… В том смысле, что ощущения человека в анабиотическом сне такие же, как при обмороке…
– То есть вообще никаких ощущений.
– Ага… Так вот. При анабиозе все жизненные процессы протекают замедленно. Человек, так сказать, жив, но не живет: не стареет, не болеет, не растет…
– Ну, дальше, – поторопил заинтересовавшийся Быков.
– Вот и все. Поднимаешь звездолет над Землей, включаешь автоматическое управление, погружаешься в анабиотический сон и прекращаешь таким образом течение времени. Через десять лет тебя будит специальное устройство. Протираешь глаза, моешься, делаешь свое дело – исследуешь, собираешь материал – и обратно тем же манером!
– Здорово! – восхитился водитель. – Но это же фантастика все-таки!..
– Это уже не фантастика, – заметил Ермаков. – Но этот путь пока мало приемлем: у нас нет никакого опыта межзвездных полетов, риск слишком велик. Международный Конгресс никогда не даст согласие на подобную авантюру. Впрочем, есть еще одна дорога…
– Теория относительности… – торжественно начал Юрковский.
Дауге застонал.
– Помогите! СОС! Сейчас начнется – лоренцово сокращение временных интервалов… Тензор кривизны Римана – Кристоффеля!.. СОС!
– При чем здесь тензор кривизны? – возмутился Юрковский. – А лоренцово сокращение…
– Во-во! Начинается… Не надо, Володя, голубчик!
– Ну и черт с тобой! Оставайся в серости да в невинности… – Юрковский был явно задет.
– Нет, милый, ты не обижайся…
– На богом обиженного грех обижаться.
– Я имел в виду не теорию относительности, – вмешался Ермаков. – Я говорю об идее покойного Ллойда…
– А, да-да! – воскликнул Юрковский, оживляясь. – Механические астронавты!
– Это как? – спросил Быков.
– Вместо живых пилотов – кибернетические устройства. Роботы, – пояснил Ермаков. – Вы, наверное, слыхали о таких, Алексей Петрович?
– Д-да… Ну, еще бы! На Каракумской стройке работала целая механическая бригада!..
– Совершенно верно. Такие же роботы поведут звездолеты. Это, конечно, не люди, но они способны совершать целый ряд вполне осмысленных – с нашей точки зрения – операций. Они могут быть пилотами, и геологами, и биологами, и физиками, и счетными машинами, и радиопередатчиками – и все это одновременно. В определенных пределах, конечно. Это будут великолепные разведчики, пролагатели новых трасс. Будущее звездоплавания в значительной мере принадлежит таким киберпилотам.
– Замечательно! – Быков в восторге крутил головой. – Просто здорово.
– То-то же! – ткнул его в бок Дауге. – А ты говоришь – нереально, фантастично…
– Нет, вы представляете, – блестя великолепными зубами, разглагольствовал Юрковский, – на какой-нибудь безвестной планетке в системе Проксимы Центавра приземляется звездолет. Восхищенные обитатели сбегаются к нему со всех концов в радостном ликовании – прибыли друзья из чужого мира! И вдруг из люков выползают этакие чудища о шести ногах, поблескивающие металлом, – перемигиваются разноцветными лампочками! Удивительно похожие на живых и в то же время мертвые, холодные, непонятные! Если на планетке идет 1901 год от рождества Христова, то это будет фурор!..
– Чудища улетают, – подхватил Дауге, – увозя с собой пару разобранных домов и местную корову в банке со спиртом. Жители остаются в смущении и ужасе…
– Писатели сочиняют двадцать великолепных фантастических романов, – перебил восторженный Юрковский. – Двадцать ученых защищают двадцать докторских диссертаций на тему «Металлические формы жизни во Вселенной», и немедленно возникают двадцать религиозных сект, предающихся культу железных богов. А потом…
– А потом через двадцать лет прилетаем мы с Юрковским и объясняем истинное положение вещей. И начинается освоение под нашим руководством местной Венеры. Мы строим «Хиусы»…
– И все начинается снача-ала! – гнусаво пропел Юрковский.
– Да, и все начинается сначала. Захолустная Венера освоена и… вообще все сначала. Вечное движение, – глубокомысленно закончил Дауге.
Все засмеялись.
– У меня есть предложение… – сказал Юрковский.
– Извините, – прервал его Ермаков. Он поднялся и включил приемник.
Помещение сразу наполнилось свистом и скрежетом.
Геологи переглянулись.
– Связи нет? – тревожно спросил Дауге.
– Вторые сутки нет, – тихо ответил Быков, косясь на командира.
Ермаков повернул ручку приемника – скрежет сразу утих.
– Мы отправимся к «Хиусу»… – он поглядел на часы, – через час с лишним. Если, конечно, ничего не изменится…
Межпланетники оторопело поглядели друг на друга.
– Позвольте, – нахмурился Юрковский, – а Дымное море?
– Разве мы не пойдем в Дымное море? – с изумлением спросил Дауге.
Командир молчал.
– Потом… ведь Михаил Антонович, как мы договорились, должен привести «Хиус» сюда. Ракетодром готов к приему… Михаил ждет только вашего приказа…
– Нет связи… – глухо сказал Ермаков.
– Подумаешь! – Юрковский пожал плечами. – Это бывало и раньше. Подождем…
– …и тем временем исследуем Дымное море, – подхватил Дауге. – Это называется сочетать полезное с…
Ермаков покачал головой:
– Нет, мы пойдем к «Хиусу».
Он сказал это совсем мягко, и в голосе зазвучали совершенно незнакомые нотки: казалось, командир просит.
– Связь может наладиться, а может и не возобновиться. Мы не должны ждать. Мы обязаны немедленно вернуться к «Хиусу». Воды осталось меньше чем на четверо суток. С завтрашнего дня я сокращаю выдачу.
- Предыдущая
- 73/91
- Следующая
