Мифы индейцев Южной Америки. Книга для взрослых - Автор неизвестен - Страница 49

• Предыдущая
• 49/57
• Следующая

Женщина пришла посреди ночи.

— Начнём! — произнесла она коротко.

— Хорошо, давай! — ответил юноша.

Один из друзей лежал справа от него, второй слева, но разглядеть они, как всегда, ничего не могли. Вскоре им надоело, и они уснули. Когда взошла утренняя звезда, женщина бесшумно поднялась и выскользнула наружу.

Утром мужчины гурьбой заторопились к реке. Как обычно, на пляже было полно женщин, пришедших умыться. Друзья долго присматривались, но ничего подозрительного не заметили. Размышляя, чтобы это значило, юноша подошёл к матери. Войдя в её дом, он с трудом узнал сидевшую на циновке сестру: все тело её было покрыто густой красной краской. Зачем сестра перемазалась, молодому индейцу стало ясно в тот же момент, как его взгляд упал на руки девушки. Она забыла их выкрасить и теперь было видно, что ладони и пальцы перепачканы тёмным соком.

— Смотри, мама, — сказал сын, — ведь это дочь твоя приходила ко мне. Я для того и вымазался, чтобы уличить развратницу!

— Понимаю, — ответила мать. — Согласна, что сестра твоя нарушила все запреты, выбрав родного брата в супруги. Но раз уж это случилось, то теперь делать нечего и придётся вам жить как муж и жена. Хотя не скажу, чтобы мне такая история нравилась.

Мать продолжала говорить, а сестра молчала и слушала. Потом встала и заключила хмуро и твёрдо:

— Да, я спала с твоим сыном и собираюсь жить с ним и дальше.

И вот брат перенёс свою циновку в тот самый дом, где родился, и который покинул, казалось ему, навсегда. Он стал жить под одной крышей с матерью и спать вместе с родной сестрой. Так прошёл день и второй, прошёл третий. Злость и гнев овладели юношей, происходившее казалось отвратительным сном. Но что он мог сделать?

— Слушай, — сказал он как-то сестре. — Пошли к омуту, наловим речных сомов!

Сестра согласилась. Когда достигли берега, солнце стояло совсем высоко.

— Я, — сказал брат, — войду в воду первым. Вылезу станешь ты ловить, хорошо?

— Хорошо.

Юноша стал снимать свой наряд ожерелья, браслеты. Он оставил только большие деревянные диски, которые почти до плеч оттягивали мочки ушей, а намотанные на уши нитки бус тоже снял. Разложив все это на песке, соскользнул в воду. Муж то и дело нырял, хватал руками медлительных сомиков и бросал их жене. Потом он озяб в холодной воде и стал выходить.

Теперь жена сняла украшения. Она положила на песок погремушку, болтавшуюся на шее, вынула из ушей деревянные диски. Женщина бросилась в воду и тоже ловко принялась хватать рыб и кидать их на берег. С каждым шагом она приближалась к быстрине и вот вода увлекла её, она нырнула, вынырнула, потом показалась над водой ещё раз ниже по течению и пропала совсем. Она была плохой женщиной, она исчезла, вода накрыла её и понесла. Брат, он же муж, долго искал сестру. Затем вернулся к омуту, подобрал свои и её украшения и пошёл домой. А женщина выплыла гораздо дальше, чем думал брат, достигла берега и вылезла из воды. Весь её облик преобразился, изменился в другую сторону. На её правом бедре вырос отвратительный пенис. Отныне её именем стало Кокомбю, что так и значит Пенис-на-Бедре. Она села на берегу, дрожа от ярости и жажды мести.

Когда юноша рассказал матери, что его сестра пропала, женщина бросилась искать дочь, призывно крича:

— Гери, Гери, куда ты делась, Гери?

И вот слышала в ответ гневный голос:

— Хуу!

Подбежав ближе, увидела дочь. Та теперь сидела на берегу совершенно неподвижно, словно окаменев. Издалека чувствовалось, что ненависть переполняет её.

— Иди сюда, садись спокойно и слушай! — приказала она матери.

— Что с тобой, дочка? — все ещё волновалась женщина.

— Слушай! — повторила Кокомбю. — Я жила с твоим сыном как с мужем, любила его, желала, чтобы так продолжалось и дальше. Но он привёл меня к реке, к быстрине, вода увлекла меня. Теперь я здесь и хочу предложить тебе вот что. Давай станем злыми, давай убьём наших мужей, а?

— Ты думаешь? — засомневалась мать.

— Да, я уверена. Если тебе безразличны твои отец, брат, давай убьём их!

Мать согласилась.

— Тогда сделаем так! — заторопилась Кокомбю. — Иди сейчас в деревню, найди там сестёр моего дяди, найди моих сестёр. Скажи всем, что я превратилась в нечто ужасное, что на бедре моем вырос пенис, а на лобке и под мышками густые чёрные волосы. Хорошенько запомни, как выглядит моя чёрная борода, и опиши её женщинам! А теперь скорее в деревню, скорее дай знать моим сёстрам и тёткам, что я сижу здесь!

И вот мать вернулась домой и стала рассказывать женщинам, какой нехорошей, недоброй сделалась её дочь, как сидит она у реки и ждёт.

— Давайте убьём всех мужчин! — предлагала мать, а женщины соглашалась:

— Конечно, убьём! Начнём убивать мужей, — кричали они, — сделаем себе воинское оружие и начнём убивать!

Ранним утром женщины направились вон из деревни. Они зашли подальше в лес, чтобы оставшиеся дома мужья, братья и сыновья не слышали стука топора. Топорами женщины стали вытёсывать для себя щиты точно такие, какие теперь носят воины. Юные девушки покрасили щиты в чёрный цвет, как теперь делают молодые мужчины. Затем женщины принялись вытёсывать палицы. Лица свои они размалевали отваром все тех же плодов генипы. Вечером женщины потихоньку вернулись в деревню, и здесь Кокомбю велела похитить оружие, которым владели мужчины. На следующее утро женщины вновь двинулись в лес.

Кокомбю и её подруги вышли на тропу в тот ранний час, когда мужчины ещё сладко спали. Только десятилетний Ниоте проснулся и потащился за матерью. Напрасно она повторяла:

— Ступай домой, мы скоро вернёмся!

— Не гони его, пусть идёт, — заметила какая-то родственница, — с него и начнём наше дело, его убьём первого!

Прийдя к месту сбора, женщины усадили мальчика на колоду, а сами стали приводить в порядок свою боевую раскраску. Затем подвязали волосы и прикрепили к ним яркие перья попугая. А Кокомбю сочинила песню. Она велела всем встать в круг, приплясывать и подтягивать вслед за ней.

— УУУУУУУ! — зашумели женщины. — УУУУУУУ!

Это была та самая песня, которую теперь исполняют воины, отправляясь в поход на врашв, только многие слова нам уже непонятны. Лишь те недобрые женщины знали и понимали песню целиком, да и что удивительного, раз они её и придумали.

— Нуаааааааа! Ну-ну нананааааа! — отзвучало в последний раз.

А как только голоса смолкли, юные девушки бросились убивать Ниоте. Да только мальчика нигде не было: он убежал. Женщины между тем договаривались:

— Ты убьёшь моего брата, а я твоего!

— Хорошо! А кто хотел бы моего брата убить?

— Я!

— Прекрасно, за это я расправлюсь с твоими!

— Эй, кто лишит жизни моего дядю?

— С удовольствием, если ты убьёшь моего.

— Хватит болтать, сейчас все быстро в деревню, Ниоте убежал! — вмешалась Кокомбю. — Он может предупредить мужчин о нашем заговоре.

И женщины побежали скорей, все скорей, а впереди всех Кокомбю с чёрными волосами на лобке и чёрной бородой. Перебираясь вброд через реку, они заметили следы на мокром песке: значит Ниоте проходил здесь недавно! У преследовательниц прибавилось сил, на следующей переправе они почти что настигли мальчика. Вот и огороды вокруг селения. Ниоте бежит к дому отца, а злые женщины за ним по пятам.

— Отец, отец, женщины идут убивать нас! — закричал мальчик.

Но было поздно. Размахивая палицами, женщины врывались в дома, нанося удары направо и налево. Мужчины падали один за другим, напрасно ища свои луки и стрелы. В доме холостяков погибли все, кроме одного мальчика, спавшего на помосте под крышей. Какая-то женщина полезла наверх, но мальчик размахнулся тяжёлой жердью и попал ей между глаз. Убита была и вторая женщина. Трудно сказать, сколько долго бы он отбивался, но тут появилась мать.

— Не трогайте моего сыночка, пощадите его! — запричитала она.

Женщины нехотя согласились: пусть живёт! Приведя свой план в исполнение, женщины собрались на деревенской площади. Повсюду валялись трупы убитых. Сняв с мужчин украшения и взвалив на себя другие пожитки, победительницы двинулись прочь. Кокомбю повела их в ту сторону, откуда восходит солнце.

• Предыдущая
• 49/57
• Следующая