Тайны ночи - Беверли Джо - Страница 6

• Предыдущая
• 6/78
• Следующая

Она хотела согрешить, изменить мужу, а осталась с вонючим ночным горшком в руках. Может, ее скучная жизнь — не следствие дорожной аварии, а просто судьба?

Но по крайней мере ей удалось его обмануть, когда он спросил, где находится.

Вообще-то она не умела убедительно врать, терпеть не могла ложь, запиналась и виновато краснела, чем не раз выдавала себя и Диану. Однако сегодня она солгала довольно бесстрастно, а темнота скрыла ее пылающие щеки. Что ж, может быть, ей все-таки удастся исполнить свой безумный план.

Конечно, не сейчас — придется подождать, пока он поправится. А значит, пока можно заняться ночными горшками.

Девушка открыла окно, чтобы проветрить комнату, потом надела платье и вынесла горшок в коридор. Оставить его здесь она не могла, поэтому, взяв маленький ночник, прокралась по лестнице на первый этаж и тихо выставила горшок за заднюю дверь.

Вернувшись к себе в комнату, она достала из-под кровати свой ночной горшок и отнесла в спальню незнакомца. Может, остаться здесь на случай, если ему опять станет плохо? Нет, не стоит. Этот негодник напился до чертиков, пусть теперь трезвеет без ее помощи!

Крайне раздосадованная, Розамунда свернулась калачиком в своей постели, которая к тому времени совсем остыла. Впрочем, вскоре ей опять стало смешно. С чего она решила, что больной человек проснется, преисполненный романтических намерений? Право же, какая глупость!

И все-таки жаль, что он не проснулся. Покончить бы со всем этим одним махом и забыть.

Розамунда повернулась и взбила свою подушку, отчего-то чувствуя себя несчастной. Да, она только что размышляла о своей скучной жизни. Обычно она гнала от себя такие мысли.

Ведь у нее замечательная жизнь: добрый муж, уютный дом, процветающее поместье, в котором всегда есть работа. Рядом любящие родители и повсюду — хорошие друзья.

После аварии она вполне могла сделаться затворницей, но Дигби спас ее, любезно предложив выйти за него замуж.

Но разве она не затворница? Даже живя среди людей, Розамунда никогда не покидала поместье. Потому что боялась. Эта поездка в Харрогит была ее первым выходом из Уэнслидейла за последние восемь лет.

И что с того? Девушка повернулась и снова взбила подушку. Многим нравится сидеть дома. В Уэнслидейле есть люди, которые даже в Ричмонде никогда не бывали!

Однако все дело в том, что ей не нравится такая жизнь. Она чувствует себя отрезанной от мира из-за своего лица.

Она коснулась пальцами шрама справа от глаза. Нет, этот еще не так страшен. А вот другой — длинный, который тянется вниз по щеке… Правда, родные и Диана постоянно твердили, что он совершенно ее не уродует.

И все же Дигби предпочитал сидеть слева от нее.

Милый Дигби! Он был другом ее отца, и она любила его всю свою жизнь. Но не как мужа. Жаль, что в шестнадцать лет она этого не понимала. Не понимала, что значит выполнять супружеский долг со стариком. Нет, ничего ужасного не было, просто им с сэром Дигби Овертоном не стоило этого делать.

Когда он утратил свою мужскую силу, она вздохнула с облегчением: им опять стало хорошо вместе.

До недавних пор.

Сейчас ей позарез нужен ребенок. Она просто обязана родить — ради Дигби, ради Венскоута, ради всех тех, кто был так добр к ней в последние восемь лет.

В любом случае — хотя она этого стыдилась — ей хотелось сохранить за собой Венскоут. Если она не родит наследника, то после смерти Дигби будет вынуждена уехать, оставить свое убежище — то место, где она чувствовала себя хозяйкой, где царила и властвовала.

Дигби неплохо управлял поместьем, но явно тяготел к консерватизму. Это благодаря проектам Розамунды разводились овцы и выращивались зимние корма. Она же открыла маленькие предприятия — сыроварню, прядильню и ткацкий дом — и позаботилась о том, чтобы всем работникам хорошо платили. И наконец, ей же стало интересно разводить лошадей.

Конечно, все это пришло от скуки, но она нечаянно обрела цель в жизни. Где же еще, если не в Венскоуте? Тем более что, как считалось в обществе, женщине не пристало самой заниматься разведением скота.

Здесь же она могла свободно предаваться любимому занятию, а заодно постоянно бывать на свежем воздухе. Так что ее решение не было жертвой мученицы. В общем, если ее план удастся, она облагодетельствует многих, но в первую очередь она думала о себе.

Ну что ж, значит, надо действовать. У нее есть причина и есть средства.

Крепкий самец, подумала Розамунда, вспомнив незнакомца. Она привыкла оценивать баранов и жеребцов и соответственно отметила, что этот экземпляр здоров и в хорошей форме. А что еще нужно? Не мечтать же в самом деле о сказочном принце на белом коне!

Сказочный красавец принц как раз и не годился на роль случайного барана-производителя. А этот пьяный бродяга сделает свое дело и спокойно уйдет к другой овечке.

Горестно вздохнув, она легла на спину в надежде заснуть побыстрее, но в голове ее роился сонм вопросов.

Даже ей было известно, что молодые люди не прыгают на каждую встречную женщину. Она подавила смешок. Весело было бы, если бы все мужчины на сельской ярмарке… или даже на воскресной мессе в церкви вели себя так же, как баран в поле посреди молодых овечек.

Впрочем, ей не до смеха. Надо думать, что делать. Может, вызывающе одеться? Или раздеться догола? Дотронуться до него первой? И поцеловать?

Как жаль, что рядом нет Дианы! Она хоть и не замужем, но встречалась со многими мужчинами и со многими из них заигрывала. Помнится, она даже упоминала книги на интимные темы. Диана наверняка знает, как возбудить самца. Короче говоря, Розамунда готова на все, лишь бы достичь цели.

Даже если для этого придется отправиться в Аррадейл и перерыть всю библиотеку в поисках этих таинственных книг!

Страшно…

Он неподвижно лежал в темноте, почему-то охваченный тревогой.

Тишина.

Во рту — отвратительный привкус.

Его вырвало.

Черт! Ему стало стыдно при воспоминании о том, как его стошнило в присутствии женщины.

Так эта женщина на самом деле существовала?

Он осторожно протянул руку и обнаружил, что рядом никого нет. Слава Богу, привиделось!

Но привкус оставался, а в ушах отчетливо звучали отголоски спокойного, приятного голоса.

Повеяло свежестью, и он повернул голову — боль вроде бы поутихла. В темноте, приоткрывая тусклый свет за окном, раздувались шторы. Надо же, кто-то открыл окно, чтобы проветрить комнату.

Итак, кто же она такая и где он находится?

Ясно, что за городом. Такой свежий воздух и такая тишина…

Женщина называла место, но оно тоже ускользало из памяти. Кажется, Гилл… А дальше? Гиллшоу?

Ему надо во что бы то ни стало разобраться в происходящем. Несмотря на тепло и тишину, он почему-то весь напрягся от неизъяснимого страха.

Неужели все это наяву?

Неизвестно.

Неизвестно даже, кто он такой. Странно… Он начал копаться в памяти, пытаясь выудить хоть какие-то сведения о себе.

Воспоминания были обрывочными и смутными, как сон, но он жадно хватался за любое.

Вот он скачет на лошади по загородной тропе погожим летним днем.

Когда?

Старый каменный дом со стенами, увитыми плющом.

Где?

На деревьях поют птицы. Синий сюртук, случайно перепачканный свежей краской.

Кажется, ему все равно?

Вот он трясется в добротной карете и что-то пишет в деловом блокноте. На этом воспоминании он задержался. Он скорее представлял себя трудолюбивым, добросовестным молодым человеком, чем пьяницей в постели у шлюхи…

А вот серебряное блюдо на столе, полном яств. Оно посверкивает в свете свечей…

Он отчаянно пытался сплести из этих разрозненных лоскутков целое полотно, но потом, глубоко вздохнув, бросил это явно бесполезное занятие.

Кто он?

Как его зовут, черт возьми?

Пелена вдруг слегка спала, и на свет выглянуло его имя — точно шаловливый ребенок со словами: «Ты меня искал?»

Бренд Маллорен.

• Предыдущая
• 6/78
• Следующая